Ознакомительная версия.
Мое сознание отмечает вспыхнувший в ночи жезл автоинспектора. Конечно, подчиняясь этому приказу, торможу из-за своей скорости метров на сто поодаль от ночного патруля. Не выходя из автомобиля, смотрю в приоткрытое окно на мелькающие блики проблескового маячка. Его цветные лучи превосходно смотрятся на фоне черного бархата ночи.
«Они его включили только чтобы покрасоваться? Или в неуверенности, что остановлюсь? Но, где я? Скорее всего, это уже Ново-Одесская, односторонняя «разведенка»… Так и есть, нормально я еду! Но почему здесь, в таком месте и в такое время? Это они только для пущей своей значимости и собственной уверенности «цветомузыку» на крыше своей легковушки и включили. Что бы и не сомневался…», – вяло рассуждаю я.
Ко мне никто и не думает подходить. Сдаю назад, останавливаю автомобиль, но снова жду и первым не покидаю салон. Жду долго. Наблюдаю, как из «девятки» нехотя выходит, поправляя картуз, с поблескивающей в сине-красном свете проблескового маяка кокардой, второй патрульный и направляется в мою сторону. Первый, тот, что с жезлом, остается контролировать дорожное движение и подстраховывает второго. Достаю с полочки под рулевым колесом документы.
– Здравия желаю! Младший инспектор сержант… (фамилию называет совершенно неразборчиво). Что же вы знак ограничения скорости не замечаете и вместо сорока все сто давите? Нехорошо! Ваши документы…
Протягиваю через открытое окно пока только свое служебное удостоверение. Сержант, подсвечивая жезлом, внимательно вчитывается. Очень тщательно. Когда я вижу, что очередь уже подошла к содержанию оттисков печатей, начинаю ненавязчиво помогать в принятии им решения, предварительно пристально посмотрев в глаза этому ночному инспектору:
– Остальные документы тоже в полном порядке, сержант! Автомобиль технически исправен, водитель трезв! На море я спешу с семьей, сержант! Извините, если что-то нарушил…
В ответ все-таки слышу недовольный вздох и пожелание счастливого пути. Удостоверение занимает свое место в портмоне, а затем и на полочке под рулевым колесом.
Бортовые часы «отбили» два тридцать ночи. Надо спешить, впереди еще больше половины пути! Танечка и Антон на этой остановке даже не проснулись. Несколько секунд прислушиваюсь к их тихому посапыванию и, как могу, бесшумно трогаюсь с места незапланированной встрече на обочине. Шум гравия под колесами стихает и меняется на тихий, успокаивающий шелест асфальта. В зеркале заднего вида исчезает в ночи сержант милиции…
После этой остановки уже не могу собраться с прежними мыслями. Полностью приземляюсь и начинаю бороться со сном. Мне легко это удается. Во-первых, многолетняя тренировка ночной езды на дальние расстояния, во-вторых, рядом со мной термос с превосходным, крепким кофе…
Незаметно проскакиваем Новую Каховку с ее «Чумаком», тачанкой да дамбой плотины, поражающей разницей в уровне воды Днепра и той, что уже открутила турбины гидроэлектростанции, так и остающейся до сих пор имени какого-то по счету партийного съезда. За плотиной, несмотря на это ночное время бесчисленное количество молодых людей со всклоченными на головах мокрыми волосами, желающих даже в этот ночной час продать только что выловленных раков.
Близость Николаева и Херсона отмечается обилием встречного транспорта, в лавине которого преобладают легковушки с запредельно перегруженными дарами садов и огородов прицепами. Сколько же мужиков в этот ночной час не спит вдали от своих жен и подруг во вред своему и их здоровью, не обращая внимания на преклонный возраст используемой техники и спешат, спешат, сломя колеса, поскорее добраться к началу столичного базарного дня! От сплошного потока навстречу яркого света плохо отрегулированных фар начинают болеть и слезиться глаза. Успокаиваю сам себя, убеждая, что это только тренировка, а настоящая работа ждет меня еще впереди…
Вот и небо начинает сереть! Самое неприятное в ночной поездке, кстати, время. Уже и не ночь, но еще и не утро. Хочется выключить фары, но, сделав это шутки ради, погружаешься в полный мрак – светлеющее небо еще не в силах разогнать темноту на моем пути. Остается ждать, пока в небе не покажется розовый свет просыпающегося светила. Только с его первыми лучами исчезает сковывающее тело и мозг ощущение сонливости.
Останавливаюсь, где-то недалеко от Аскании-Новы. Совершенно ровная, сколько хватает взгляда, причерноморская степь. Ее поразительную, без единого холмика, плоскость нарушают только редкие лесополосы да поднявшиеся стройными стеблями поля подсолнечника. Все, и даже земля, сейчас в нежном розоватом цвете раннего солнца. На нитях паутины, натянутых в редкой, выжженной траве – такие же розовые, как предрассветное небо, капли росы. Потягиваясь в сторону рождения нового дня, долго стою с поднятыми вверх руками. Продолжаю радоваться тому, что я так далеко от своих проблем…
Со мной пробуждаются и жена с сыном. Первый вопрос Антона: «Что мы уже на море?» смешит меня. Мой мальчуган на заднем сидении долго и безуспешно сонным взглядом вращает головой по сторонам в поисках такого им желанного места. Вместо моря замечает только выжженное пятно на обочине, которое при более пристальном рассмотрении оказывается всего лишь прижатыми дождями к земле черными женскими колготками, сквозь ткань которых уже успели прорости редкие травинки. По этому поводу я молчу, ничего не комментируя, и только многозначительно подмигиваю жене. Впрочем, настроение сына от отсутствия морского раздолья ничуть не портится и он вместе с нами радуется наступающему дню. Мы все умываемся, сливая по очереди, друг другу в руки воду из канистры, неспешно завтракаем, громко радуясь утру, предвещающему скорое наше свидание с морем.
Еще один поворот вправо – и вот он Чонгар!
И кому только в голову пришла мысль о том, что рыбные запасы в Азовском море истощены до предела! Такому распространенному мнению есть веский контраргумент! Вот он, прямо перед нами: бесконечные гроздья бычков, калкана, судака, пеленгаса а, главное, многослойные пласты осетровых, украшенных двухцветной икрой, продолжение которых скрыто от глаз во многих десятках багажников легковушек на четырех подряд вдоль трассы рынках, убеждают в обратном: море, как не старается человек, пока сопротивляется давлению цивилизации и выживает!
– Давай махнем на Азов! – обращаюсь я к членам своей команды. – Там и море теплее, и рыбы больше… Да и фруктов должно быть поболее и подешевле… На несколько дней всего. А потом на Юбэка…если очень не понравится…
То ли от бессонной ночи, то ли от желания наполнить свои желудки всем этим, обещанным только что мною, южным великолепием, получаю полное и громкое согласие дорогих мне людей.
Помня наизусть карту этой местности, решаю «срезать» и рвануть через Геническ по Арабатской стрелке, прямо на Крымское побережье Азовского моря. Наш разворот на сто восемьдесят градусов, поэтому стремителен…
– …А у вас есть путевки? – пытается заглянуть в салон через мое приоткрытое окно давно не бритый лицом мужчина неопределенного возраста в камуфляже на всех частях своего тела. Его натутаированные до самых кистей руки тоже кажутся защитного на любой случай цвета.
– Какие путевки? – сразу не соображаю я. – А вы кто, собственно? – постепенно перехожу сам в наступление.
– Экологический патруль! Если у вас нет путевок – платите сбор за въезд в курортную зону! Сколько вас? – самозванец начинает нас считать.
– Я ничего платить не буду! – смело и неожиданно для себя заявляю я. – И даже не буду требовать у вас предъявления соответствующих документов!
Смотрю этому «попрошайке» с большой дороги прямо в глаза. Смотрю вызывающе дерзко и довольно долго. Усталость тела сказывается. Немедленно, после моей неслышной просьбы пропустить, тот нехотя медленно отходит от автомобиля и сам для себя машет рукой, мол, ну и черт с тобой, проезжай просто так!
…Кроме острого запаха близкого моря в этом Богом забытом месте почти за тысячу километров от родного порога все остальное навевает унылость и разочарование. Нескончаемые заросли камышей, полуразрушенные и полусгнившие домики с разобранными крышами на давно заброшенных базах отдыха, ржавые насквозь емкости для воды, чудом остающиеся на своих высоких и ржавых эстакадах.
Колеса автомобиля стучат на зазорах между бетонными плитами. Всего семь километров недавно выстеленной дороги. За неожиданно закончившейся последней плитой перед моим взором только крайне неровное и жалкое подобие песчаной дороги, испещренной далеко не ямками, а настоящими, глубокими колдобинами. «Так вот почему «экологические инспекторы» с такой ухмылкой заглядывались на дорожный просвет моего автомобиля, провожая меня в бесплатный путь!». Почти без сомнений разворачиваюсь и бросаю свой сухопутный корабль на дальний маршрут через Джанкой и по направлению к славной Феодосии.
Ознакомительная версия.
