они приняли меня в семью, заменив мной пропавшую саламандру, то и покровительство мне полагалось соответствующее. Только меня такой расклад не устраивал.
– Я сама разберусь.
– Вейя, ты понимаешь, что покушение может повториться? – спросил Ияр.
Ита смотрела на меня покрасневшими глазами и вот-вот готова была расплакаться. Их реакция на попытку Эллы меня убить вызывала беспокойство. Обо мне родная мать так не переживала, как эти драконы.
– Можно чуть больше веры в меня, пожалуйста? – Я бодро улыбнулась, постаравшись хоть так разрядить обстановку. – Меня не так-то просто убить.
– Но ведь можно. – Ита зло стерла слезы со щек. – Почему ты не хочешь принять нашу помощь? Мы тебя защитим!
Убедить их, что беспокоиться не о чем, я не смогла. Шаткий мир удалось установить лишь после того, как я пообещала больше не врать, если что-то случится, и обязательно просить помощи.
Это можно было считать удачным завершением беседы.
Драконы не знали, что совсем скоро я планировала лично встретиться с Мясником…
И даже раньше, чем рассчитывала сама.
На следующий день утром Йормэ встречал меня с видом победителя и одним-единственным, не заполненным даже на треть листком.
– И это все?
В расписании, добытом лисом, было всего три заметки. Одна из которых являлась напоминанием о еженедельном семейном ужине.
– Он изгой и ведет довольно затворнический образ жизни.
– Он ведет? Или его вынуждают?
Из того, что я услышала на охоте, выходило, что нашего подозреваемого не сильно жаловали родственники. И с сестрой у него отношения не сложились, раз уж той нужен предлог, чтобы поговорить с братом.
Йормэ вытащил лист из моих рук.
– Разве для нас есть какая-то разница? Мы можем поймать его на скорой выставке. – Лис сверился с записями. – Думаю, мне удастся получить на нее приглашения.
Желание какого-то аристократа похвастаться своей обширной коллекцией оказалось очень кстати.
***
Два дня понадобилось лису, чтобы добыть приглашения. Помахивая конвертом в воздухе, он широко мне улыбался.
Стражники с удивлением косились на счастливого лиса, остановившегося у моего стола. Рик вслух выразил обеспокоенность психическим здоровьем сержанта. И остался цел.
У Йормэ было слишком хорошее настроение, чтобы обращать внимание на чужую дерзость.
– Как и обещал. – Передо мной лег конверт, в котором лежало два пригласительных и записка от организатора выставки. На пригласительных, тисненное золотом, сверкало имя графа, в записке – цветистые и приторные заверения в исключительном счастье от известия о том, что сам наследник герцогского рода выказал желание посмотреть на скромную коллекцию. – Платье…
– У меня есть зеленое, – не дослушав, сообщила я.
Лис погрустнел.
– Вейя, это преступление – надевать то же самое платье так скоро.
– Возможно, для благородных все так и есть, но я могу себе позволить не следовать вашим правилам.
Переубедить меня Йормэ не удалось. Хотя он очень старался, своей настойчивостью приводя Иветт в замешательство. Она не понимала, что происходит, а я не знала, как ей все объяснить, чтобы не проболтаться. Врать не хотелось, но и правду сказать я не могла: наш с Йормэ план был не то чтобы очень законным…
Лис не собирался отступать и, вероятно, сумел бы меня переубедить, не удайся мне по чистой случайности занять его мысли другой проблемой.
Появление Мари в нашем отделе перед самым обедом уже никого не удивило. Йормэ, занятый работой за своим столом, рассеянно взглянул на нее и вновь вернулся к бумагам, что читал до этого. Через секунду до него дошло, кого он увидел, и документы полетели на стол, а лис быстро выпрямился, едва не уронив стул, и решительно направился ко мне.
Рядом он оказался на несколько мгновений раньше Мари и встретил ее широкой улыбкой победителя.
– Она обедает со мной, – предупреждая все возможные требования с ее стороны, заявил Йормэ.
Я невольно кивнула. После того, что рассказала мне Юна, находиться рядом с Мари стало еще неуютнее. Даже если это были всего лишь сплетни и размах проблем, что приносило окружающим внимание Мари, был серьезно преувеличен, мне не хотелось рисковать.
Даже Ита, способная переломать меня пополам, не вызывала у меня столько опасений, сколько хрупкая и слабая человеческая девушка.
– Но это несправедливо. – Мари посмотрела на меня. – С другими девушками ей позволено встречаться.
– Это с какими же? – уточнил Йормэ. Он не представлял, где и при каких обстоятельствах Мари могла застать меня с другими людьми.
– Юна, – напомнила я, – забирала меня на допрос.
– А, – он криво улыбнулся, – так уж получилось. Тогда, видимо, у меня было хорошее настроение.
Добиться от Йормэ чего-то еще у Мари не получилось.
Подождав, пока она покинет отдел, лис посмотрел на меня. Он ожидал, что я его поблагодарю, но услышал немного другое:
– Будь с Мари, пожалуйста, помягче.
И нахмурился.
– Неужели ты о ней переживаешь?
– Вообще-то, о тебе. Если слухи хоть вполовину правдивы…
– Какие еще слухи? – не понял лис.
Он подобным не интересовался и не знал, что говорят о Мари. Глядя в непонимающие глаза Йормэ, я очень остро осознала, как же мне повезло познакомиться с Юной. Да, часто ее любовь собирать сплетни меня тяготила, но в этот раз оказалась полезной. По крайней мере, избавила меня от нездорового желания не обижать Мари и вымучивать из себя несуществующий интерес к ней.
Иветт с неодобрением смотрела на меня, но слова Юны я пересказала.
– Я не утверждаю, что все это правда, но лучше ее не злить.
Йормэ, выслушав мой рассказ, помрачнел и на дверь посмотрел уже без всякого веселья.
– Сплетни… – начала было Иветт, но лис нетерпеливо ее перебил:
– Я знаю, что сплетням не стоит верить, но не собираюсь проявлять легкомыслие и игнорировать их. – Обратившись ко мне, он добавил: – Постарайся не оставаться с ней наедине, а я попробую узнать, что именно случилось.
Я не понимала, как мое беспокойство за Йормэ обернулось против меня же. Он не слушал моих заверений в том, что Мари не сможет выгнать меня из управления, что бы она ни сделала. На это лис только отмахивался, заявляя, что рисковать не стоит.
Меня это злило, но больше тревожило то, как все наше общение с Мари стало резко пресекаться. Йормэ делал все, чтобы она не могла ко мне даже приблизиться. Мари не могла не заметить случившихся изменений. Порой я видела, как она смотрит на лиса, и взгляд ее был пугающим.
Но когда я говорила об этом Йормэ, тот меня не слушал. Он считал, что в опасности я, и, упорствуя в своих заблуждениях, игнорировал очевидное: настроение Мари менялось, и из настойчивой, но дружелюбной девушки она постепенно
