Барон Адемар нашёл короля в кабинете, где тот сидел за письменным столом, читая документы. Он едва успел рассказать ему о случившемся, когда дверь распахнулась, и туда же ворвался разгневанный граф де Полиньяк. Он бросился к столу, намереваясь возмутиться тем, как прево бесцеремонно вмешался в проводимый им допрос подозреваемого, но внезапно замер, встретив разгневанный взгляд Жоана. Он остановился в замешательстве, глядя, как рука короля сжалась в кулак, комкая какую-то бумагу, и поспешно отступил на пару шагов.
— Продолжайте, прево, — не сводя с коннетабля свирепого взгляда, процедил король, но Адемар лишь пожал плечами.
— Я уже закончил, ваше величество. Мне остаётся только добавить, что отсутствие в камере клерка для ведения протокола допроса, а так же то, что оттуда были выдворены тюремщик и стража, показалось мне подозрительным. По моему мнению, это свидетельствовало о том, что господин коннетабль не желает иметь свидетелей своего разговора с графом де Лормом, а, следовательно, там может случиться что-то недопустимое. Пресечение подобных действий не только в моей компетенции, но и является моим долгом, как прево. И моя предусмотрительность оказалась вполне оправданной, потому я полагаю, что ваше величество в данном случае сочтёт мои действия правомерными и обоснованными.
— Вы правильно полагаете, барон, — произнёс король.
— Ваше величество, — воскликнул де Полиньяк, тревожно глядя на короля, который отбросил скомканную бумагу и положил руку на лежавший рядом свод законов, — вы сами поручили мне проведение расследования и никак не ограничивали мои правомочия при этом…
— Вот что ограничивает ваши полномочия, коннетабль! — крикнул король, вскочив и схватив толстый том, после чего швырнул его в де Полиньяка. — Если вы до сих пор не удосужились изучить законы королевства, так займитесь этим сейчас.
Граф не посмел уклониться, и книга больно ударила его в плечо.
— Я не считаю, что сделал что-то предосудительное, — начал оправдываться он. — Учитывая обстоятельства…
— Вы с ума сошли, коннетабль? — еле сдерживая ярость, перебил его король. — Кто дал вам право прибегать к пытке при допросе? Вы — королевский палач? Или, может, возомнили себя тайной полицией в одном лице? Или полагаете, что военному ведомству позволено прибегать к подобным методам в отношении чиновников королевства?
— Это была вовсе не пытка, — возразил граф. — Я лишь хотел припугнуть его, чтоб он был более искренним.
— Неужели? Припугнуть? Барона де Сегюра, которого пытали в застенках луара алкорские палачи, и он не проронил при этом ни слова?
— Действия коннетабля подпадают под определение пытки, — заявил стоявший рядом с королём Адемар. — Пытка — это причинение телесных страданий. Когда я вошёл, подследственный уже потерял сознание от удушья, его шея была в крови из-за раны, причинённой вашей удавкой, граф. Я сам видел, как вы душили его.
Он смолк, услышав сдавленное рычание короля. Жоан вышел из-за стола и подошёл к де Полиньяку, который невольно вытянулся в струнку под его яростным взглядом.
— Вы доказали свою полную некомпетентность в этом деле, — отчеканил Жоан. — Вы даже не знаете законов, которыми обязаны руководствоваться при ведении расследования. Вам следует учитывать, что полученное под пыткой признание более не является абсолютным доказательством и может быть подвергнуто сомнению под действием иных доказательств. Более того, прибегать к пытке во время допроса, не имея убедительных доказательств вины подозреваемого, категорически запрещено! Должно быть, вы взяли на себя слишком много! Сдайте расследование барону де Грамону и займитесь своими непосредственными обязанностями!
— Но, ваше величество! — возмущённо воскликнул де Полиньяк. — Де Грамон — друг графа де Лорма, как, кстати, и барон Адемар! Они сделают всё, чтоб скрыть его вину в этом деле! Справедливость в отношении маркиза де Лианкура требует независимого расследования, которое может провести военное ведомство!
— В военном ведомстве также достаточно его друзей или просто лиц, относящихся к барону де Сегюру с уважением, — парировал Адемар. — Его величество тоже весьма расположен к нему и…
Он смолк, повинуясь поспешному жесту Жоана, но коннетабль уже воспрянул духом.
— Втом-то и дело, ваше величество! — воскликнул он. — Оправдание графа де Лорма приведёт к тому, что вас будут обвинять в том, что вы нарушаете закон и покрываете убийцу! Это ляжет пятном на вашу репутацию и пошатнёт основы королевской власти! Я же — человек непредвзятый, и могу провести независимое расследование.
— Я запрещаю вам допрашивать де Лорма, — быстро проговорил Жоан и вернулся в своё кресло за столом.
— Но как я буду вести расследование?
— Я исхожу из того, что вы всё же знаете законы, коннетабль, — произнёс Жоан, взяв смятый листок, и принялся старательно его разглаживать. — И если вы осмелились применить к подследственному пытку, значит, у вас есть и другие веские доказательства его вины. В противном случае мне придётся отстранить вас от должности за превышение полномочий. А если эти доказательства у вас есть, то и говорить с ним вам ни к чему! Представьте их, и этого будет достаточно. Они у вас есть?
— Конечно! — заверил его де Полиньяк. — Все видели, что граф де Лорм находился рядом с маркизом де Лианкуром, из груди которого торчал кинжал! Его руки были в крови! Вы же сами это видели, мой король!
— Эта картина вполне соответствовала данному им объяснению, — пожал плечами Адемар. — Он вошёл, увидел своего деда на полу раненного и бросился к нему, чтоб оказать помощь. Обращаю ваше внимание, коннетабль, что на его руках была кровь, потому что он зажимал ими рану, а вот на рукоятке кинжала крови не было.
— Но есть свидетель, который видел, как граф де Лорм ударил маркиза де Лианкура этим кинжалом! — добавил де Полиньяк.
— Тот слуга, который кричал про убийство? — уточнил король. — Кто он такой? Он служит вам?
— Нет, — смутился де Полиньяк. — У меня в доме не так много слуг, и я вынужден был нанять людей для проведения пира.
— Так, может, это он ударил кинжалом старого коннетабля? — поинтересовался Адемар. — У графа де Лорма на поясе был собственный кинжал, которым он владеет виртуозно, но он зачем-то отобрал кинжал своего деда и ударил его, да так неловко, что тот остался жив. А потом, вместо того, чтоб немедленно покинуть место преступления, остался там, ожидая, когда соберётся целая толпа, чтоб увидеть его над раненым с окровавленными руками. Не проще ли предположить, что это сделал наёмный слуга, у которого не было собственного оружия, и потому он выхватил кинжал из ножен ничего не подозревающего старика и неумело нанёс ему удар?
— Но зачем это ему? — воскликнул де Полиньяк, на которого перевёл взгляд король, внимательно слушавший своего прево.
— А зачем де Лорму? — спросил Жоан.
— Ради получения наследства!
Адемар рассмеялся.
— Вы знаете, почему он смеётся? — уточнил Жоан, взглянув на де Полиньяка. — Потому что ваше предположение смешно для любого, кто знает графа де Лорма. А вот рассуждения барона Адемара о возможной вине слуги звучат вполне убедительно. Кто этот человек? Его вы тоже допрашивали с удавкой на шее?
— Это было ни к чему, — смутился коннетабль. — Он выглядел искренним. К тому же, насколько мне известно, допрос свидетеля под пыткой допустим только в самом крайнем случае.
— Значит, всё-таки это была пытка, — кивнул король. — Ну, хоть что-то вы признали. И этот слуга вас убедил своей искренностью, а граф крови — нет? А как отнесётся к этому королевский суд, который будет рассматривать дело? Слово неведомого слуги против слова графа де Лорма. Этот слуга вообще появится в суде? Вы его арестовали?
— В этом тоже не было необходимости, — пожал плечами коннетабль. — Мне известно его имя и где он живёт.
— Имя настоящее? — деловито уточнил прево. — Вы в этом убедились?
— Не лезьте в дела, которые вас не касаются, Адемар! — вскипел оскорблённый де Полиньяк.
