Это была огромная женщина – по меньшей мере фунтов на двести пятьдесят – с дружелюбием медведицы, у которой четыре больных детеныша и колючка в лапе.
– Н-н-у-у-у? – протянула она зловеще.
Александр Сисакян старался выглядеть спокойно.
– Я… э-э, простите, мадам. Здесь проживает знаменитый изобретатель Таркингтон Перкинс?
– Знаменитый изобретатель! Этот подлый коротышка? Что вам от него надо?
– Я… э-э, извините. Позвольте представиться. Я – Руперт Крофт-Смит, э-э, с Флит-стрит[4], э-э, из Лондона. Я надеялся взять интервью у мистера Перкинса.
– Интервью? У этого недомерка? С какой стати?
Тем не менее, повернув голову, она заорала через плечо:
– Тарк! Тут какой-то ненормальный хочет тебя видеть!
Полная негодования, она повернулась и вразвалку отправилась за дом.
Лейтенант содрогнулся. Он был не совсем уверен, что ему делать дальше. То ли войти внутрь, то ли остаться здесь, на деревянном крыльце? Дом являл собой жалкое каркасное здание в беднейшем пригороде Спрингфилда, штат Массачусетс. Какими бы ни были научные способности Таркингтона Перкинса, в материальном плане он, похоже, явно не преуспевал. Александр Сисакян не мог не вспомнить с определенным удовлетворением, что в народном государстве изобретателей ценили и они принадлежали к числу наиболее высокооплачиваемых советских граждан, наряду с художниками, звездами искусства и, конечно, такими, как его отец, высокопоставленными членами партии.
Он осторожно вошел и осмотрелся.
Слева вниз вела лестница, где, скорее всего, находился подвал. Похоже, женщина-борец, миссис Перкинс, кричала мужу именно туда. Должно быть, он внизу.
Лейтенант неуверенно начал спускаться.
Оказавшись среди хаоса, являвшего собой любительскую мастерскую менее чем аккуратного экспериментатора, он осмелел. Еще больше он осмелел, увидев ее обитателя.
– Э-э, мистер Перкинс? – спросил он.
Человек поднял голову и стал вглядываться в вошедшего через бифокальные очки, одно из стекол в которых треснуло.
Это был маленький мужчина, которого бремя невзгод, уготованных ему судьбой, сделало еще меньше. В воздухе прямо-таки витала просьба простить его за все.
– Хэлло, – отозвался Джефф Понд. – Совершенно верно. Только зовите меня Тарк – меня все так зовут.
– А меня зовут Крофт-Смит, сэр. Я представляю прессу Британского содружества. Мой редактор…
– У вас не найдется четверть доллара, а еще лучше – полудолларовая монета, не найдется? – грустно спросил самозванный Перкинс. – Мне нужен кусочек серебра.
Ошеломленный агент КГБ на мгновение замешкался, а затем, пошарив в правом кармане брюк, достал оттуда горсть американских серебряных монет. Он протянул их Перкинсу.
Тот, всматриваясь, стал в ней копаться.
– Новенькая пойдет лучше всего. Меньше примесей. – Он нашел пятидесятицентовик. – Вот эта сгодится.
Он повернулся к похожему на тигель металлическому ящику, над которым трудился до того, и взялся за паяльник.
– Что я могу для вас сделать, мистер…
– …Крофт-Смит, – сказал Алекс, – Руперт Крофт-Смит. Мой редактор поручил мне, коль скоро я собирался побывать в этой части Америки, найти вас, чтобы взять интервью.
– Интервью у меня? Не представляю почему, – пробормотал Джефф Понд, он же Таркингтон Перкинс, не отрываясь от работы.
– Кажется, он думает, что ваше устройство, э-э… – лейтенант сделал вид, что смотрит в какие-то заметки, – психореверсоментатрон, заслуживает того, чтобы о нем написали. Конечно, я никогда не верил, что на самом деле что-то подобное…
– Переключара? – встревожился Тарк Перкинс. – Боже мой, откуда вы только о нем услыхали? О Господи, вы ничего не должны писать о переключаре. Нет, конечно. Так, теперь…
Он опять занялся своим очередным устройством. Положив серебряную монету в центр железного ящика, он накрепко привинтил крышку и переключил тумблер.
– На этот раз, я надеюсь, оно заработает.
Алекс уставился на него с недоверием. Он взглянул на ящик, снова на нервного ученого и спросил:
– Вы хотите сказать, что действительно работали с устройством, которое…
– Одну минутку, если вам не трудно, – прервал Тарк Перкинс извиняющимся тоном. Он открыл крышку и уставился внутрь на серебряный пятидесятицентовик. Только теперь этот пятидесятицентовик не был серебряным. Он мерцал желтым цветом чистым, дивным желтым цветом.
Теперь это был золотой пятидесятицентовик. Перкинс торжествующе его поднял.
– Я сделал это! Боже праведный!
С безумными глазами лейтенант Александр Сисакян взял из его рук монету. Ее вес все сказал. Лейтенант таращился на нее, полный неверия.
– Философский камень, наконец-то! – ликовал Перкинс. – О, Берту было бы так приятно!
– Берту? – с отсутствующим видом переспросил русский, не в силах оторвать глаз от монеты.
– Да-да. Мой старый приятель. Преподавал то ли в Принстоне, то ли еще где-то. Не от мира сего человек. Я никак не вспомню его фамилию, но, уверен, вы его знаете. Слегка взлохмаченные волосы. Играет на скрипке. Он подкинул мне зачатки идеи.
Глаза лейтенанта переместились с монеты на хозяина дома.
– Альберт? – спросил он поперхнувшись. – У него еще были, э-э, далеко идущие идеи об относительности, не так ли?
– Относительности? О да! Это Берт. Старый добрый приятель, хотя и немного эксцентричный. – Таркингтон Перкинс снова повернулся спиной и стал возиться со своим устройством.
В момент душевной боли лейтенант прикрыл глаза, но, открыв их, в который раз уставился на серебряную монету, ставшую золотой.
– Что вы с ним собираетесь делать?! – выпалил он.
– С чем?
– С этим вашим изобретением?
Таркингтон Перкинс с безысходностью опустил отвертку. Он отобрал монету и вернул ее в ящик. Привинтив крышку, он что-то подстроил двумя расположенными сбоку регуляторами и перекинул тумблер.
– Ничего, – сказал он. – Берт предупреждал меня.
– Предупреждал о чем? – у Алекса появилось странное чувство, будто он опоздал на несколько фраз к началу их разговора.
– Ох, так что если я когда-нибудь действительно добьюсь успеха, то должен все оставить в тайне. – Он вздохнул с несчастным видом. – Точно так же, как я это сделал с переключарой.
– Подождите минутку, – сказал Алекс, чувствуя себя утомленным. – Почему вы должны утаивать машину, которая превращает серебро в золото?
Казалось, Тарк Перкинс решил уйти от ответа. Бессмысленным взглядом он уставился в дальний угол сумрачной комнаты.
– Не вижу причин, почему мы не можем использовать свинец, – пробормотал он.
Лейтенант снова закрыл глаза. Надо признать, что в науке он особо силен не был. Он и его друзья по университету – сыновья партийных лидеров – обманывали своих преподавателей. Одно время это зашло так далеко, что в «Правде» появилась предупреждающая передовица, где намекалось на необходимость соблюдать определенную дисциплину высокопоставленным «Митрофанушкам» и «стилягам». Однако его знаний хватало – или по крайней мере он сам считал, что хватало, – чтобы понимать: серебро, не говоря уже о свинце, не превращают в золото в темном захламленном подвале одним щелчком тумблера.
