жертвах нанороботов с детализацией влияния на разные части организма, но и видеодоказательства. В это время ей пытались достучаться по связи специалисты БКТ и ЦРТ, которые продолжали сотрудничество с полицией по задержанию и изъятию материалов центров помощи. А ей уже на все это было плевать – внимание отнимало множество доказательств слов Эхо, видеть которые ей хотелось с каждой минутой все меньше и меньше.
Отшвырнув планшет в сторону, Ксения не хотела быть с этим связана и знать все это. Ее мучило непонимание: почему все не может быть просто? Почему же так вышло, что только-только она достигла цели – как объявились новые переменные, чуть ли не обесценивающие весь ее путь, даже, более того, вывернувшие всю ее работу наизнанку, превратив из героя в разрушителя. Если же такова правда бесплодия, то Бенджамин и Итан должны были это знать, а следовательно, оба лгали ей и действительно манипулировали ее горем, дабы она сделала грязную работу… Но если она может раскрыть эту ложь, то какой смысл в их плане, если им от этого будет только хуже? Время уходило быстрее желаемого, так что она просто решила позвонить Бенджамину и все узнать. Но вот проходит минута, другая – а ответа все нет… Он не мог оставить ее одну разгребать это дерьмо, не мог! Отчаяние подпитывается одиночеством, а факт того, что Эхо оказывается представителем иной роли, лишь усугубляет ее положение. Звонок Итану, тому самому, который и дал ей ключ от всех замков, также оказался без ответа. Ее и вправду бросили в одну клетку с Эхо.
– Почему ты скрывал от меня это? – спросила она у Эхо сразу же, как тот ответил на ее звонок.
– Я не мог тебе верить. Ты работаешь с ЦРТ.
– А с кем работаешь ты? Они дадут показания? А как они…
– Да не будет этого, сама подумай, разве стали бы меня использовать в таком случае? Я уже сказал, что стал частью этой истории не по своей воле, а из-за своих ошибок – от этого и могу сказать с уверенностью, как хорошо я тебя понимаю.
– Да что ты понимаешь?! Мои дети…
– Ты не одна лишилась ребенка из-за тех событий, – очень сдержанно и с трудом произнес Эхо, вынудив ее замолчать, но не успели в ней прорасти ожидаемые от такого заявления размышления, как он добавил ранним дерзким тоном: – Ты поверила в то, что увидела?
– А это важно?
– Если от этого зависит, опубликуешь ты эти данные или нет, то да, важно! Скрой все, дай нам работать и дальше, пусть ЦРТ будет в неведении, чтобы ты могла… если хочешь, конечно же, внедриться к ним и быть…
– Шпионом.
– Можно и так сказать. Если не хочешь – не будешь, но спрятать от людей правду необходимо, чтобы ее не закопали уже через час, лишив нас будущего. Пожалуйста, я прошу тебя, не ради меня, а ради людей, поступи правильно.
Когда первые признаки рассвета коснулись замерзшего озера, Бенджамин уже стоял на его берегу, вглядываясь во множество прекрасных деталей своего маленького мирка и глубоко вдыхая и выдыхая прохладный чистый воздух. Ему предстоял самый сложный и честный разговор за семь последних лет. Долгое время он не был готов к нему, даже считал, то и вовсе будет лишним. Но все же, ведомый сердцем, а не умом, он искренне хотел этого интимного и откровенного момента. Подойдя к могиле Майи, Бенджамин рассматривал покрытое снежным одеялом дерево, аккуратно проросшее сквозь ее прах, и вновь, как и всегда, ощущал необычный симбиоз любви и отчаяния от невозможности быть рядом с ней.
– Я столько раз пытался подобрать слова… столько раз хотел, честно, хотел быть искренним перед тобой, но все время чего-то боялся. Странно, чтобы мне было чего бояться – в это же никто не поверит. Расстроить или огорчить тебя я никак не смогу, а хуже уже быть не может… Но все же я боялся – боялся сказать лишнее слово или… что-то сделать не так, будто от этого действительно что-то да зависит. После того как тебя убили, настал самый трудный период моей жизни. Итан был занят своим правлением, я же пытался удержать все то лучшее, что еще осталось, – а осталось слишком немного, ради чего стоило жить. Я старался, я правда старался, честно, я делал все обещанное! Может быть, из-за того, что я не справился, мне и было трудно говорить, а может быть, я просто хотел сохранить любовь между нами в нетронутом моменте.
Удивительно, но за всю мою жизнь я встречал либо тех, кто совсем не воздействовал на меня, либо же тех, кто менял все. Вторых можно по пальцам посчитать, но их влияние измерить невозможно – уж слишком оно велико. Странно это, конечно: как появляется вот так кто-то – и все, курс уже иной, словно воля случая и судьба решили поработать вместе. Это всегда так ясно чувствуется, прям сразу же, ошибиться почти невозможно. Большую часть времени думаешь, что уже все, дальше некуда, достиг определенного лимита – так что просто живи, раз можешь. Но стоит появиться кому-то, кого я даже еще не знаю, как явственно ощущается ветер перемен. Максимальная простота, познать которую сложнее всего.
И вот, анализируя всю свою жизнь, опять и снова, да, пытаюсь предсказать результат непредвиденной связи, словно у всего есть система, закономерность. И знаешь что? Прихожу к мнению, что я все испорчу. Я и так уже испортил слишком много… стоит ли продолжать? Вдруг я и сейчас делаю все неправильно? Сомнения, одни сплошные сомнения, источник которых кроется в слишком большом знании… Когда-то я думал: чем больше развитие, тем больше шанс не совершать ошибки благодаря умению понимать качество этого знания и безошибочно определять его применение. И вот я зашел так далеко… понятия не имею, ни как отпустить груз прошлого, ни как начать сначала, потому что область применения знания слишком большая. Я перестал видеть систематизацию в происходящем хаосе вокруг, что, возможно, даже и к лучшему, но это сразу же возвращает меня к очень неприятной мысли.
Возможно, единственный источник трагедий и неудач в моей жизни и жизни людей вокруг меня – это я сам. Не в простом понимании влияния, а в самом существовании, которое, если оглянуться и все взвесить, доказывает, что я и есть та самая ошибка в системе, провоцирующая беспорядок одним лишь существом. Знаешь, когда я рос,
