не будет конца! Стоя там, на крыше, я надеялась, что вот-вот— и все. Но нет, на меня повесили новую роль, к которой я непричастна, которую я не просила и не хотела, и это не эгоизм. Решать за миллионы людей – вот это эгоизм, отнять у них право самим сделать выбор, отнять их свободу – вот что эгоизм. Там в одиночестве я поняла, что раз решать мне, то я буду решать так, как хочу. К тому же я не особо верю, что Итан замешан в этом, потому что он сам открыл все двери и доступы. Если бы он знал, куда приведет моя работа, то не сделал бы этого, а не знать он не мог. А если бы ты был рядом или ответил на звонок, то, я уверена, ты смог бы меня отговорить, но тебя не было, как и никого не было. А другим я довериться попросту не могла. – Небольшая пауза была необходима обоим. – Хватит с меня, Бенджамин, хватит, слышишь! Люди сами выберут, что делать дальше. Я просто прикрыла гнилую конторку, Эхо объявлен в розыск, подпольная лаборатория, где искали причины бесплодия, найдена, а с меня хватит!
Бенджамин слушал ее и не мог не понять, даже проскользнула злость из зависти к ее силе бросить всю эту работу.
– Раз Итан решил посодействовать, значит, у него была своя выгода. Мне жаль тебе это говорить, правда, жаль, но ничто не закончено, а лишь начинается. Я не просто чувствую – я знаю, что вскоре нас что-то ждет, к чему мы должны быть готовы.
– Не втягивай меня в это, пожалуйста, я уже сделала…
– Это куда больше тебя и меня! Мы не можем просто уйти – теперь ты часть большой игры. – Ксения молчала, Бенджамин поспешил добавить более мягким тоном: – Но я не заставляю. Возможно, ты не такая, как твой отец. Он был человеком, который стал примером самоотверженности, смелости и справедливости, а быть в стороне – это не его. Он делал все ради людей, потому что не мог не делать. Ты хотела знать правду об отце – ты узнаешь, но только если стоишь своего отца. В ином случае осуждать не буду, не все люди готовы на большее. Я скину адрес, приходи одна через три часа. Больше никакой лжи.
Бенджамин отключил звонок, сразу же скинув со стола все предметы от злости. Что-то упущено, ощутимое и важное, обязанное быть ключом к пониманию плана Итана и Кассандры. Но, возможно, Бенджамин просто хочет придумать загадку, чтобы отсрочить точку невозврата. И здесь вновь его цепляет решение Ксении завершить, как она выражается, войну. Это служит своеобразным укором в его несостоятельности, потому что именно эта невозможность сойти с поля боя и послужила причиной его одиночества, о чем сама Майя искренне предупреждала его, когда была жива.
– Здравствуй, друг мой, – сказал сразу же Итан, ответив на видеозвонок Бенджамина. Вид его несколько удивил: более сдержанный и осмысленный, чувствовалась непривычная для такого человека теплота.
– Ты не был в космосе. Ранее ты спрашивал, был ли другой ты в космосе, так вот – нет, не был. С самого начала для тебя было важно не оказаться в ловушке причинно-следственных связей, лишавших тебя свободы воли из-за возможно петли…
– Я прекрасно знаю, что не нахожусь в петле и не являюсь парадоксом, незачем меня в этом убеждать! – размеренно и точно перебил Итан, начав увлекаться разговором. – А еще я знаю, что именно на тебя, а не на меня Людвиг возложил обязанность изменить наше общее, крайне печальное будущее. Странно, что ты так и не усвоил этого после всего, что было нами сделано и, что не менее важно, не сделано.
– Если ты вновь применяешь некую систему обмана, то…
– Никакой лжи. Ты ведь знаешь, как быстро я ушел после «Сбоя», как ныне без особых препятствий покинул планету, а все почему? Что облегчало каждое мое действие и, опять же, бездействие? Знание того, что ты – человек, повидавший будущую историю, не сможешь быть в стороне, потому что это – твоя история. Ты был источником бесценных знаний, а не я.
Бенджамину было что возразить, аргументы и доводы имелись отличные и сильные – но произнести их он не может из-за страха потерять убеждение в необходимости своего замысла.
– Для того, кто не верит в парадокс, ты совершаешь те же ошибки, пусть и путь к ним был совершенно иным, – очень проницательно сказал с испытывающим взглядом Бенджамин. – Как бы мы ни пытались идти другой дорогой, ты все равно стал причиной того, что улицы заполонены армией роботов. Именно это и пытался пресечь Людвиг, четко и ясно говоря нам, как разрушительна будет для обеих сторон эта война, этот конфликт, эта… – Бенджамин не нашел последних слов, вновь поймав себя на мысли о невозможности выразить цельное мнение.
– Никто не говорил, что я или Кассандра собираемся их использовать.
– Значит, они все же по твоей указке в пределах Мегаполиса.
– Да брось, друг, все это слишком мелко для тебя. Серьезно, ну есть армия – как придет время, люди сами ею воспользуются, разумеется, если захотят. Если бы не мы ее сделали, так сделали бы другие, это лишь вопрос времени. Я не принимаю решений, я не сужу и не опекаю – лишь даю то, что все хотят. А все почему? Да из-за принятия людей такими, какие они есть. Представь себе, это случилось, я не хочу вмешиваться в их развитие, уже хватило, знаешь ли.
– А как же твоя помощь Конлон?
– Я лишь дал ей инструмент, и она сама решила, как им воспользоваться. Причем, смею заметить, это ты вплел меня в это дело, мог бы и спасибо сказать. А еще, как это ни странно мне признавать, но тут, далеко от планеты, приходит некое… переосмысление ценностей. Ты должен меня понять: сам сбежал на свой остров, как и я на свой.
– А вот теперь разочарован я.
– Никакой Четверки не существует. – Лицо Бенджамина исказилось в непонимании. – Ты выполнил свою часть уговора, я выполнил свою – открыл тебе великую хитрость. Четверка – это самообучающийся алгоритм с четырьмя лицами и голосами, которые генерируются на компьютере. Отличная ширма для меня, идеальная надежда для людей. Но главное не это: суть моего замысла состоит во всецелом и безвозвратном уходе. Приятно видеть твое шокированное лицо – пожалуй, уже и не вспомню, когда такое было. Но честно признаюсь, думал, мне будет легче сказать тебе это… Да, я собираюсь
