в своей затее и скучая по дому.
Теперь он проснулся в очередном новом месте и, переворачиваясь на бок, ощутил, как ускользают из памяти остатки сновидения. Он редко запоминал сны и часто об этом жалел – ему нравились смутные приятные воспоминания. Увы, и сегодняшний сон растворился без следа.
Джастин лежал с закрытыми глазами, надеясь подремать еще с полчасика на мягком матрасе в уютных объятиях одеяла. В комнате было темно, во всем здании стояла тишина – лежи себе да наслаждайся мимолетной роскошью отдыха. Тем не менее уже вскоре его охватило смутное беспокойство, словно он о чем-то позабыл или должен что-то сделать. Наверняка надо с кем-нибудь встретиться или посмотреть какой-нибудь фильм, провести интервью и не опоздать на самолет.
Напряжение окончательно развеяло дремоту. Мысленно пробежавшись по своему расписанию, Джастин, однако, не вспомнил ничего срочного. Лететь предстояло лишь следующим утром, а куда – можно посмотреть позже.
Он потянулся, чувствуя, как натягивается одеяло, заправленное под матрас. Значит, он в гостиничном номере – дома одеяло вечно сбивается, а отельная аккуратность необорима. Итак, очередной отель. Лежа в темноте, Джастин силился представить себе комнату, где заснул накануне вечером. Номера, в которых он побывал за последнее время, перемешались в памяти – примерно одинаковые, но с мелкими различиями, никогда не идентичные и все же незапоминающиеся. Джастин попытался восстановить последовательность мест, в которых останавливался: Лондон, дальше Бордо, а потом?..
И ведь кроме отелей были еще кинотеатры и фильмы, интервью и фестивали; режиссеры, сценаристы, операторы, монтажеры и, конечно, актеры; разные страны, визы и неизбежные проблемы с билетами. А еще – самолеты и аэропорты, длинная цепочка пассажирских терминалов с огромными залами ожидания, сияющими плиточными полами, жесткими креслами, рекламой дорогих товаров, пронумерованными выходами на посадку, безвкусной музыкой, очередями, документами, справочными бюро, запретами и обязательствами.
Джастин довольно быстро понял, что отправляться в такую долгую поездку было безумием. Он не рассчитал силы и в какой-то момент (после разочаровавшего мероприятия в Торонто, а может быть, в Кельне) серьезно обдумывал возможность все бросить и вернуться домой ближайшим рейсом. Тем не менее Джастин находил время и желание вести заметки и в дни, свободные или почти свободные от перелетов, встреч и фестивалей, усердно пополнял свою онлайн-базу данных, готовился к очередному интервью или круглому столу и смотрел по меньшей мере один новый фильм в день.
Он не поддался слабости и продолжил путешествие. Теперь за плечами у него были десятки тысяч километров в воздухе и много часов диктофонных записей. Джастин свел знакомство со множеством режиссеров и других работников кино. Одни, знаменитые и влиятельные, снисходили до него неохотно, другие, еще не достигшие пика своей карьеры, без труда находили время для встречи, третьи, ушедшие из кино по возрасту, собственному желанию или из-за отсутствия работы, имели сколько угодно досуга. Большинство собеседников, независимо от своего уровня, питали оптимизм по поводу своего будущего: следующий фильм, сценарий или роль непременно станут настоящим прорывом! В некоторых случаях это было вероятно или хотя бы теоретически возможно, чаще всего – недостижимо.
Хотя Джастин старался выработать распорядок дня, придерживаться его получалось редко – то и дело приходилось перекусывать на бегу, откладывать или вовсе пропускать обед. Во рту все время пересыхало из-за скудного выбора напитков – или чересчур крепких, или слишком сладких, – поэтому Джастин везде носил с собой бутылочку воды. Часто он был вынужден в спешке добираться до аэропорта, нестись сломя голову из одного конца незнакомого душного терминала в другой, чтобы не пропустить пересадку, или, наоборот, часами просиживать в зале ожидания. Время от времени случались накладки с бронированием мест, погода стояла плохая, в аэропортах было шумно и многолюдно. Перелеты выматывали. Иногда Джастин обнаруживал себя уставшим уже в середине пути и всегда – после приземления.
И вот он проснулся в очередном отеле.
В комнате было темно. Маленькие светящиеся часы на прикроватном столике показывали 08:17 – значит, не ночь. Джастин сел в кровати, и шторы на окне сами собой медленно разошлись в стороны. Комнату залил солнечный свет – стояло ясное утро. Густой тюль размывал очертания, мешая разглядеть, что за окном. Джастин сунул руки в рукава отельного банного халата, который, видимо, надевал перед сном. Сколько же с тех пор прошло времени?.. Он не помнил, во сколько лег. Наручные часы показывали 11:18 вечера – видимо, забыл отрегулировать их после очередного перелета или еще раньше.
Откуда прилетел, Джастин тоже не знал – сохранились лишь смутные воспоминания о вчерашнем аэропорте: стандартные указатели, разметка очередей на полу, бетонные стены, ковролин в коридорах, бесконечно длинный эскалатор, забитый пассажирами и ручной кладью. Снаружи стояли убийственная жара и влажность, голова кружилась, случайное прикосновение к металлическому фюзеляжу самолета обожгло пальцы. При взлете все шторки иллюминаторов были закрыты. Пилот объявил по рации, что впереди ожидается тропический шторм. Вскоре наступила ночь. Полет продолжался несколько часов, а теперь Джастин проснулся в незнакомой комнате. Очередной перелет, очередная остановка.
В номере ничто не указывало на название отеля или хотя бы на город. На письменном столе лежала чистая бумага – ни логотипа, ни адреса, а на шариковой ручке не было даже бренда производителя. В вазе стояли незнакомые срезанные цветы. На банном халате надписей и логотипов тоже не нашлось. Удивляло, как Джастин вообще попал в такой шикарный номер – таких денег у него не водилось.
Хотелось лечь обратно в постель, уснуть и отложить поиск ответов на все эти вопросы.
На стене рядом с кроватью располагался ряд никак не обозначенных выключателей – многовато для управления освещением. Джастин наугад нажал один, и кровать с тихим гудением завибрировала, попробовал другой, и над письменным столом загорелся свет. После нажатия на третий выключатель головной конец кровати поехал вверх, причем только с одной стороны. Джастин нажал кнопку еще раз, и кровать тихо осела на место.
Он отправился в туалет, оглядываясь в поисках логотипов или надписей. Босые стопы утопали в густом ворсе ковра – непривычная роскошь. По дороге Джастин заглянул в большой мини-бар, где обнаружил большой выбор знакомых марок: виски (два очень известных бленда и один солодовый виски из Шотландии), джин (двух марок), водку (одну польскую, одну российскую), бутылку какого-то готового коктейля, вино (маленькие бутылочки белого и красного), апельсиновый и яблочный соки, колу, содовую, пиво (обычное и безалкогольное, в больших и маленьких банках), орешки, шоколадные батончики и формочки для льда. Можно было заказать и другие вина. В прайс-листе название отеля тоже не фигурировало – только марки на английском и цены в долларах США.
Как только Джастин открыл дверь ванной, внутри зажегся свет и ожил вытяжной
