Удачный завтрак вселил в студента уверенность в успехе эксперимента. Он перешел из кухни в комнату, заправил кровать и взялся за пульт резонатора частот. Включив пульт на несколько секунд, Олег сразу ощутил внутреннее вибрирование клеток. – Работает – с удовлетворением произнес он.
На столе оставались записи с расчетом волны V(a-1). Нужно было их куда-то спрятать, чтобы после револьвации они не попали в чужие руки. Дневник профессора Олег уже давно хранил в секретной банковской ячейке, шифр от которой был известен только ему. Но сейчас идти в банк не хотелось, поэтому, положив расчеты в полиэтиленовый пакет, он свернул их трубочкой и вынес на лестничную площадку.
В конце общего коридора, вверху у самого потолка находились две полости с деревянными дверками, небрежно замазанными зеленой масляной краской. В этих отверстиях располагались коробки с антеннами и телефонными кабелями жильцов данного этажа. Молодой человек засунул руку в левую полость, нащупал свободное пространство и осторожно положил туда пакет. Место было выбрано очень удачно. Накопившиеся пыль и грязь подсказывали, что вглубь этих отверстий не заглядывали уже многие и многие годы.
Вернувшись в квартиру, Марков подтащил диван к резонатору и поставил его рядом с кнопкой включения прибора. На плоском диване, без боковых перил он удобно расположился в позе лотоса. Олег еще раз окинул взглядом комнату. К началу эксперимента все было готово.
* * *
В последние дни жизнь подчиненных генерала Терентьева бурлила на полную катушку. Ускорение, приданное президентом страны в расследовании убийства профессора Смелянского, начало приносить свои плоды. В Лефортовской тюрьме уже находился математик Горский. Правда, сдаваться он пришел сам, после покушения, но его показания открыли совсем новые и очень важные обстоятельства в этом деле. Сейчас почти пятьдесят человек разыскивали по всему миру Анжелику. Нужно было срочно узнать, какие силы или какие разведки она представляет? Что за материалы и формулы уже успела получить?
Математика было по-человечески жалко. Как-то уж очень просто и беспечно он попал в расставленный капкан. Мог быть соавтором великого открытия, а сейчас… Генерал не хотел думать о его дальнейшей судьбе. Однако, даже находясь в Лефортово, Горский продолжал работать. Ежедневно к нему приезжали сотрудники отдела, проходили совещания, обсуждались и уточнялись результаты исследований.
Расчет формулы Смелянского проводился уже в пяти научных центрах. Аналитического материала было достаточно. Требовалось все переварить и обработать. Пока, к сожалению, расчеты ни к чему не привели. Формула вроде бы есть, но бесконечно изменяющиеся параметры загоняли в тупик суперкомпьютеры. Если профессор ничего не утаил, то оставалось только считать, считать и еще раз считать модифицированные варианты.
Хорошие новости были у отдела, ведущего французское направление. Несмотря на то, что его сотрудники упустили инспектора Андре и переводчицу, им удалось «нарыть» интересную информацию на представителя посольства – Жака Готье. Этот господин оказался кадровым разведчиком, работавшим под дипломатическим прикрытием. По данным контрразведки, господин Готье оказался «двойным» агентом. Он одновременно работал и на правительство Франции, и на английскую разведку «МИ-6», о чем французы, конечно, не догадывались.
Встреча с Готье проходила в одном закрытом танцевальном клубе. Собранный нашими спецслужбами компромат серьезно подействовал на двойника. Дома, во Франции его ждал суд и пожизненный срок заключения. В данной ситуации французу ничего не оставалось, как подписать контракт на сотрудничество с ФСБ. Это была хорошая работа. Руководитель Службы даже объявил благодарность и повысил в званиях лиц, принимавших участие в операции.
Готье рассказал много интересного. Он сообщил, что отдал Веронике секретные документы, которые удалось похитить в результате нападения на Горского. Эти документы были перевезены во Францию. Однако из последней информации следовало, что и там пока не могут сложить формулу резонанса, которая бы привела к расчету матрицы частот. Работы велись полным ходом, но результатов не было – Жак об этом знал точно.
Новые сведения стали поступать и от группы, занимающейся родственниками профессора. Полковник Губин сейчас как раз докладывал их Терентьеву.
– Товарищ генерал, мы получили очень любопытную информацию от агентов, ведущих наблюдение за новым знакомым дочери профессора. Это некто Олег Марков, наш российский студент, который учится в университете города Ниццы. Я уже сообщал, что парень был на месте убийства Смелянского. Мы с ним разговаривали ранее, месяца четыре назад, он рассказал тогда много интересного.
– Ну и что нового вы узнали от него сейчас? – спросил генерал у своего подчиненного.
– Да пока мы его повторно не допрашивали. Только вот поведение студента в последние дни стало вызывать все больше вопросов. И мы не знаем, что делать? Или продолжать наблюдение, чтобы не вспугнуть, или, наоборот, арестовать, хорошенько тряхнуть и вытащить всю правду-матку?
– А что у вас вызывает вопросы? Ты же говорил, Сергей Иванович, что он по уши влюблен в девушку и мечтает докопаться до истины в убийстве ее отца. Вот тебе помощник, нам же тоже нужно добраться до этой истины.
– Здесь все оказалось гораздо серьезнее. Олег Марков хорошо разбирается в физике. Если раньше он увлекался только девушкой, то в последнее время стал серьезно интересоваться самим волновым процессом и формулой Смелянского. Несколько раз он уже бывал в загородной лаборатории профессора. Перевез оттуда к себе на квартиру разные приборы, изучает книги, записи ученого в библиотеке. Светлана все ему разрешает. Две недели назад сотрудники нашей службы обнаружили в квартире схему какого-то прибора – резонатора. Мы, конечно, ее пересняли и изучаем, но что-то мне подсказывает, парень сейчас ищет уже не только убийцу. Он серьезно интересуется формулой. При этом, правда, в связях с французами он замечен не был. Скорее всего, Олег работает сам по себе.
– Хорошо, Сергей Иванович. Но мне кажется, это не совсем серьезно. Он что, может самостоятельно получить формулу, которую сейчас считают пять крупнейших институтов? Ты думаешь это реально?
– А кто его знает? Смог же профессор в одиночку разработать волновую теорию. Возможно он и добился конечного результата, но только никому об этом не сказал. Или еще хуже. Зафиксировал свои расчеты не в институтских журналах, а в своих личных дневниках. Может же быть такое? – полковник Губин даже привстал из-за стола.
– А ты чего меня-то об этом спрашиваешь, полковник? Это я тебя об этом должен спросить. Так есть у профессора личный дневник или его нет в природе?
