хотя бы приятельствовал?
– А что, вы его в чём-то подозреваете? – Стаббругсен пошевелил бровями.
– Пока что он проходил по делу как свидетель. Простите, подробностей рассказать не могу. Идёт следствие.
– Поня-атно. Ну что же… Личное дело студента вы можете посмотреть в канцелярии, но там кроме оценок и прочей чепухи ничего не найдёте. С кем он дружил… Лисовского нет, он на каникулах, Панько тоже…
– Может, девушка у него была? – Алекс решил быть настойчивым.
– Может, и была, но я этого не видел. А я многое вижу, знаете ли, н-да… Вот что, я сейчас иду давать поступающим консультацию, мне должен ассистировать Стёпа Заварзин. С Петелиным они уж никак не друзья, скорее наоборот, но задать ему вопросы вы можете. Что же до общих слов, тут не ко мне нужно обращаться. Иван – мальчик закрытый, всё внутри себя держит. Может, с кем-то из сокурсников и делился, а с преподавателями всегда оставался на дистанции, – гном выбрался из-за стола, прихватив какую-то папку, и пошёл к двери; возле неё он остановился и добавил. – Талантливый студент, но я бы не взял его к себе аспирантом. И работать не взял бы. Что-то в нём… не так.
Догнав его, Алекс пошёл рядом.
– Много в этом году поступает? – поинтересовался он.
– Как всегда, – махнул рукой гном. – По поданным документам получается семь человек на место, после консультации останется пять. Ну, я на это надеюсь, – он ухмыльнулся.
– Пугать будете?
– А то! Зачем мне принимать экзамен у четырёх сотен абитуриентов, если можно процентов двадцать развеять на подлёте? А когда начнут учиться, так к концу года отсеется примерно треть. Вот с оставшимися уже можно будет работать.
Они подошли к лестнице, и Стаббругсен цапнул Алекса за локоть.
– У вас как с портальными переходами? Нормально? Тогда пошли…
Шаг вперёд, сиреневая вспышка перед глазами… Когда Верещагин проморгался, они стояли в большой аудитории, худощавый юноша в серой мантии с белой каймой возился с проектором, а через дверь доносился шум большой толпы.
– Вот вам студент Заварзин, – сказал Стаббругсен. – Сейчас он настроит проектор, и я вам его отдам на полчаса. Степан, слышал?
– Да, господин профессор.
– Ответишь на вопросы господина детектива, и возвращайся.
– Да, господин профессор. Всё настроено, только кристалл вложить.
– Ну, с этим я как-нибудь справлюсь. Идите через вторую дверь, потом я их впущу, а то затопчут.
Кивнув, Заварзин повёл Алекса к выходу, скрытому позади доски.
Коридор, где они оказались, был безлюдным. Степан запрыгнул на широкий подоконник, устроился поудобнее и уставился на гостя. Верещагин пожал плечами и уселся рядом.
– Алекс, – представился он, пожимая парню руку.
– Правда, что ли, детектив?
– Истинная, хочешь, документы покажу?
– Да ну, Стаб, небось, всё проверил. И зачем к нам пожаловали?
– Ты закончил четвёртый курс?
– Да.
– И учишься вместе с Иваном Петелиным?
– Да.
– Хорошо его знаешь?
– Да.
Каждое следующее «Да» прозвучало мрачнее предыдущего. Алекс это отметил, но решил пока игнорировать.
– Расскажи мне о нём, пожалуйста.
– Не буду, – буркнул парень и отвернулся.
– Почему?
– Потому что! Вам что ни скажи, вы прицепитесь… Плохое говорить неправильно, а хорошего мне о нём сообщить нечего.
– Ладно, тогда я спрошу. Три года назад умерла его бабушка, вы все об этом знали?
– Знали, – протянул Заварзин неохотно. – Это было в ноябре, среди семестра, Ванька уехал на неделю. Потом до сессии всё догонял, практику отрабатывал.
– После этого Петелин как-то изменился?
Степан помолчал.
– Изменился? – произнёс он наконец. – Он и так особо общительным не был, так что для нас всё осталось по-старому. Алиса вот только… – и юноша сжал губы, словно пытаясь удержать вырвавшееся имя.
– Кто такая Алиса?
Разумеется, в конце концов Алекс вытянул из него информацию. Алиса Номмик, их сокурсница, встречалась с Заварзиным на первом курсе. Но когда все вернулись после каникул, на приглашение в театр девушка только пожала плечами и предложила остаться друзьями. Постепенно Степан понял, что его место рядом с этой эффектной блондинкой занял Петелин. Понял и возненавидел обоих.
– Так и что эта самая Алиса, что-то знает о том, что произошло после смерти старухи? – продолжал допытываться Верещагин.
– Ванька её бросил, – мотнул головой Степан. – И вообще больше ни с кем и ничего, отсиживал лекции и семинары, и исчезал сразу.
– Ладно… И где девушку можно найти? Знаешь что, дай мне номер её коммуникатора, и я тебя отпущу. Я могу взять его в канцелярии, просто это отнимет кучу времени, – сказал Алекс, чтобы отмести возможные возражения. – Напоследок покажи, как попасть в библиотеку, и попрощаемся.
– А у нас тут нет библиотеки, – пожал плечами Степан. – Там ремонт уже давно начался, ещё до того, как мы поступили. Учебники нам из главного здания привозят, а если что ещё нужно, раз в неделю открывают туда портальный переход. Как раз вчера был открыт, – добавил он с затаённым ехидством.
Алиса Номмик – высокая, светловолосая, с серыми грозовыми глазами – и в самом деле была очень хороша собой. Худой, мрачный, длинноносый Степан, похожий на голодную ворону, рядом с ней, пожалуй, совсем не смотрелся.
– Встретиться? – переспросила девушка. – Ну да, могу… Сегодня я свободна до четырёх часов. Вы подходите ко мне в общежитие, это в Большом Кисловском, знаете? Ну вот, я спущусь, посидим в скверике. Внутрь вас всё равно не пропустят!
Довольно долго Алиса не могла – или не хотела – понять, чего хочет от неё незваный гость. Ваня? Ну да, встречались, потом перестали. Смерть его бабушки? Да, что-то слышала.
– Ну вот что, – жёстко сказал Алекс, когда ему это надоело. – У тебя есть выбор: ты можешь честно ответить на мои вопросы и вернуться к себе, или же поедем в ближайшую городскую стражу, и я буду снимать с тебя официальные показания. Или не в ближайшую, а в Ярославскую, так даже лучше будет, – добавил он, увидев, как сползает с хорошенького личика выражение «я глупая блондинка».
Ну ведь не могла дура доучиться до пятого курса мехмата, а?
– Ну, хорошо, – помолчав, ответила девушка. – Да, Ванька меня бросил. Вернее, даже не так: он уехал на похороны, вернулся через неделю, а не через три дня, как должен был. И как будто вернулся в пустоту, словно нас никого нет. Приходил на лекции, сдавал всякие там работы, но говорил только с преподами. В перерывах сидел за столом и не то писал, не то чертил что-то в тетради. Такая, знаете, в картонной обложке, синей, и на ней дурацкий заяц в шляпе нарисован. Если его погладить, он улыбается и лапой машет, – тут она шмыгнула носом. – Я ему и подарила зайца
