- Войдете - задушу.
Или не поверили, или все равно им было, но вошли. И навалились на меня, и скрутили в момент чьи-то здоровенные руки, и вновь заковали по полной программе.
- Теперь везем обоих.
Это голос старого садюги Валерия Леонидовича.
- Я говорил вам, Виталий, что порядки здесь жесткие, но послушание для вашей же пользы. Не поверили. Ладно. Вы нам еще очень нужны, поэтому проведем сеанс эээ воспитательной хирургии. и еще поприсутствуете на очень редкой пока операции. Подтвержден заказ вот на эту симпатичную мордочку.
- Нет! Леонидович, миленький, нет! Только не это! Как же я…
- Мне тоже очень жаль, Светик, но ничего личного. И… мне жаль обоих, но ту девушку жальче. Ей в лицо парень один кислотой… когда узнал кое-что А она своей мордашкой только и зарабатывала. Звезда. Ну, пока только в порнофильмах, но с твоей мордашкой…
- Леонидович, умоляю! может у вас тоже есть дочь?
- Откуда у него дочь? мужики не рожают, даже если и ведут женский образ жизни! - встрял я.
- За это, Светик, придется операцию проводить без наркоза.
- Ты не сделаешь, этого, скотина! Слышишь? Ты не сделаешь этого!
- Услышишь, Виталя, услышишь.
Светлана тихонько плакала и пока нас везли на качалках по недлинному коридору, и когда мы оказались в ярко освещенном, это я тоже различил сквозь бинты, помещении. Конечно же, в операционной. Когда девушку переложили на операционный стол, когда привязывали, она уже только всхлипывала. А я оцепенел, прислушиваясь к каждому шагу, каждому шороху.
- Вам, Виталий, как нарушителю, мы сейчас отнимем одну ножку. Только по колено, да? Чтобы больше такие безобразия не повторялись. Нам же еще сотрудничать и сотрудничать. А потом уже возьмемся за главное.
Надо мной склонилась другая фигура.
- Он очень даже ничего, - произнес гортанный женский голос.
- Да, имплантантов будет много. Думаю, что…
- Я говорю, что он очень даже ничего. Ты мне оставишь его на ночь.
- Ты опять за свое, Ната?
- Не за твое же.
- Но он должен быть наказан!
- Я его сама накажу.
- Он буйный.
- Я его расковывать не буду. А ногу отнимешь завтра. А сегодня он мне нужен целенький.
- Никак не угомонишься. Ни одного не пропустишь.
- Да нет же. Только вот таких.
- Но это…
- Все. Он мне нужен на одну ночь.
- Ну вот, Виталя. Твое счастье. Наталья ангажирует тебя на этот вечер. Тогда возьмемся за твою соседку… Вот мы ее уложили, зафиксировали. Сейчас надо хорошенечко помыть руки. Сестра пока подготовит инструмент, - комментировал для меня страшный хирург. - Знаете, - продолжал он откуда-то из-за шума воды, без наркоза оно даже здоровее. Ну, покричит Светик немножко, а потом все равно же потеряет сознание. Мы, врачи к крикам привыкшие. А вы? Ладно, приступим, - сообщил он, не дождавшись ответа.
Пронзительный крик боли и ужаса взорвал меня изнутри. Чего греха таить, я очень надеялся на проявление этих, мягко говоря "странностей" моего существа и уже начал, было, отчаиваться. Ведь позволило оно почему-то вылущить этим уродам у меня глаза? Или оно действует только, когда надо других защищать? Но когда тома меня ножом… ладно, потом, потом, потом. А сейчас я отмахнулся от бросившейся на меня медсестры. Ну и мадам! Но и наблюдения - тоже потом. На столе истекала кровью девушка с глубокими надрезами под нижней челюстью. Он что снизу вверх собирался лицо снимать? Ну, кровь остановить - не проблема. Соленоватая… А в глазах девушки - новый ужас. Ну что ты, милая? Видела, как собака рану вылизывает? Вот так. Вот и все. Нет, не все. Для: "всего" нужны силы. Как говорил отец:" Без этого ты никогда не станешь взрослым"? У нас другое понятие о взрослении. Совсем другое. Я шагнул к теряющему сознание доку. Нет! Для него это слишком просто. Где там меня возлюбившая? Моя спасительница? А то лежал бы без ноги сейчас. Иди сюда милая. Ты хотела моих ласк? А вот я тебя сейчас и поцелую. В шейку. Какой богатырский экземпляр! Под два метра. Да-а, ночь с такой - тоже еще то испытание. Давай-давай, подергайся. Сердце бьется побыстрее, пульс почаще. …Второй раз "дичь" приманивал уже отец. Он сидел, на этот раз у пруда, и тихонько плакал.
- Что ты девонька? Ты чего плачешь? И так поздно… одна?
- Потерялась. Вот шла, шла… и пришла, - мастерски обыгрывал детскую непосредственность отец.
- Ну, я тебя провожу домой. Пойдем!
- Нет, дяденька. Я здесь посижу. Я вот, маме позвонила, она сказала, что скоро будет.
- Мама? - заухмылялся незнакомец. - Ну-ну. Тогда я тоже посижу. Подождем маму, да?
- Хорошо.
- Вот и здорово - присел возле мнимой девочки мужик. - А сколько твоей мамочке лет?
- Она уже взрослая. Ей аж двадцать пять!
- Да, взрослая. А тебе?
- Скоро восемь, а пока - пять.
Ну, это папаня переиграл. Это - старая-старая шутка. Но дичь вроде не насторожилась. Ладно, мой выход.
- Наташка. Ты здесь? Слава богу! Я уже… ты где пропала? Почему не звонила? Я уже… здравствуйте!
- Здравствуйте.
Гадкий взгляд, гадкая улыбка.
- Я вот смотрю - ребенок один. Дай, думаю, побуду с ним. Мало ли что…
- Спасибо вам большое.
- Да не за что. А вообще поосторожнее надо быть. Вы же знаете, что здесь порой происходит?
- Вообще-то мы первый раз здесь… Но все равно спасибо. Пошли, Светик, - беру я за руку маленькую девочку и беспечно поворачиваюсь спиной к мужчине. Удар по затылку. Падаю. Куда-то волочет. Ага, к дереву. Привязывает стоя. Ясно. "Девочку" - напротив. Заклеивает рот. Ощупывает. Предвкушает. Мерзкая тварь. Делаю вид, что прихожу в себя.
- Вот так, милочка. Я же говорю, - здесь порой страшные вещи происходят. И для молодых мам и для маленьких девочек… Значит, не слыхали? Так вот, объявился здесь маньяк. Насилующий малолетних девочек. Уже страшно, правда? Да вы не бойтесь, не бойтесь. Я не такой уж и злобный. Я просто одинокий. И вот, некрасивый. Не то, чтобы не красивый, но не привлекательный. И не то, чтобы не привлекательный, а просто всем самкам двухметровых тупых самцов подавай. А любви-то хотят все. Ну, если не любви, то хотя бы какого-то внимания… Ладно, к делу. Будешь со мной поласковее, ребенка не трону. Ты уж так постарайся, чтобы на ребенка уже не сил не желания… Да многого я и не хочу… Ты понимаешь, о чем я? Я сейчас отклею твой восхитительный ротик. Но если вместо нежностей начнешь кричать… Я тогда… я все равно успею, - он начал срывать одежду с малышки. Отец играл мастерски - огромные испуганные глаза ребенка, тоже заклеенный ротик и такая несчастная слезинка. И бледненькое беззащитное тельце.
- Все поняла, милашка? Ну и отлично.
