Но сейчас тебе нужно знать только, что он… был важным. Не знаю, насколько. Да и важность эту я, кажется, весьма переоценил.[вздох] Но до сих пор считаю встречу с этим сторчавшимся малым одной из самых важных за всю жизнь в Юдайна-Сити…
— Ты избранный, — сказал он.
И знаешь, в том сне это казалось очень естественным, ведь обрисовка твоей роли во всём этом пришла чуть позже… Но тогда он снова сказал мне, что я — избранный. И что:
— Всё случившееся — испытания. В какой-то момент тебе может показаться, что терюнаши Ланс фер Скичира просто одинокая игральная фишка от моннго в партии сильных и властных, но это не так. А череда предстоящих испытаний — как закалка для клинка нагинаты. Твоего клинка. И происходит она лишь для того, чтобы сделать тебя сильнее.
[пауза]
Сейчас мне сложно честно взвесить слова беспалого бедолаги, созданного моим перетружденным сознанием. Но даже моих скромных размышлений хватает, чтобы понять, до чего наивен и самоуверен я был ещё совсем недавно, сисадда?
[вздох]
А затем… когда образ Пяти-Без-Трёх испарился, как будто дыхание на стекле, перед кабиной с Лансом Скичирой оказался сам Ланс Скичира. Почему-то в красном пальто, а не зелёном, но со знакомым рюкзаком за спиной и башером под мышкой.
Жутко неловко повторять слова, сказанные мной самому себе в том странном сне. Но я всё же хочу, чтобы ты услышала, и поэтому постараюсь вспомнить в мелочах.
— Ты хочешь мира во всём Тиаме? — усмехнулся Ланс. И гаденько так улыбнулся. Надеюсь, сам я делаю это совсем иначе… — Хочешь спасти чу-ха, хочешь спасти людей? И потому примерил на себя роль судителя и вершителя, хао? Взял на себя смелость обезжиривать одного хвостатого неудачника за другим? Казнить без приговора? Решать, кто будет следующим, кто заслужил твою фанга, а кто нет? Просто потому что можешь, и потому что капельку сильнее и метче?
Мне показалось, что последнее было сказано в ритмике «низкого писка»… байши, я же так и не рассказал тебе о нём… В общем, к тому моменту, как ты услышишь эту запись, я почему-то уверен, что ты уже будешь знать о моём «таланте»…
Во сне я пытался ответить самому себе. Но сразу же выяснил, что тот Ланс похитил мой голос. И ещё мысли, все мысли, способные стать оправданиями. Не дал им связаться в ладную речь, обеспечить меня защитой и позволить здраво рассуждать о законах улиц, по которым я живу последние годы…
Поэтому я молчал. Беспомощно задыхался в густеющем геле, и был способен только стоны давить, а ещё наверняка ворочался возле тебя и простыни мял…
— Чем ты лучше их? — спросил Ланс перед капсулой. И не нужно было уточнять, кого он имеет в виду. — Но скажи, пунчи — и постарайся не врать хотя бы самому себе: а чем это твой замечательный бледношкурый вид превосходит тех, кто сейчас управляет Тиамом?
Хороший вопрос, не так ли? Из числа тех, на которые нам с тобой ещё только предстоит ответить…[вздох] А мой близнец тоже исчез. Вернул мне возможность дышать и говорить, но так, сука, и не позволил сказать ни единого слова в свою защиту.
Исчез, кстати, не как прочие. Не переплавился в новый образ или туманом растаял, а просто стёрся. Сжался в точку, переместился в иное место за один миг. Вот я моргнул, и нет его. Впрочем, с живыми бывает так же, не правда ли?
Потом я вроде как снова рванулся в путах. Попробовал открыть или даже разбить дверь, вынырнуть на поверхность сна. Но кошмар ещё разок дал понять, что не планирует закругляться. А перед капсулой стоял новый призрак, и щурилась она ну совсем уж недобро.
Глава 8
ХИТРАЯ ЯЩЕРКА
С крыши «Коппульсо» ответили спаренные супрессоры, замыкающий транспорт отстрелялся из ракетомета.
Притянув перископ, я спешно повертел прибором на крыше.
Цепь «Коппульсо» неслась через промышленную зону, почти заброшенную и населённую… скажем так, населённую чу-ха не самой высокой социальной ответственности.
Справа по колонне лупили из укрытий, а чуть впереди на широкую дорогу выбиралось полноценное звено кастура. Широко расставив нижние лапы, «моллюски» окапывались в штурмовой режим и выдвигали из-за спин огромные стволы весьма угрожающего калибра.
Наш фаэтон устремился следом за остальными влево, ускорился. Вздёрнутые носы броневиков без труда пробивали кирпичные изгороди и уходили с линии стрельбы на задворки заброшенных цехов.
Двое кастура отстрелялись, таки задев замыкающий транспорт. Ещё двое прервали настройку штурмового режима и бросились наперерез. Среди построек мелькали размытые силуэты пехотинцев, воздух прочертили ещё несколько ракетных хвостов.
Взорвалось справа от «Коппульсо», пассажиров качнуло, но никто кроме нас с Ч’айей не подал и виду — вцепившись в ассолтеры, казоку-йодда «Диктата Колберга» застыли, будто глиняные статуэтки, и терпеливо дожидались приказов.
— Нас прикроют в геджеконду, — доложил Бронза. — Эмиссары господина фер вис Кри прямо сейчас поднимают местные казоку.
— Конечно, эмиссары, — многозначительно хмыкнуло у меня в голове, и я не сразу сообразил, что параллельно с отрядным, Диктатион подключил к гаппи ещё и личный канал связи. — Не волнуйтесь, друзья, вас действительно прикроют. Придётся вскрывать карты, сисадда? А ещё сию секунду каждый захудалый Коготок местных кланов получает на свою «болтушку» фальшивый приказ, противиться которому просто не сумеет.
Я похолодел, вдруг представив гнездо с высоты ветростата, того самого, что после обманчиво-верного решения унёс Ланса фер Скичиру и отряд его наёмников к сверкающей игле «Слюдяного моста». Город горел, и готовился вспыхнуть ещё ярче. В нашу, так сказать, честь.
— Утром сааду собьются с подсчёта скрученных хвостов, — прошептал я, прикрывая губы ленивым поскребыванием щетины. — Всё должно было пойти совершенно ина…
— Нет причин для волнения, Ланс, — спокойно перебил Диктатион. — Пострадают действительно многие, но большая часть снятой накипи — грязь. Ты не хуже меня знаешь, что иногда — чтобы спасти подданных от опасного первобытного хаоса, — нужно им его показать. Показать в красках и в резком запахе крови. Смирпы делают так с периодичностью в пару-тройку поколений, и это их только усиливает, сисадда? Признаю́, этот раз будет… отличаться, но вожаки Юдайна-Сити об этом не подозревают, и станут действовать по известному алгоритму.
И он рассмеялся, приглушённо, но задорно и немного безумно, заставив меня потянуться к фляге. Ч’айя сбросила оцепенение, покосилась на мою руку, и я убрал пальцы от паймы. Снова приник к наглазникам перископа.
Ещё две четвёрки «моллюсков» в расцветке ракшак выбрались из-за цехов впереди. Один поднял верхнюю лапу и раскрыл манипуляторы в весьма красноречивом жесте «остановитесь!», остальные вскинули увеличенные версии ассолтеров и выдвинули наплечные супрессоры.
— П*здец… — прошептал я.
И тут появились новые кастура. Всего четвёрка, но быстрая и замаскированная волшебными плёнками-котокаге, под которыми нет-нет да и проглядывала… белоснежная броня «Диктата Колберга».
Хадекин фер вис Кри более не скрывал своего участия в уличной бойне…
Два «моллюска» ракшак были мгновенно уничтожены прицельными залпами ракетометов, прочие рванули прочь на силовых ускорителях; завертелись, начали палить. Звено, изначально пытавшееся перекрыть путь колонне, подступало с тыла, очередями фанга полосуя замыкающего «Коппульсо».
Тот сумел-таки взять на прицел одного «моллюска» и даже отбить ему левую нижнюю лапу удачным попаданием магнитной гранаты. Но затем под брюхом броневика вспух огненный шар, от которого перископ изошелся помехами, а у меня заболели глаза.
Когда я проморгался, смахнул слёзы и снова приник к прорезиненной полумаске, перевёрнутый на бок «Коппульсо» стремительно оставался за кормой…
Колонна выскочила к мосту через Черноводный канал — последней границе перед настоящими геджеконду, — но почти сразу ведущий броневик сбросил скорость. Переправу перекрывали сразу два бронефаэтона ракшак, а вокруг в примитивных укрытиях рассредоточились не меньше трёх десятков бойцов.
