они лежали? — он явно еле сдерживается, его аж трясет, хотя не знаю что именно его переполняет: нервное напряжение или желание меня убить.
— В каком-то общедоступном месте, — я когда нервничаю, идиотски улыбаюсь, уж извините.
Лекс тоже мною недоволен и явно дуется, пока помогает искать пропавший телефон. Причина ясна — я же лишила его такой прекрасной и главное редкой возможности трагически погибнуть, будучи облепленным с ног до головы тысячей плотоядных жуков! И главное у нас ведь больше не будет повода спускаться в подземелье или вообще как-либо рисковать своей жизнью, стоит нам только найти эту коробочку с кнопками. Под тяжкой ношей горькой вины, я тщательно осматриваю край платформы, с которого по моим прикидкам я могла сделать прыжок в бездну. У меня такое чувство, что телефона у меня в этот момент не было, я его куда-то положила, но куда именно в памяти не отложилось.
— Может ты оставила его внизу? — предполагает Лекс.
— Я точно притащила его наверх, — приходится мне разочаровать друга. Этот момент всплыл в моих разрозненных воспоминаниях, чтобы окончательно убить в нем надежду. — Извини, — смотрю на него с самым несчастным и заискивающим выражением, — я была под таблетками, когда они меня уговаривали на спуск.
— Это отягчающие вину обстоятельство, — упрямится Лекс. Он тянет руку и вытаскивает из куста, стоящего позади меня, маленький черный аппарат. — Это он? — с отвращением спрашивает он.
— Ну да, похож.
Не оттягивая, мы сразу идем искать Стеллу. У нее сегодня занятия, но Лекс, переговорив с несколькими людьми, легко находит, где именно они проходят. Мы ловим ее, когда у них перерыв, и уединяемся в одном из многочисленных закутков Муравейника.
— Простите, что я тогда ушла, — начинает девушка, — у меня нервы не выдержали. Не думала, что я такая трусиха. Вам что-нибудь удалось выяснить? — живо интересуется она. Взор у нее уже не такой потухший, и выглядит она хорошо. Похоже ей удалось таки справиться с собой и как-то пережить потерю брата. Боюсь, наши новости могут снова выбить ее из колеи. Но и молчать тоже нельзя.
Лекс, собравшись с духом, показывает ей найденный телефон.
— У Стоува был такой телефон, не помнишь?
— Нет, точно нет. У Стоува был точно вот такой же, — Стелла вынимает из кармана и показывает нам свой смартфон. — Отец подарил нам обоим такие на закрытие года пару лет назад.
У Лекса в руках нечто значительно проще и дешевле. То, что продается на нижних уровнях. Стоув мог приобрести такой для своих походов по подземельям, и сестре не показывать, ведь о своих дальнейших планах после неудачи с боями он ей вообще не сообщил. Нужно зарядить телефон и вытащить из него хоть какую-нибудь информацию.
Следующие два дня я вынуждена по-новой разбирать склад, прерываясь на свою основную работу и пошив формы для Потапа, то есть для того игрушечного медведя, которого я умыкнула у Редженса. Я решаю назначить его старшим офицером, хотя он наверняка достоин и большего, только я не знаю, какие нашивки у генералов. Всю одежду я ему шью из пришедшей в негодность старой формы офицеров, которой тут полно, а вот про ботинки еще предстоит подумать.
Мою работу прерывают истошные крики из зала. Не то чтобы тут такого никогда не было, однако подбираюсь поближе к выходу.
Выхожу в зал и вижу поистине жуткую картину. Тут собрались все курсанты и офицеры с нашей половины, кто внизу, кто наверху, а в центре зала беснуется, по другому не скажешь страшная не понятно откуда взявшаяся женщина. Она довольно высокая и отнюдь не хрупкая, одета в комбинезон с короткой юбкой, открывающей ее мощные ноги в резиновых шлепанцах. Длинные сальные волосы, очень яркий макияж на покрасневшем от натуги лице. Довершают образ длинные окрашенные красным лаком когти. Словно выбрав своей жертвой одного из курсантов, она наседает на него, толкая то сильными ручищами, то животом, и обкладывает его матом с такой громкостью, что мне приходится заткнуть уши. Слюна летит бедняге в лицо, а он лишь с ужасом взирает на свою мучительницу, отходя все дальше и дальше назад. Хотя курсант и сам отнюдь не дохляк какой-нибудь, но кажется что эта рослая фурия сейчас просто разорвет его голыми руками или просто заглотит как есть, начиная с головы.
Суть их конфликта совершенно не ясна. Остальные молча смотрят на все происходящее, кто со страхом, кто с отвращением, а кто с восторгом или любопытством. Никто даже не пытается вмешаться.
— Что-то такое я уже где-то видел, — со смешком говорит мне подошедший Лекс. Вместе мы возвращаемся ко мне на склад.
— Ничего себе, это кто?!
— Это актриса театра аж с пятидесятого уровня.
— И почему же она так ведет себя? Что он ей сделал? — Я иду вслед за Лексом в прачечную, где все эти вопли не так слышны.
— Здорово, мужик! — Лекс здоровается с Потапом, который сидит на стиральной машинке, помогая мне сортировать белье.
— И почему ему никто не поможет?
— Потому что это упражнение, — объясняет Лекс. — Она играет возмутительницу спокойствия, ведь по большей части в работу стражей входит разрешение бытовых конфликтов, пресечение пьяных драк и так далее. Говорят, у этой тетки большой опыт.
— Опыт пьяных драк?
— Большой опыт доведения новобранцев до слез и заикания. Заметь, у нее даже никакого оружия нет, она даже не дерется, так их в бараний рог сворачивает, — говорит друг как будто с восхищением.
— Давай не будем про баранов, — кривюсь я.
— Сосунки, — отмахивается Лекс, пристраиваясь на стиральной машинке рядом с Потапом. — Не хочешь выйти и показать им настоящего мужчину? — спрашивает он у медвежонка.
— Он здесь на нелегальном положении, — напоминаю я.
— А жаль, — Лекс берет Потапа в руки и проверяет насколько прочно к нему пришиты лапы и уши. — Я кстати смог зарядить тот телефон. И даже выяснить на кого зарегистрирован номер. — Друг вздыхает. — Заодно потренировал новые навыки из книжки.
— Неужели она такая интересная оказалась, что ты ее прочел? — удивляюсь я.
— Интересная, но не настолько, — благодаря Лексу Потап сделал оборот вокруг уха. — Мы с пацанами ее пол ночи читали вслух, даже кто-то из старших офицеров заглянул. Пришлось ему отсканировать. Представляешь, никто из них не знал, что по этой теме есть пособие.
— Прекрасно, вы массово обогатили свой внутренний мир, а номер то чей? Не Стоува?
— Кормэг Старый Хрыч — это имя тебе ни о чем не говорит?
— Нет, кто бы вообще так назвался в девять лет?
— Ну, может, у него изначально было всего одно имя как у
