судьба ждет тебя… — читает она.
— Про судьбу мы писали, но не адрес, — дрожащим голосом говорит брюнетка.
— Они узнают, они узнают, — перестав кричать, начинает повторять блондинка. — На почте знают, кто рассылал открытки.
— Если они найдут труп, то быстро выйдут на всех нас, — говорит молодой мужчина, — нам не отвертеться никак. Так что делайте, как я говорю. Пусть одни из нас сходят за чистящими средствами и мешками, другие покараулят, чтобы сюда никто не вошел.
— Если придут рабочие, что мы сделаем? — спрашивает Морис.
— Да уж придумайте что-нибудь, — рычит молодой. — Мы пойдем с… со стариком, — не желает называть он имен, — купим все что нужно, а то вы все какие-то пришибленные, вас сразу заподозрят, — выплевывает он нам.
Придумав условный стук, мы блокируем двери изнутри, и остаемся ждать. Я просто кладу карточку в карман, так и не сказав ничего.
Кажется, что проходит вечность. Мы уже начинаем волноваться, что они никогда и не придут, а наша команда еще и про Ворчуна помнит, что тоже доставляет беспокойство. Неизвестно, что придет ему в голову. Побежит он к стражам или нет. Страшно и то, что мы сделали, страшно и то, что нам за это грозит. Непонятно, почему с нами сделали это, кому и зачем это было нужно. Со всеми этими мыслями мы и варимся, разбредясь по лесопильне.
Я знаю, кого именно мы убили.
Наконец, Герти, оставшаяся стоять у самой двери, выбегает в зал и жестами зовет нас за собой. Мы все подбегаем к двери.
— Это был условный стук? — уточняет у нее Лекс, а то она сама объяснить не может. Она кивает. Лекс разблокирует дверь и не без сомнений открывает ее. К счастью, там только те, кого мы ожидали, с двумя сумками бутылок с химией и тряпками.
Мы выставляем все на пол и разбираем тряпки и одеваем перчатки.
— Ну и кто сделает главное? — спрашивает молодой, испытующе глядя на всех остальных. Ясно, что сам он в этом участвовать не собирается. Девушки еще больше бледнеют и одна за другой отказываются, Мориса чуть снова наизнанку не выворачивает, так что остаемся мы с Лексом и пожилым. Не без содрогания подходим к трупу, пересиливаем как-то себя, но тут возникает чисто практическая проблема. Мешков всего два, и труп в них по частям вроде бы должен влезть, но так, чтобы нам не изгваздаться с ног до головы в чужой крови, положить его туда затруднительно. У нас и не получается. Были бы еще мешки, мы бы их на себя надели и все, но снова ждать, пока кто-нибудь за ними сбегает, мы не рискуем.
Довольно сильно перемазавшись, мы все-таки запихиваем свою нечаянную жертву в мешки и спускаем их в канаву. Пока остальные, отдраивают пол, стены, механизм внутри и вообще все, где видят хоть пятнышко, мы пытаемся отмыть кровь от себя, и частично преуспеваем в этом.
— Здесь неподалеку Изумительная комната, — вспоминает Лекс. — Почти что, только подняться и надо.
Что ж, отдраив все, избавляемся от тряпок и прочего, скинув все туда же в канаву. Морис находит рычаг, который открывает заслонку, и все улики, в том числе то, что осталось от человека, падает куда-то вниз, откуда предположительно попадет в бездну.
— Все, мы уходим, — говорит молодой мужчина, — считайте, что ничего не было. И мы друг друга не видели!
Их команда уходит.
— Может, все-таки посмотрим, что там, за той дверью? — предлагает Палома. Она кивает на ту дверь над канавой, в которую нам изначально по заданию надо было попасть.
— Уйти бы отсюда побыстрей, — возражает Герти.
— Тебя никто не держит, — отвечает ей Морис, и она, жалостливо взглянув на нас в последний раз, убегает. Может мы ее теперь никогда больше и не увидим.
— Да, хочется все-таки поставить точку, — Лекс отходит к штабелю и притаскивает первую доску. Так из досок мы сооружаем мостик, по которому по очереди залезаем на балкончик над канавой. Дверь, находящаяся там, оказывается не заперта.
Открыв ее, мы заходим в небольшую почти полностью пустую комнату. Там только старый стол и несколько табуреток. На столе лежит яркая открытка, не ней изображена залитая солнцем опушка леса. Палома дрожащими руками берет ее и разворачивает.
— Поздравляем, — читает она, — вы только что избежали больших неприятностей. В награду вам достается ваша жизнь.
— Издевательство какое, — резюмирует Лекс.
В Изумительной комнате мы снова проходим процедуру разукрашивания нас красками на танцполе, так что когда вернемся обратно в учебку, вопросов по поводу нашего внешнего вида ни у кого не должно быть.
На следующий день я просиживаю все время завтрака от и до в надежде увидеть Лекса. Увы, то ли его заняли какими-то поручениями, то ли он прячется, не желая никого видеть после вчерашнего. В ожидании пытаюсь проглотить хоть что-то со стоящего передо мной подноса, но вся еда ужасно пахнет тухлятиной. Тем не менее вокруг меня все с аппетитом наяривают кашу с мясными котлетами, которые по идее никак не могут вонять испорченной рыбой. Разглядываю стакан с ягодным морсом, но там тоже дохлые рыбки не плавают.
Вся эта ерунда с запахами явно на нервной почве. Вчерашние события одна из всей нашей команды я пережила легко, и практически ничего не чувствую по этому поводу, но видимо все переживания всего лишь ушли вовнутрь и теперь такими странными запаховыми галлюцинациями отражаются на мне. Вздыхаю, это пройдет. Подняв взгляд, я снова проверяю, не пришел ли Лекс, и вместо него замечаю среди курсантов странное голое человекоподобное существо. У него серая обвисшая кожа, похожая на потеки воска на горевшей свече, очень выпуклые суставы, как будто под кожей на них образовались крупные наросты. Оно и передвигается с трудом, медленно поворачивает голову и смотрит на меня. Глаза мутные, должно быть невидящие. Оно втягивает своим деформированным носом воздух и начинает медленно идти ко мне. Казалось бы, мне оно только мерещится, но курсанты обходят его, как будто там действительно кто-то есть.
В ожидании, пока мой жуткий глюк доползет до меня, стараюсь не терять его из вида, но вот кто-то резко отодвигает лавку рядом со мной, она мерзко скрежещет ножками об пол, и я
