Ознакомительная версия.
Звука удара брони о железные ворота слышно не было. Уши заложило сильное волнение и поднявшееся от этого артериальное давление. Его «Зил» постепенно набирал скорость и подкатился к стоп-сигналам броневика в тот самый момент, когда обе части тяжеленных, кованных заклепками по толстым стальным листам, ворот распахнулись и, оборванные с петель, стали опадать на беснующуюся по ту сторону толпу.
Приближающийся к зияющему чернотой и неизвестностью жерлу кратера колонии строгого режима вплотную к острой броне бронетранспортера грузовик первого отделения с обеих сторон с автоматами наперевес огибали две колонны спецназовцев в полной экипировке штурмующих бунт…
Сразу за воротами Хохряков увидел их: тысячи горящих ненавистью ко всему, что оставалось за пределами этих стен, глаз. Их сжатые кулаки. Каждый человек что-то выкрикивал в его сторону. Ближние к упавшим воротам безуспешно пытались вытащить задавленных тяжелой сталью. Кто-то пытался поднять руками ворота с земли и с тел. Кто-то тянул за руки или ноги. Кто-то еще наклонился над кем-то и уже прощался навсегда.
Сразу за воротами начинался ад! Темный и испепеляющий ненавистью! Рвущий слух и здравое, человеческое понимание действительности!
Слух Хохрякова разорвали первые автоматные очереди. Вначале стреляли поверх голов. Но уже вторая очередь, почти слившаяся по звуку с первой, была прицельной и скосила несколько рядов обступивших прорвавшийся сквозь живой их строй бронетранспортер.
Из утробы БэТээРа на свидание с обезумевшими узниками стали горохом высыпаться ребята из третьего отделения их взвода. Не успевая выпрямить после прыжка свои ноги и распрямить плечи, стесненные тяжестью жесткого снаряжения, они падали на землю, растаптываемые толпой даже не обратившей внимание на первый залп. Упавших солдат добивали кусками железа фигуры в черной одежде уже без бирок на груди…
Старший сержант Дорофеев снял автомат с предохранителя и передернул затвор, приказав курсанту:
– Выпусти меня, сынок!
– Вы же сказали мне не выходить! – жалобно промяукал третий в кабине.
– А, ну, е… твою мать!!! – Дорофеев дотянулся до ручки, распахнул дверь кабины и перелетел через курсанта в преисподнюю.
Одновременно с первым своим шагом старший сержант выбросил вперед себя приклад автомата. Расчетливым ударом в лоб ближайшего зека он опустил в этой схватке первого своего на землю. Падал тот зек уже, бесспорно, мертвым. Взгляд его после удара вмиг потускнел и потерял свой живой и взволнованный блеск. Петр провел взглядом этого, уже преклонных лет, человека до самой земли и удивился тому, что глаза его так и не закрылись…
Старший сержант то бил автоматными штыком и прикладом, то стрелял в упор одиночными. Наклонившись телом вперед он валил и валил себе под ноги набегавших.
Еще через секунду за спину к Дорофееву примкнули бойцы его отделения, орудуя наотмашь автоматами и саперными лопатками. Многие из них были без щитов. Скорость, с которой наносились ими удары по телам разъяренных заключенных заменяла простой кусок железа и из пассивных обороняющихся превращала их всех в наступающих. Причем, в соотношении минимум один к пятидесяти! Заключенные в своем стремлении прорваться сквозь их строй мешали друг другу. Самые настырливые в своем желании дотянуться до тел в военной форме куском заточеной стали кончали с пулей в своем…
Хохряков помалу тянул свои грузовик за бронетранспортером не давая шансов толпе протиснуться между машинами и переброситься на другую сторону раздирающего бунтующих пополам клина. Задней машины ему не было видно, но он был уверен, что там, у него за спиной, тоже все в порядке.
Петр не обращал никакого внимания на ненавистные взгляды в свою сторону. Ему лично что-то кричали и тоже угрожающе размахивали кулаками. Изредка в его кабину бессмысленно бились камни и куски металла, которые пока бесследно отскакивало.
Курсант от страха провалился куда-то под торпедо. От каждого звука удара камней по кабине его тело вздрагивало и становилось еще меньше.
Тревожно ефрейтору стало только когда его автомашина уперлась в остановившийся бронетранспортер. Его «ЗиЛ» заглох и остановился. Петр впервые за все это время испугался и стал лихорадочно пытаться разобраться в ситуации. По всему было видно, что силы его сослуживцев тают. Спецназ уже не наступал. Солдаты вплотную спинами прильнули к автомашине и только отбивались от сыплющихся на них со всех сторон ударов. Было очевидно, что у всех уже закончился боезапас…
Сколько может выдержать нормальный, пусть даже и натренированный, мужчина, в таких условиях? Полчаса максимум… Они все этим занимались уже сорок минут.
Рация разрывалась от бессвязных команд и приказаний. Разных и противоречивых. От «давай, вперед!» до «тпру, назад!». Их попытка войти в зону, судя по всему, захлебывалась…
Первое тревожное движение за зарешеченными автомобиля Хохряков определил еще через минуту после остановки его автомобиля: бойцы его отделения пятились к его кабине. Сзади их никто не прикрывал! Зеки обтекали их автомобиль уже с тыла.
Петр смахнул выступившую вмиг испарину со лба. Они были вторым отделением из числа вошедших в зону и последним! Что случилось там, сзади за ними было трудно и предположить. Все, что угодно! Но мысли об этом только еще более пугали. Было необходимо найти выход и во что бы то ни стало помочь своим!
Хохряков скороговоркой пробормотал подобие молитвы и крутанул ключ зажигания. Двигатель сразу завелся. Взревев несколько раз на максимальных оборотах, машина под его управлением чуть отъехала назад. Ровно настолько, чтобы не дать слиться в одно целое зекам и не отрезать его автомобиль от броневика.
Его решение ускорило и то, что именно в эти секунды впереди стоящий БэТээР облился ярким пламенем. Толпа взревела еще сильнее. Это было последним сигналом к отступлению. На мгновение ослепленный жарким огнем, Петр сомкнул глаза. Его решение разделить участь своих ребят пришло само собою и очень легко…
Ефрейтор приоткрыл стекло форточки и одновременно со стволом своего автомата высунул и голову:
– Командир! Сержант!!! Уходи направо!!! Я сделаю щель!!! – орал он.
Дорофеев рубящий воздух вокруг себя саперной лопатой, все лицо и руки которого были в крови, казалось, уже ничего не слышал.
Хохряков изо всех сил повторил свое предложение и ему показалось, что в промежутках между наносимыми ударами Дорофеев кивнул ему понимающе головой. Сразу за этим кивком понимания Хохряков сдвинул свой грузовик назад, ровно настолько, чтобы между ним и броневиком смог протиснуться человек.
– Слышишь, ты! – рявкнул, не оборачиваясь к предмету разговора Петр. – Ты автомобиль водить можешь?
Курсант лихорадочно закивал головой.
– Лезь под меня! Перехватывай педали и по моей команде трогай!
– Куда? – промямлил бледный курсант.
– Вперед, братишка! – уже ласковее попросил Петр. – И правее! Ну, я пошел!
– Хохряков сказал эти слова уже спрыгивая к своим. И перед тем, как захлопнуть за собой дверь рявкнул: – Давай!!!
Двигатель грузовика взревел так, словно это был самолет перед самым взлетом. В отблесках пламени в лобовом стекле можно было рассмотреть перекошенное от ужаса лицо курсанта, уцепившегося за рулевое колесо. На него несколько раз Хохрякову удалось оглянуться. С каждым новым выстрелом из автомата он все время кричал одно и то же слово «давай!!!». Мотор ревел, а автомобиль оставался на своем месте. Голос у Петра пропал через минуту его стараний докричаться в свою кабину. Сейчас голос его только сипел. Его муки усилились еще больше, когда он понял, что вернуться в кабину и завершить им задуманное ему уже не удастся. Его оттеснили далеко вперед от двери кабины и возвращаться назад ему было возможно только расстреляв все до единого оставшиеся патроны. Этого было делать нельзя. Он один пока сдерживал рвущуюся к ним толпу, методично всаживая пулю за пулей в очередного обреченного своим к нему и товарищам за его спиной приближением.
Как ни странно, убивать людей в те минуты Хохрякову показалось даже забавным! Мысль об этом пришла сама собой. Вслед за тем, как он еще раз увидел с близкого расстояния, что делает автоматная пуля с человеческой плотью, что-то надломилось в нем. В одно мгновение между его первым и вторым выстрелом человеческая жизнь перестала быть для него чем-то священным. Навсегда…
Понимая, что он подводит товарищей, Хохряков в эти мгновения только и молил неконкретного бога о том, чтобы все закончилось хорошо и все его сослуживцы смогли выбраться отсюда хотя бы живыми. Еще Петр, уже не оборачиваясь, одной спиной умолял того придурка выкрутить руль максимально вправо и немедленно тронуться с места в направлении в воротам колонии…
Он боковым зрением увидел как его «ЗиЛ» высоко подпрыгнул от резко отпущенного сцепления. Но мотор чудом не заглох! Видимо, от испуга курсант случайно повторно придавил нужную педаль.
Ознакомительная версия.
