вопрос, как ему быть, как не деградировать и не вымереть, затерявшись в толще миллиардов лет. Иксарцы выбрали путь беззаботности, они деэволюционировали в неразумных, но счастливых хонни. Мне повезло повстречаться с их наследием и отчасти понять их историю. Какие красивые существа!
— Какой красивой была их цивилизация.
— Мордиал смирились и выбрали путь служения. Они отказались от технологий седьмой ступени, стёрли все данные, чтобы никто не попытался их использовать и не подверг весь народ угрозе исчезновения. По просьбе сайн мордиал создали систему межзвёздных врат, и с тех пор управляют ей для всех появившихся младших рас. Эпохи сменяют друг друга, а мордиал живут бесстрастно, уже несколько миллионов лет. Возможно, они что-то сделали со своими личностями, лишились части стремлений и чувств — чтобы бесконечное и бессменное существование не стало для них разрушительно. А может, они всегда были такие, адаптивные к течению времени.
— Всё это сразу, — ответил Древний. — Служение придаёт их существованию высший смысл, превращая его в полноценную жизнь. Но да, мордиал пришлось изменить себя. К счастью, для них, гибких и изменчивых, это оказалось не так сложно.
— C’харны, — вздохнул Фокс. — Сложная раса и тёмная история. Мне показалось, они из тех, чья уверенность превышает даже уровень растущей вселенской энтропии. Иными словами, предельно властные существа, у которых вызывает ярость любое неповиновение их воле.
— Не без оснований, — философски заметил архаи. — Они велики.
— Путь с’харнов — доминация и контроль, а служение и смирение для них антитеза добродетели. Даже зная, что произошло с народом Забытых, с’харны не смогли принять реальность, в которой их величие упирается в потолок и прозябает в тупике. Вселенную, в которой они лишь мимолётные бесправные гости. Схарны не смирились и искали иные формы могущества, чтобы превзойти Забытых, сайн, даже Древних. И что-то нашли. Какой-то источник невероятной мощи, связанный с самими основами бытия. Но слишком непознанный и слишком опасный. Он дал с’харнам могущество, но превратил их жизнь в нескончаемое страдание… Не в силах от него избавиться, надменные с’харны мучались целые эпохи, пока не вошли во всеобщее ментальное единство и не покончили с собой. Не знаю, осталось ли в мире какое-то их наследие, но поныне среди ментальных рас блуждают страшные сказки о величайших телепатах и кинетиках космоса.
Воцарилась странная тишина. Древний смотрел на человека, его бахрома ходила несимметричными задумчивыми волнами.
— Ты хороший мифотворец, Одиссей Фокс, — сказал он наконец. — Остались сайны.
Одиссей несколько раз открывал рот, чтобы сказать, но каждая фраза в последний момент менялась в голове. Было нелегко найти верные слова.
— Все старшие расы можно назвать детьми архаев, но сайн можно назвать вашими родителями. Как и родителями всех остальных.
— Как же так? — осторожно удивился Древний. — Ведь сайны появились куда позже нас и благодаря нашим усилиям.
Но в его точном, идеально выверенном голосе крылась улыбка и… благоговение?
— Над статуей медузы горел символ времени, — покачал головой Одиссей. — И, хотя архаи не нашли способа преодолеть пласты миллиардов лет, вы знали всё о будущих расах. Не только о тех, кого защитили, но и о «внуках». Да, вы просчитывали и проглядывали толщи времени вперёд, но, полагаю, однажды будущее вам ответило. В конце концов, вы и сайны — единственные существа, осознающие пять измерений, включая время. У меня нет никаких данных, только общие догадки… но думаю, что сайны смогли пронизать время и коснуться вашей расы, как-то помогали на вашем пути. Может, освещали для вас будущее и чуть-чуть избавили от одиночества?
— Когда мы не нашли собратьев в настоящем, мы пытались искать их в будущем, и, в том числе, отправили послание. И на него пришёл ответ. Сайны не смогли сделать ничего, кроме этого — но этого было достаточно, чтобы вдохнуть в нас новую веру и новую жизнь. Направить нас на десятки тысяч лет вперёд. Мы поняли, что мир небезнадёжен.
— А когда архаи уже познали все разочарования и печали, вы снова получили послание и помощь из далёкого будущего, и вот тут я даже знаю, в чём.
— В чём? — зачарованно спросил Древний.
— В создании этой маленькой планеты. Здесь темпоральная плёнка сайн, и сам мир создан из чёрного стекла, которое может останавливаться по времени и потому становится нерушимо. Как и их корабли.
— Как и твой глаз.
Фокс прерывисто вздохнул.
— Мне интересно, почему сайны решили, что там, где не справились одна раса или пять, ответ найдут четыре тысячи? Или они просто хотели, чтобы все мы, населяющие эту Башню, были не одиноки?
— В первую очередь, сайны свели всех-всех-всех воедино из любви. Но и потому, что верили в силу концентрации культур.
— Хм. Чем больше разных подходов и взглядов, тем выше вероятность, что спустя эпохи их взаимопроникновения и эволюции создастся нечто, способное подойти к проблеме по-новому? Что-то в этом роде? — спросил Одиссей с небольшим скепсисом.
Нет, он был полностью за разнообразие. Рождённый в многорасовом мире, детектив боялся даже представить, каково человечеству было бы жить в леденящем одиночестве. Ничего хорошего. К тому же, Одиссей относился к сайнам предвзято. Но всё же детектив не понимал, как бесконечный вал разнообразия может помочь разумным прийти к высшей истине.
— У меня на корабле есть магазинчик, полный всевозможного барахла, — сказал он. — В нём труднее найти нужное, а не проще.
— Эта метафора была бы уместной, будь у твоего барахла возможность слияния и эволюции, рождения новых форм и идей, — усмехнулся архаи.
— Вы правы. Я просто не понимаю замысел сайн.
— Мы тоже.
— Вы тоже⁈
— Да.
— Но вы же равны: и по знаниям, и по мощи, и по невероятной широте восприятия? — поразился Фокс. — Для тех, кто ощущает пятимерность, трехмерные существа и их мышление должны быть очень просты. Мы, люди, что-то вроде светлячков-однодневок для архаев и сайн?
— Архаи куда ближе к людям, чем сайны к нам, — безмятежно ответил Древний. — Они равноудалены от всех. Медузы мыслят не предметными категориями, а комплексами, закономерностями, сложными системами. Для них нет таких понятий, как «объект» или «мысль». А есть Смыслы.
— Как человеческие иероглифы, нет букв, а сразу слова? Или как мелкарианские кляксы, сразу фразы?
— Сразу романы. Человеческий роман, с героями, годами и судьбами внутри — это буква в алфавите сайн.
Одиссей помолчал.
— Хотел бы я представить, какие у них романы…
— Дело не только в глубине и непостижимости их мыслительных процессов. Но и в законах предела. Нас с сайнами разделяло всё на свете, включая причинно-следственную связь. И нам не довелось общаться свободно. Мы сумели лишь передать друг другу дары.
— Вот как, — задумался Одиссей. — Значит, сайны нарушили константы вселенной, чтобы преодолеть время и выйти с вами на контакт? Они использовали технологии седьмой ступени, которые пошатнули сами основы бытия. Поэтому они вымерли и почти неизвестны? Их тоже стёрли?
— Примерно так, — подтвердил Древний. — Но небытие не смогло их стереть. Сайны пронизали собой всё пространство-время, от рождения вселенной до её конца. Они сплели себя с тканью мироздания, и потому бездна не смогла избавиться от них, как избавилась от Забытых. Небытию пришлось уничтожить сайн другим путём…
— Вручную, — прошептал Фокс, побледнев. — Лакуны небытия воплощаются в нашем мире и охотятся за наследием сайн. Они вынуждены принимать форму, чтобы сделать это.
— И однажды они нашли тебя.
Фокс вспомнил своё единственное свидание с Вечными, и его передёрнуло. Мог ли он подумать, что, попав на планету Древних, за один день узнает больше, чем за всю предыдущую жизнь? Вообще-то мог. Он так и думал, ради этого он и сделал всё, чтобы победить.
— Наверное, вы счастливы, что именно я победил в ваших играх?
— Нет, — честно ответил архаи. — Мы не пытались тебе помочь и не знали, что ты придёшь. Но мы не считаем случайным то, что ты пришёл, как и то, что сумел победить. Мы бы радовались, будь мы на свете, но нас уже давно нет. Мы покинули реальность и обитаем вне времени в призрачном раю, в замершем моменте, а потому не можем быть счастливы и несчастливы применительно к чему угодно, происходящему здесь. А с тобой говорит лишь планета.
— Наконец мы подошли к этому, — покачал головой Фокс. — Моя история уже почти рассказана. Когда архаи испытали ужас бездны, они стали исследовать феномен вмешательства небытия. Заглянули в будущее, в конечном итоге получили подтверждение своих теорий от сайн. И поняли, что пустота стирает всё и всех, кто посягнёт на базисное устройство вселенной. Предельные
