круг силы, который должен был аккумулировать магическую энергию вопреки желанию заклинателя, покуда портал не перенесет Надю в целости и сохранности.
Круг, черта, снова круг. Спираль сложных рисунков закручивалась к центру большого круга. Алхимические знаки были неотделимой частью сложной пентаграммы. И Андрей старательно вычерчивал на пыльном полу луну и солнце, знаки смерти и жизни.
Закончив изящный крючок на руне смерти, Андрей застыл. Рисунок отчего-то оказался ему до ужаса знакомым. Конечно, он видел его тысячи раз и в то же время что-то на грани сознания не давало покоя. Он видел этот знак совсем недавно. Где-то… на чем-то очень важном.
Мысли роились в голове хаотическим потоком, маг прикрыл глаза, стараясь ухватить нужную за хвост, словно вымершую давным-давно жар-птицу. Смерть, сложный образ в голове, средневековые труда по алхимии, полные метафорических образов…
Камин! Портал камина на кухне. Там где по черному с прожилками камню разыгрывалась сценка знаменитой Пляски Смерти. Рядом с танцующей смертью был алхимический знак смерти, увядания.
Хаос мысли принял четкое направление, будто кто-то повернул все шестеренки в нужную сторону, и понеслись с ужасающей скоростью.
В кабинете Адлерберга, там где на камне была вырезана любовная сцена… Андрей поначалу принял ее за легкомысленный сюжетец, который больше бы подходил спальне. Взгляд его метнулся к начертанному кровью знаку жизни. Был! Он был на портале.
Андрей схватился за голову, чувствуя как по спине его бежит холодный пот.
Великое делание — процесс сотворения философского камня, magnum opus, химера, за которой гонялись маги едва ли не с сотворение времен, состоял из трех этапов: нагридео — разложение; альбедо — возрождение; и окончательное совершенство — рубедо. Нигредо — пляска смерти, альбедо — смешение ингредиентов, процесс который часто художники изображали как любовное томление, соединение мужского и женского, результатом которого является плод любви. Всё это было у него прямо перед глазами!
— Господи, какой я идиот! — Андрей вскочил, поспешно выбежав из библиотеки и едва не сбив с ног полицейскую.
Ещё утром до обеда Надя перетащила вещи из библиотеки в одну из гостиных, решив никого не стеснять своим присутствием. Несмотря на то, что все они здесь оказались в одной лодке, обитатели дома относились к полицейской как к чужой и как к хозяйке. И если в общении с Понамарёвой это не так чувствовалось, то между ней и слугами, несмотря на всю симпатию, была огромная пропасть. При её появлении в комнате моментально затихали разговоры, на Надю смотрели, ожидая от неё… чего? Решения, приказов, новостей? Одним словом, чтобы перестать стеснять и себя, и остальных, полицейская нашла свой укромный уголок. Благо дом был огромным, и это не было проблемой.
И вот теперь, обливаясь горячими слезами, Надя яростно запихивала в свой саквояж вещи, которые временно разместились на стуле с изящной спинкой.
Ну как она могла быть такой дурой? С самого начала было ясно, что за человек Голицын — ни чести, ни совести. Обаял своим вежливым обхождением, да мнимым благородством. Все они из магического кадетства такие, только и умеют, что пыль в глаза пускать. А на деле — выскомоерные, чванливые, не имеющие и капли понимания о том, как живется таким простым полицейским, как она. Думал, что очаровательная улыбка, вовремя поданная рука и слезливая история про сестру — это всё что нужно, чтобы вскружить голову девушке. Нет уж, господа, Надя Огонь-Догоновская на такое не купится!
Девушка с силой дернула застежку саквояжа, пытаясь застегнуть. Из-за поспешной небрежности вещи были запиханы кое-как, от чего привыкший к деликатному обращению саквояж скрипел и страдал. Надя дернула застежку ещё и ещё. Застежка с тонким писком лопнула и отлетела. Надя с досадой вскрикнула и откинула дурацкий саквояж в сторону. Слёзы потекли по щекам пуще прежнего.
Какие бы аргументы не приводила полицейская против мага, а глупое сердце все равно ныло и бунтовало. Ему хотелось верить и в благородство, и в честь. И в любовь. Что все слова Андрея за эти два дня были правдой, что взгляд его не врал.
Но реальность была жестока.
— А Груня была бы чудесным дополнением к тихой семейной жизни.
Надя тряхнула головой, прибольно закусила губу. Никому она не позволит больше собой пользоваться. Да, она чуть не попалась в сети мужского очарования, но больше никогда. Как только доберется до места, немедленно напишет рапорт о том, что произошло. А лучше — сразу в столицу, к матери. Да, так даже будет лучше. Бумажки будут долго идти по инстанциям, если вовсе не затеряются. А это, как-никак, дело не только по магическому профилю, но и семейное.
Принятое решение как будто принесло успокоение. Полицейская наткнулась взглядом на себя в зеркале. Снова в путь, а значит — стоило бы переодеться. Всё же рассекать в полицейской форме куда удобнее, чем в юбке.
В библиотеку Надя уже направлялась чеканя шаг сапогами, с накинутым на плечи пальто. С Андреем она решила больше не разговаривать. Все что надо было, маг ей уже сказал.
— Господи, какой я идиот! — Послышалось из-за двери, едва Надя подняла руку, чтобы коснуться ручки. Полицейская застыла в нерешительности, сердце заколотилось быстрее. Дверь распахнулась, и навстречу ей вылетел Андрей, едва не сбивая с ног. На руках кровь, волосы взъерошены, глаза лихорадочно блестят. Беспокойство червячком принялось точить холодную оборону полицейской. Что там произошло?
— Надежда Ивановна, — маг с видимым трудом сфокусировал взгляд на полицейской, нахмурился. Будто вспоминал, зачем она здесь.
— Что… — Но задать вопрос Надя не успела.
— Кажется, я знаю что произошло, — отчеканил Андрей. Надя задержала дыхание, крепче вцепившись в саквояж. — Ваш дядя добыл философский камень.
— Вы с ума сошли, — полицейская улыбнулась, но как-то неуверенно. — Это невозможно.
— Идёмте, — Андрей схватил её за локоть. — Да оставьте свою сумку!
Саквояж был безжалостно отброшен в сторону, Надю волоком потащили за собой. Полицейская, глядя на заострившиеся лицо напарника, внезапно подумала, что тот правда сошел с ума. Вон как глаза блестят, да и говорит он совершенно безумные вещи. Как теперь только освободится?
— Куда мы идем?
— К камину.
“Точно свихнулся”, — твердо решила полицейская.
— Что за странная теория? Что вы делали в библиотеке? — С робкой надеждой спросила барышня.
— Я готовил портал, но это теперь неважно. Послушайте, — они пересекали одну комнату за другой. — Цель Великого Делания — создание философского камня. Камня, как идеи воплощения самого ценного, что есть в этом мире. Что делает философский камень?
— Превращает любой металл в золото.
— Верно. Раньше считалось, что нет ничего
