— Ладно, Артем, — произнес Дмитрий Иванович, — возвращайся на занятия. Ребятам пока ничего не говори. Мы сами им обо всем сообщим.
Я вышел из кабинета начальника школы в полной растерянности. Как Роберт мог сбежать? Почему? Зачем? Куда? И как объяснить эти его странные фразы? В чем он пока не уверен? В чем он должен разобраться?
Я вернулся в аудиторию. Но премудрости открывания замков отмычками уже совершенно не лезли мне в голову. У меня было какое-то странное ощущение, что разгадка таинственного побега Роберта от меня очень близка, что она буквально вертится где-то рядом. Нужно только сконцентрироваться и ухватить ее. Но нечто неведомое мешало мне это сделать.
Под конец учебного дня к нам зашли Дмитрий Иванович и Михалыч. Они сообщили о побеге Роберта. Их слова стали для всех шоком. В аудитории воцарилась мертвая тишина. Курсанты недоуменно переглядывались друг с другом и бросали взгляды на меня. Мне оставалось только пожимать плечами.
Вечером руководство школы поочередно обошло всех курсантов. Всем были заданы вопросы о Роберте. Но сказать что-либо определенное так никто и не смог. Все его вещи, оставшиеся в комнате, были тщательно осмотрены, переписаны и унесены. Меня больше ни о чем не спрашивали.
Целую неделю после этого в спецшколе только и говорили, что о побеге Роберта. Но постепенно эти разговоры сошли на нет, и спустя какое-то время о нем уже больше никто не вспоминал. Так уж устроен человек, со временем забывать все то, что напрямую его не касается. Своя жизнь всегда ближе.
— 4 —
Вспоминая год, проведенный в спецшколе, я всегда с особым удовольствием прокручиваю в памяти наш совместный поход на хоккей с Максимом и Тимофеем. Это был презабавнейший эпизод, который до сих пор вызывает у меня улыбку.
Месяца за два до окончания учебы мы получили очередную увольнительную, и я предложил своим приятелям сходить на хоккей. Жить недалеко от В-ска, и ни разу не посетить тамошний Ледовый дворец спорта — это было выше моих сил. Ведь я был заядлым болельщиком. Тем более, что уровень хоккея в В-ске был довольно высоким. Местный "Химик" выступал в высшей лиге, а в гости к нему в тот день пожаловал ни кто-нибудь, а сам "Спартак".
К счастью, Максим и Тимофей оказались не равнодушны к хоккею, и с удовольствием составили мне компанию. Выстояв чуть ли не километровую очередь в кассу, мы наконец оказались на трибуне. Мне не часто доводилось бывать на большом хоккее. Правильнее даже будет сказать, крайне редко, ибо вживую большой хоккей за свои неполные сорок лет я видел всего несколько раз. В нашем городе, в котором я родился и жил до недавнего времени, этот вид спорта как-то исторически не прижился. У властей не находилось средств на содержание добротной хоккейной команды, поэтому ледовые баталии я большей частью наблюдал по телевизору, искренне завидуя тем болельщикам, которые попадали в кадр. Но с восприятием хоккея живьем никакой телевизор, ни в какое сравнение, конечно, не идет. Ведь в восприятии очень многое решает атмосфера. Одно дело, когда наблюдаешь за игрой в окружении четырех стен собственной квартиры в компании с мурлыкающим на твоих коленях котом. И совсем другое, когда ледовая площадка находится от тебя всего в нескольких метрах, а вокруг — тысячи болельщиков, которые галдят, свистят, скандируют, и бурно радуются каждому успеху своей команды. В этом случае не просто смотришь матч со стороны, а чувствуешь себя непосредственным участником разворачивающейся на ледовой площадке битвы.
Мы увлеченно наблюдали за перемещением игроков, за полетами шайбы, за "сэйвами" вратарей, за эмоциями тренеров, вскакивали с мест при каждом опасном моменте, свистели, и хором с другими болельщиками награждали судью не слишком лестными эпитетами, посылая его не только на мыло. Болели мы, конечно, за хозяев. И не потому, что мы боялись идти наперекор большинству присутствующих, поддерживающих местную команду. Просто и я, и Максим, и Тимофей были провинциалами, и некоторая неприязнь по отношению к столичным существовала у нас в крови. Поэтому наши симпатии однозначно принадлежали "Химику".
Увы, но в тот вечер фортуна явно не благоволила провинциалам. После первого периода "Химик" вчистую горел 0:3. И, судя по весьма бледной игре, которую он показывал, шансов отыграться имел немного.
— Ну, что скажете, братцы кролики? — спросил я своих приятелей, когда начался перерыв, и расстроенные зрители потянулись с трибун в буфеты.
— А что тебя удивляет? — недоуменно посмотрел на меня Тимофей. — Тренер "Химика" — явный король среди алкоголиков. Чему он может научить своих игроков?
— Тебе так не понравился его красный нос? — спросил я.
— Я не сужу о людях по носу, — обиделся Тимофей. — У меня для этого есть более серьезные возможности. Мужики, ей богу не вру, но такую здоровенную печень, как у него, мне доводилось видеть нечасто.
— Работа у него тяжелая, — заметил Максим, и мы расхохотались. Тимофей был в своем репертуаре. Даже хоккей он воспринимал в первую очередь в разрезе состояния внутренних органов человеческих тел, которые катались по ледовой площадке.
— Ну, и что ты еще углядел? — со смехом спросили мы Тимофея.
— У третьего номера язва желудка, — невозмутимо ответил наш наделенный рентгеновскими способностями приятель. — Вратарь курит. Легкие у него сероваты. У двадцать второго номера камень в почке. А вот у судьи дело посложнее. У него формируется камень в желчном пузыре.
Нас с Максимом пробрал новый приступ хохота.
— А венерических заболеваний ты ни у кого не заметил? — давясь от смеха, поинтересовался я.
— Заметил, — не теряя невозмутимости, поведал Тимофей. — У бородатого мужика, который сидит рядом с тобой.
Столь деликатное сообщение еще больше нас развеселило. Но когда мой сосед, бородатый мужик, от которого за версту несло пивом, вернулся, я все же предпочел отодвинуться от него подальше.
После второго периода "Химик" горел уже 0:4.
— Ну что, слабС помочь проигрывающим? — спросил Максим, когда команды снова ушли на перерыв. По его хитрому выражению лица я понял, что он задумал нечто экстраординарное.
— Как ты предлагаешь это сделать? — поинтересовались мы с Тимофеем.
— Помните сказку про Старика Хоттабыча?
— Я ворота раздвигать не умею, — ответил я.
— Я тоже, — сказал Тимофей.
— Но мы умеем другое, — заметил Максим. — Давайте поспорим, что три экстрасенса запросто смогут переломить ход матча.
— И с кем мы будем спорить? — спросил Тимофей. — Сами с собой, что ли?
— А хотя бы и так, — произнес Максим.
