- Так вот, – снова заговорил маркграф, но теперь уже тоном человека, который торопится закончить свой рассказ и приступить к более важным для него делам, – мы с мессиром де Лармор проследовали по тайному ходу за Алафредом, который привёл нас к полуразрушенному подводному замку. Потом Алафред ключом открыл портал и, войдя в него, скрылся с наших глаз...
- Постойте, – нетерпеливым окриком прервала маркграфа Алекто, – но я не понимаю, как вы с графом Вальдульфом сумели дойти до подводного замка?
- О, это ещё одна любопытная тайна старинного маяка! Видите ли, мадемуазель, до затопленного города может добраться любой человек: необходимо лишь знать дни, когда такое становится возможным. Эти дни здесь, на Раденне, называют днями Малой воды, и они связаны с морскими отливами. Важно знать также другое. Морской отлив у скал, где находится маяк, длится недолго – меньше часа, и за это время нужно успеть, если вы не хотите утонуть, выбраться на верхнюю часть маяка. Замешкаетесь хотя бы на минуту – и вода сомкнётся над вашей головой...
Эд де Туар умолк на мгновение и затем, насмешливо прищурясь на Алекто, прибавил:
- Впрочем, вам, как дочери моргана, смерть от утопления точно не грозит.
Алекто ничего не ответила на замечание маркграфа и, видя, что тот собирается распрощаться с нею, повторила свой вопрос, с которого начался этот разговор:
- Так как же всё-таки случилось, что моё рождение сорвало ваш план?
Прежде чем завершить свой рассказ, Эд де Туар нахмурился, будто воспоминания рассердили или огорчили его, и произнёс надломленным голосом:
- Сокровище, за которым мы приехали на Раденн, уже было в руках у Алафреда, когда он вдруг услышал зов Аталии. Она звала его на помощь. У неё неожиданно начались роды, но младенец сначала никак не мог выйти из материнского лона, а когда его наконец вытащили, он не дышал... Да, мадемуазель Алекто, вы пришли в этот мир бездыханной... И к жизни вас могла вернуть только магия морганов. Неудивительно, что ваш отец, вместо того, чтобы вернуться к нам с сокровищем, которое мы так ждали, все свои силы отдал на спасение вашей жизни. Магическое заклинание, без которого сокровище не имеет значения, прозвучалодля вас, а не для того, кому оно предназначалось по нашему с Алафредом уговору. Вы живёте чужой жизнью, мадемуазель Алекто! А ваш отец не сдержал свою клятву – и за это мы наказали его страшной мучительной расплатой... Это всё, что я могу вам сказать!
После этих слов Эд де Туар решительно взялся за ручку двери, намереваясь выйти из темницы Алекто, но девушка в отчаянии бросилась к нему и удержала его за широкий рукав жиппона.
- Что вы сделали с моим отцом? – вскричала она. – Вы убили его?
Маркграф поморщился и брезгливым жестом попытался убрать пальцы Алекто, вцепившиеся в плотную ткань.
- Скажем так, король морганов л’Аодрен понёс заслуженное наказание, – сквозь зубы процедил Эд де Туар. И видя, что девушка по-прежнему не отпускает его, желая узнать больше о судьбе своего отца, он сильнее сжал её пальцы.
Вскрикнув от боли, Алекто резко одёрнула руку.
Глава 36
Алекто утёрла слёзы тыльной стороной ладони и калачиком, как часто делала в детстве, свернулась на постели (это было простое деревянное ложе с тёплыми шерстяными покрывалами и плоской подушкой). Она выдохлась за эти несколько дней, насыщенных ошеломительными открытиями и неожиданными признаниями, была в отчаянии и на грани срыва.
Всё, что окружало её с детства, всё, к чему она привыкла, что считала важной частью своей жизни, – события, обстановка, традиции и семейные ценности – всё в одночасье оказалось ненастоящим. А люди? Кого из тех, кто находился рядом с ней в течение многих лет или нескольких последних дней, можно было бы назвать искренним, неподдельным? Она думала, что видит лица, а оказалось, что это были маски. Мадам Бертрада, её муж Харибальд, Мартина, Готье-Дагоберт, Соран-Эсташ де Бо, Эд де Туар... Каждый из них преследовал свою цель, каждый играл свою роль. Кто-то с благими намерениями, кто-то – с корыстными...
Размышляя об этом, Алекто заранее готовилась к тому, что ещё могло ей открыться в ближайшее время: что и Данафрид, и Обер Видаль, и Отец Готфрид тоже окажутся совсем не теми, за кого себя выдают. Кто – какой человек, с какими помыслами: добрыми или злыми, – может скрываться за маской болезненного юноши, которого она считала другом детства и который должен был стать её мужем? Или за маской странствующего менестреля, горящего желанием отомстить за гибель своей сестры? Или воинственного викария, спасшего её от смерти и проявляющего столь подозрительное внимание к истории семейства де Лармор?.. Каждый из них способен с лёгкостью выдать целый ворох лжи и с достоинством отбить неудобные для них намёки или обвинения... И по-прежнему без ответа оставались мучающие Алекто вопросы: кто и за что убил Агнес Видаль и мадам Арогасту? И, конечно же, она не могла забыть слова маркграфа о том, что её отец, её родной отец,наказан страшной мучительной расплатой.Что же имел в виду Эд де Туар, когда сказал: «... король морганов л’Аодрен понёс заслуженное наказание»?
Алекто судорожно сжала краешек покрывала. Эд де Туар открыл ей тайну её рождения, и, однако, легче ей от этого не стало. В ушах снова и снова звучал злобный упрёк маркграфа:
«Вы живёте чужой жизнью, мадемуазель Алекто! Магическое заклинание, без которого сокровище не имеет значения, прозвучало для вас, а не для того, кому оно предназначалось».
О ком он говорил? Чьей жизнью живёт Алекто? И что же это за сокровище такое, если оно бесполезно без некоей магической формулы? Маркграф назвал его одним из самых ценных сокровищ морганов и прибавил, что при определённых условиях ему вообще нет цены. Стало быть, этими «определёнными условиями» является магическое заклинание... Тогда что же представляет собой сокровище?
«Богатство измеряется не только деньгами», – говорил о нём призрак утопленницы Агнес; она же предупреждала Алекто о том, что есть люди, которых лишает покоя, сводит с ума желание завладеть этим редким сокровищем. Так что же оно такое?!.
Алекто вскочила и уселась на краю постели, постаравшись унять сильное волнение, охватившее её тело с головы до кончиков пальцев на ногах.
«Я должна как можно скорее выбраться отсюда! – сказала она себе. – Нужно опередить маркграфа, отыскать ключ и пробраться в нижнюю часть маяка!»
Было ясно, что осуществить задуманное можно лишь тем способом, который позволил ей пробраться в подземелье маркграфского замка, чтобы освободить Обера. Однако предыдущая неудачная попытка, когда Алекто не помог ни волшебный браслет, ни призыв к призраку Аталии, заставила девушку задуматься, что же было упущено из её внимания.
Как бы в ожидании ответа Алекто посмотрела на свой браслет, который при свете свечей слабо мерцал, будто спал.
И вдруг её осенило! Каждый раз, перед тем, как она отправлялась путешествовать в своих сновидениях, поблизости находился какой-нибудь сосуд, наполненный водой. А в ту ночь, когда она хотела проникнуть в темницу, чтобы поговорить с Готье-Дагобертом, в её комнате не оказалось даже чашки с водой. Видимо, служанка забыла выполнить свою обязанность, хотя Алекто говорила, что иногда по ночам её мучит жажда.
Алекто быстро встала и, подойдя к двери, принялась стучать в неё кулаком и громко требовать кого-нибудь из маркграфских слуг. Послышался щелчок открывающегося замка, дверь открылась, и на пороге возник один из стражников, приставленных к пленнице.
- Будьте добры, – с вежливой улыбкой обратилась к нему Алекто, – напомните мессиру маркграфу, что его так называемая гостья не отказалась бы от самого скромного ужина с кувшином холодной воды. Если, конечно, он не желает уморить меня голодом или жаждой.
- Мессир маркграф только что покинул замок, – сухо ответил ей угрюмый стражник. – Но я передам вашу просьбу мажордому...
Спустя какое-то время в комнату, где Алекто в нетерпении дожидалась своего ужина, внесли миску с жареной куропаткой и варёными бобами, а главное, целый кувшин свежей колодезной воды.
