накладывают штрафные санкции, если я откажусь от выполнения поставленной задачи. В итоге я лишусь своей квартиры, и мы останемся на улице. Дело ведь даже не в квартире. Таечке требуется дорогостоящее лечение — только ради одного этого я держался за проект.
— Так вы поняли, что вызывает мою устойчивость к инфразвуковым волнам?
— Дело ведь не только в том, что вызывает устойчивость у тебя, — дело ведь еще и в том, что Андрей, который был с тобой постоянно, пока вы работали, тоже не подвергался действию инфразвука. И я уже было решил, что твой мозг самостоятельно создает некое защитное инфразвуковое поле.
— Поэтому вы гоняли меня по врачам с такой настойчивой периодичностью?
— Да, конечно. И, как это ни смешно, но, когда Андрей попал в больницу и ты понял, что все дело не в дождевой воде, я догадался, что твой мозг тоже ни при чем. Мне нужен был кто-то близкий в твоем окружении, и я предложил Ане поработать с тобой, чтобы она понаблюдала и выделила факторы, которые могли бы привести к эффекту нейтрализации.
— И что же нашла Аня?
— Ничего полезного. Ну, может быть, кроме одного очень важного для меня ключа к пониманию твоей повышенной мозговой активности.
— И что же это за ключ?
— Мы еще вернемся к этому вопросу, но вначале надо все-таки объяснить твою устойчивость.
— Хорошо, — согласился я.
Закипевший чайник остыл. Сергей Иванович включил его еще раз. Чайник нагрел воду, заклокотал, забулькал и выключился. Шеф из нижнего ящика стола достал две кружки, в которые забросил по пакетику чая и по два кусочка рафинада.
— Ну а теперь перейдем к самому главному. Мне всегда нравились антиутопии, но не так давно я понял, что, скорее всего, ни Замятин, ни Оруэлл ничего не придумывали, а просто описывали то, участниками чего они стали. Наша площадка — это очередная попытка государства создать общество, в котором все его члены послушны и адекватны. На этот раз у них все получилось, за исключением тебя.
Я все никак не мог понять, что служит стимуляцией твоей мозговой деятельности, — думал, что это реакция на воздействие инфразвука. Но Аня, рассказывая мне о том, как проходит ваш день, сообщила, что ты прервал проведение исследований после одного сообщения от единственного человека, для которого у тебя не отключен звук. И я наконец-то понял: cherchez la femme — ищите женщину. Это фактор, который не под силу преодолеть никому. Связь, возникающая между двумя людьми, не обязательно должна заканчиваться постелью. Достаточно просто факта существования человека, который совпадает с тобой по каким-то внутренним установкам, и именно это и стимулирует мозговую активность, придает смысл существованию и делает картину мира окончательно завершенной. Почему я так уверенно об этом говорю? Нет, не потому, что именно женщина привела к изменению главных героев Замятина и Оруэлла, а потому, что у меня было точно так же с Таечкой. Конечно, если бы ее не стало, я бы не умер. Возможно даже, что если бы я ее не встретил, то смог бы добиться большего. Но все это не так важно, как факт того, что ее близость делает меня настоящим, она — словно ключ в электрической цепи. Такого ключа у тебя я не видел, пока не понял, что это Ольга Николаевна. Никогда бы на нее не подумал, но что же — у всех нас свои вкусы и предпочтения.
— Как вы об этом узнали?
— О том, что ты симпатизируешь именно ей?
— Да.
— Телефон. Я просто посмотрел, для кого у тебя оставлен звук. Только не надо обижаться. По-другому у меня никак бы не получилось это узнать.
А теперь самое главное. Твоя устойчивость к инфразвуку была связана с твоим плейлистом. При прослушивании музыки ее ритм входит в резонанс с ритмом мозговых структур. Любая музыка, воздействуя на мозговые колебания, изменяет эмоциональное состояние слушателя, тем самым вольно или невольно вводя его в измененное состояние сознания. Одни мелодии делают это быстрее, другие медленнее.
Музыка оказывает влияние не только на слуховые рецепторы: человек чувствует звуки всеми порами своего тела. В зависимости от ритма, темпа, построения композиции, частот и использованных инструментов изменяется и состояние человека. В машине ты практически все время слушаешь музыку. Так вот, набор твоих треков, сочетающих классическую музыку и роковую, настолько уникально подобран, что именно они и стали той самой защитой от действия инфразвука.
Мне вспомнилось, как исчезли звуки из моей головы на карбоновом полигоне после того, как я завел машину и включилась магнитола.
— И что теперь?
— Ничего. Я просто хочу тебя попросить больше не слушать музыку, вот и все.
— А если я не соглашусь?
— Это твое право. Заставить я тебя не могу и не буду. Просто у кого-то не получится его эксперимент, а я ответил на все вопросы и теперь могу спокойно уехать.
— Хорошо, а если я пообещаю вам не слушать музыку, вы сможете сделать для меня кое-что?
— Да, конечно, что именно?
— Вы не могли бы как-то передать нейтрализатор Ольге Николаевне, ну и придумать какое-то объяснение, чтобы она с ним не расставалась?
— Зачем тебе это? Ты ведь понимаешь, насколько вы разные? Ты никогда не сможешь с ней быть. Ты же понимаешь это?
— Да понимаю.
— Она ведь совершенно чужой тебе человек! Что за глупое, совершенно нерациональное решение? Ты хочешь променять свою свободу, свой интеллект на свободу женщины, о которой ты не знаешь, по большому счету, ничего?
— Да, я хочу сделать именно так.
— Но почему?!
— Наверное, потому что это единственное, чего я хочу на самом деле. Вы же должны понимать меня как никто другой, потому что у вас есть Таечка. Мне не важны ни мой интеллект, ни мои способности, если у меня не будет отражателя — человека, с которым я могу разделить свои открытия, свои радости и несчастья. Который меня понимает. Мне даже незачем понимать его и быть все время рядом с ним: важно просто знать, что он где-то есть и я хотя бы иногда могу его видеть.
— Хорошо, я сделаю так, как ты хочешь.
Мы пожали друг другу руки. Двое ученых, оказавшихся по разные стороны эксперимента, два человека, которые никогда не нарушат свое слово.
Я не стал надевать ни дождевик, ни маску. Вышел вместе с Сергеем Ивановичем под косой и хлесткий дождь, укрывая стопку книг рукой.
Когда машина
