пояснила: – Он избил его до полусмерти. И папка скончался в больнице.
Кацэ внимательно посмотрел на девушку, смело взял в руки очередной бутерброд и веско заявил:
– Вот тут ты как раз ошибаешься.
– Я?
– Ты, ты! Ты, Алиса Константиновна, майор ФСБ ошибаешься насчёт генерала ФСБ Калачова. Он не убивал твоего отца. Мы же говорим про те самые события, связанные со смертью Костина?
Девушка насупилась и чётко выговаривая, спросила:
– Ты-то откуда знаешь?
Целовальников засунул бутерброд в рот и совместил серьёзный разговор с употреблением вкусной пищи. Он стал говорить быстро и миролюбиво, прерываясь на пережёвывание:
– Извини, не удержался. Руки машинально сунули эту вкуснотень в рот. А знаю я об этом, так как у меня есть документы. Мне их передала Лиза. Да ты же помнишь про компромат Джужомы! Где он сам, интересно?
– Не отвлекайся. И дожри, в конце концов, свой бутерброд, а то подавишься.
Справившись с бутербродом, парень продолжил:
– Среди компромата на всех этих, – он неопределённо помахал руками, – я нашёл файлик, обозначенный именем «Калачов». Естественно, я его открыл. Можешь сама посмотреть.
– Не сейчас. Рассказывай!
– Рассказывать? Ладно. Да, они подрались. Но свидетели говорят, что твой отец не очень пострадал. Он наотрез отказывался ехать в больницу. Гаков чуть ли не насильно его туда увёз, сославшись на фиксацию побоев. Врачи определили лёгкое сотрясение мозга и оставили Костина до утра. Но до утра он уже не дожил.
– Вот!
– Что «вот»? Что вот? – с нажимом наехал на неё Кацэ. – Я же говорю: его отравили. В крови нашли сильнодействующий яд, которым пользуются некоторые зарубежные спецслужбы. Но в анализе крови при поступлении в госпиталь ничего не было. Поэтому командор здесь ни при чём. Он в это время сидел в кутузке. Твоего папку убили уже в больнице. Но того, кто это сделал, так и не нашли. Или не захотели искать.
Алиса откинулась на спинку диванчика и закрыла глаза. Пальцы, сложенные в замок, побелели от напряжения. Кирилл не мешал её абстрагированию и быстро слопал ещё один бутерброд. Наконец девушка ожила, приняла прежнюю позу и спросила:
– Из-за чего они подрались?
– Понятия не имею.
Тогда она задала ещё один вопрос:
– Это не связано со смертью жены Калачова?
Кацэ легкомысленно пожал плечами. Но тут же сосредоточился:
– Вполне возможно. Да, точно! Как я сразу не догадался? Она в своей предсмертной записке обвиняет человека по имени «Трика». Это же: К.К.К. – инициалы твоего отца. Ой, прости.
– Говори, говори. Я хочу знать всё.
– Может, не надо? – он тут же решил переменить тему: – Там ничего интересного. Лучше расскажи, чем ты занималась без меня?
– Говори, – девушка была предельно серьёзной. – Говори! Кирилл, я хочу знать всё. Расскажешь, и тогда мы больше не будем никогда в жизни возвращаться к этой теме. Говори!
– Хорошо, хорошо… О, господи! Язык мой – враг мой. Ладно, ладно. Короче, она просила прощение у нашего… э-э-э, патрона. Сейчас воспроизведу по памяти содержание предсмертной записки. Опущу предисловие – начну с главного: «Я запуталась. Думала, что полюбила. Но страшно ошиблась в нём. Трика интересовался мной только по одной причине. Он хотел, чтобы я скопировала файлы с твоего компьютера. Когда я отказалась, Трика стал шантажировать. Он подсыпал мне снотворное и сделал страшные по своей гнусности видеозаписи. Я ничего не помню. Но это меня не извиняет. Прости если сможешь. Если не сможешь, я тебя пойму». Всё.
С минуту Алиса сидела, словно статуя. Затем резко ожила, хаотично замахав вокруг своей головы руками. А затем рубанула:
– Наливай!
Выпив залпом бокал, она уставилась в одну точку и тихо произнесла.
– Да, всё перевернулось с ног на голову. Всю жизнь я считала Калачова негодяем, убийцей. А Гаков был олицетворением честности и мужественности. Он помогал нам, такие слова говорил… – её грустный взгляд искрился влагой слезинок. – Как я ошибалась… – она тяжело вздохнула и улыбнулась какой-то загадочной улыбкой – то ли извиняющейся, то ли ободряющей: —Всё не так, как кажется.
Целовальников втихаря вновь потянулся за очередным бутербродом. Девушка медленно перевела на него взгляд. Парень замер с зависшей над блюдом рукой. Алиса широко раскрыла глаза и медленно поднялась с места:
– А ты тот, за кого себя выдаёшь?
– Я? – переспросил Кирилл и, не найдя что сказать, ответил эмоциями на лице, прижиманием руки к груди и верчением головы по всем направлениям.
– Молчишь, негодяй! – деланно-грозным голосом воскликнула девушка.
Она вскочила и стала тискать парня, душить, щипать и щекотать. Кирилл быстро включился в игру и погнался за обидчицей вокруг стола. А затем прыгнул следом за ней в воду. В бассейне он её догнал и попытался обнять. Но Алиса вдруг переменилась в настроении. Она упёрлась в него руками, не подпуская к себе, и, наморщив лоб, произнесла:
– Нет, не могу. Проводи меня домой.
Глава девяносто шестая
5 мая
Сочи
Всё, что происходит с нами – это сказка
Стоял весенний, необычайно тёплый день. Тёплый по меркам Ярослава и Мары, всю жизнь проживших там, на далёком севере, в Москве. Плюс одиннадцать для них жарко. Тринадцать – очень жарко. Пятнадцать – пекло. Сегодня было очень тепло – плюс десять. Вовсю светило Солнце. Люди из прошлого сказали бы: светит, но не греет. Ничего, скоро на небосводе зажгутся тысячи новых «солнц». Обязательно зажгутся. Этому нет преград. И не может быть. Разве Мара и Яр могут позволить, чтобы эта большая мечта не сбылась? Не могут…
А пока влюблённые воплощали свои маленькие мечты. У Маши сегодня день рождения. Ей исполнилось … лет. Чтобы этот праздник лучше запомнился, они решили уединиться в каком-нибудь красивом месте. В Сочи много чудесных мест. Очень много. Но ни Ярослав, ни Мара не знали, что здесь есть памятник Прометею. «Подаривший людям огонь» с конца прошлого века стоит в одиночестве на краю обрыва Орлиных скал. По одной из легенд именно здесь он был прикован по приказу Зевса. Здесь его печень клевал орёл. Ребята попали сюда случайно. Изначально они хотели взобраться на вершину горы Ахун, чтобы осмотреть окрестности с орлиной высоты. А заодно посетить Агурские водопады. Здесь, по дороге, они и увидели знаменитые Орлиные скалы, притянувшие их к себе, словно магнит, и поменявшие их планы.
Настроение было великолепным. Ярослав шутил, как никогда. Мара заливалась ручейками смеха. Возможно, не из-за его шуток, а просто потому, что ей давно не было так хорошо и свободно. Вообще никогда не было. Немного кружило голову – сердце вырывалось наружу. Как здорово, что всё плохое закончилось. Теперь всегда будет так хорошо, как сегодня. Тёплый день, лазурное небо, земные красоты и он – любимый, родной, самый лучший на Земле. Другого нет. Нет и не надо. Девушка машинально прижалась к плечу возлюбленного и в этот момент они увидели памятник.
– О, господи, – Мара позабыла обо всём на свете
