усталости. Но распарившись, я разомлел еще больше, а облить себя холодной водой даже не попытался. То есть, не решился.
Чувствовал я себя изможденным марафонцем на финише. Но впереди еще предстоял обстоятельный разговор по серии. А потом еще надо будет обеспечить непосредственное начальство утехами сексуального характера. На автомате выбравшись из ванны, я вытерся и обмотавшись сухим полотенцем, вышел в коридор, где наткнулся на хмурую Лиду.
– Пошли, пару минут полежим, что-то устал я сегодня, – подтолкнул я ее в комнату, втуне надеясь, что она целенаправленно шла на кухню и сопровождать в постель меня откажется.
Зуева моих надежд не обманула и в комнату со мной не пошла. Вместо этого, взяв за руку, она потащила меня на кухню. Там я увидел красиво сервированный стол и лизин распакованный сверток. Ватрушки, запеченные бутерброды, пирожки с курагой. И стопка льняных салфеток с ручной вышивкой. Какая заботливая умница эта молчаливая Лиза!
– Где это тебя так угощали? Наверное, там, где ты так устал? – с наигранным и недобрым равнодушием поинтересовалась начальница Лида.
Лучше бы я домой поехал, обошлось бы дешевле! – лениво затрепыхалась в голове мутная мысль. И, что мне сейчас?! Одеваться? Потом тащиться на остановку, а потом ещё от остановки до дома…
Да пошло оно всё в жопу! Копылов, Герасин, Данилин, теперь вот еще Лида…
Аккуратно высвободив руку из цепких лидиных пальчиков, я молча развернулся и пошел в комнату. К уже разложенному и застеленному дивану. Бросив полотенце на кресло, я забрался под одеяло и, накрывшись с головой, отвернулся к стенке. Отключился я даже не успев облегченно вздохнуть по поводу того, что между мной и сном, уже не будет ни производственного совещания, ни секса, ни нудных честных оправданий.
Проснулся я бодрым огурцом и без всякого будильника. В ушах и без того громко плескалось. Побывав в секретном помещении, я опять вернулся под одеяло и добросовестно попытался восстановить взаимоуважительные отношения с руководством. Но был отвергнут. Особо настаивать я не стал, ибо повторное изнасилование одной и той же начальницы в течение недели, это уже моветон. А я, все же, какой ни есть, но советский офицер.
Поставив на огонь чайник, я вернулся в ванную, чтобы как-то устранить, пусть и легкую, но всё же небритость. Которая к обеду будет совсем уже очевидной для окружающих.
Из доверительного общения с дамами этого времени я уже понял, что в эпоху развитого социализма, волосы на женском теле чем-то предосудительным не считаются. Вместе с тем, я точно помнил, что подмышки у Лидии Андреевны, в отличие от лобка, кудрями не клубились. Это интимное знание вселяло некоторую надежду на то, что на сегодняшней утренней оперативке лейтенант Корнеев будет выглядеть в полном соответствии с Положением о прохождении службы в МВД СССР. То есть, трезвым и, самое главное, чисто выбритым. Чистить зубы пришлось порошком и при помощи пальца.
Воспоминания о голых подмышках Лиды меня не подвели. На стеклянной полке я обнаружил солдатский станок и пару нераспечатанных лезвий с брендом «Нева».
К завтраку я вышел чисто выбритым. Но на настроение моей начальницы это никоим образом не повлияло. Я завтракал вкусной лидиной запеканкой и не менее вкусными лизиными ватрушками. А Зуева только запеканкой. К остановке мы шли тоже молча. Разговорились только в автобусе, когда Лиду вдавили в меня всей ее соблазнительной плотью. Тут уж изображать отстраненность было совсем глупо.
– И кто тебя подкармливает? – куда-то мне в шею задала вопрос Зуева.
– Жена, то есть, невеста моего товарища, – ответил я ей прямо в завиток над левым ухом, потому, как выбора и у меня тоже не было. Слишком уж плотно обжали нас трудящиеся.
– Ну, так и познакомил бы нас! – незамедлительно поступила в мой кадык следующая бестактность.
– Этого товарища ты и так знаешь! И знаешь намного дольше моего. А с его подругой, боюсь, общего языка ты найти не сумеешь! – ничуть не лукавя, осадил я любопытство Лидии Андреевны.
Вернее сказать, разжег. А вот пусть теперь не спит, ни ест! А то одни бабские глупости в голове. Хотя и понять ее можно. Видно настрадалась Лида в долгом одиночестве и теперь хочет всего, и сразу. И невдомек ей, что всего и сразу не бывает. По крайней мере, со мной. Ох, не нравились мне такие высокие отношения. Совсем не нравились…
Выйдя из автобуса, я подставил локоть, но Зуева им не воспользовалась.
– Иди вперед, ни к чему нам глупые сплетни плодить! – здраво рассудив, скомандовала мне мудрая Лида.
И то верно! А ну как где-нибудь перед РОВД мадам Алдарова попадется. Или, опять же, вдруг Антонина нас под ручку с Лидой увидит и черт-те, что там себе напридумывает. Нет, Тонечку мне тоже интриговать и погружать в праздные раздумья не хотелось.
Эти тетки, они, на простой пирожок, как бык на красную тряпку реагируют, а тут молодой и ретивый следователь Корнеев с начальницей, да еще рука об руку. Да еще утром на работу! Нет уж! Права Лидия Андреевна, ни к чему это.
Я прибавил шагу и бодро зашагал в сторону райотдела, твердо решив, что ночевать теперь буду только у себя дома.
На оперативку я заявился, пусть и в несвежей рубашке, но, прекрасно выспавшимся и потому в отличном настроении. Разместившись на привычном стуле, я ждал своей очереди на получение слонов и пряников от начальства.
Вместе с концом месяца, ко многим моим сослуживцам неотвратимо подкрадывался северный пушной зверек. К моему собственному удивлению, себя в числе волокитчиков и жалких просителей продления сроков, я не видел. Это при том, что никаких особых усилий к этому я не прилагал, хотя, нагрузка по количеству дел у меня была вполне сопоставима с коллегами. Мою высокую самооценку разрушил Данилин, дойдя по кругу и до меня.
– Все, Корнееву, больше тебе никаких поблажек не будет, Лидия Андреевна, пора уже этого умника нагружать по-взрослому. Дело по Латыпову отпишите ему, там несколько эпизодов и полно сложных экспертиз назначать надо, вот пусть и умничает! – мстительный майор придвинул с десяток дел на своем столе ближе к Зуевой.
– Хорошо, Алексей Константинович! – Лидия двумя руками подхватила стопку картонок разной толщины и положила перед собой.
