Вид отсюда открывался великолепный, возразить против этого было нечего. Прямо под террасой каменный склон высотой примерно сорок футов круто уходил вниз, к маленькому саду, также принадлежавшему участку. Густая листва скрывала ближайшие окрестности, но зато открывался вид на поросшие лесом холмы и долины, среди которых бежала река; взгляд привлекали руины замка на горе. Анжела удивилась тому, как ясно выделялись белые камни на фоне темно-синего леса даже с такого расстояния. Прямо под террасой, немного левее, виднелось небольшое каменное здание водяной мельницы, и речка, протекая мимо, скрывалась за деревьями.
Когда агент и покупатели оторвались от созерцания этих красот, уже начинало темнеть, и журчание воды на мельнице приобрело печальный оттенок, который был незаметен при ярком свете дня. Над темными кронами деревьев, примыкавших к саду, поднимался легкий туман. Анжела указала на него Филипу и заметила, что это, вероятно, нездоровое место.
— Да что ты, — с коротким смешком возразил Филип, — в это время года у реки всегда бывает туман, особенно после такой жары. В любом случае дом стоит достаточно высоко, и туман нам не повредит.
Однако не успел он договорить, как туман, белый и вязкий, похожий на густой дым, поднялся над верхушками деревьев и окутал весь сад.
Больше ничего сказано не было; компания вернулась в дом, следуя за огромным фонарем месье Гасиона, и снова вышла на улицу; дверь плотно прикрыли и заперли на два висячих замка. На обратном пути все трое молчали, и, поразмыслив немного, месье Гасион заговорил с Анжелой. В офисе они остались на какое-то время одни, когда Филип ушел взять что-то из машины.
— Вам не нравится дом, мадам?
Анжела не знала, что ответить. Она не хотела портить Филипу удовольствие от покупки, и в то же время на нее произвели дурное впечатление темная мельница и вода, зловеще звеневшая в сумерках. Но она лишь пробормотала несколько слов о том, в какой упадок пришел дом и сколько денег потребуется вложить в него.
Лицо агента просветлело, словно по нему провели губкой. Если это единственное, что тревожит мадам, он готов снизить цену.
Откровенно говоря, он тоже не ожидал, что дом в таком плохом состоянии; он будет счастлив снизить цену до двухсот пятидесяти фунтов, чтобы ускорить дело. В этот момент вернулся Филип и выслушал это предложение с восторгом; таким образом, Анжела, сама того не желая, способствовала покупке дома.
Появился нотариус, тощий, похожий на лисовина человек по имени Морсо; вид у него был хмурый, потому что его оторвали от сидения в любимом кафе. Представив присутствующих друг другу, месье Гасион достал бутылку и бокалы, и за вином с маленькими бисквитами были выработаны условия сделки.
Часом позже Филип и Анжела покинули офис в качестве будущих владельцев Серого Дома. Несколько дней им предстояло провести в местной гостинице, пока не будут выполнены необходимые формальности; на это потребуется некоторое время, сказал агент, но ничто не мешает месье осмотреть участок и даже начать работы, поскольку фактически дом ему уже принадлежит. Итак, Филип подписал бумаги, передал Гасиону чек, протелеграфировал своему литературному агенту в Лондон, что остается во Франции, и продолжал пребывать в состоянии, близком к эйфории.
Они с Анжелой решили, что съездят в Лондон на пару недель, закончат текущие дела и переедут в Бургундию осенью. Им предстояло с помощью местных рабочих начать ремонтировать дом и, посоветовавшись с архитектором, решить, какие кардинальные изменения следует внести в планировку.
Филип надеялся, что через год дом будет полностью готов и они смогут провести там сезон, полный плодотворной работы для него и отдыха и развлечений для Анжелы. Он решительно хотел превратить старый особняк в достопримечательность, место паломничества для своих многочисленных лондонских друзей; в ту ночь, еще долгое время после того, как весь отель погрузился в сон, он не давал Анжеле покоя своими планами и перспективами. Анжела не возражала, но осталась при своем мнении. Она понимала, что может и ошибаться, что в конце концов плотникам и каменщикам, возможно, удастся превратить развалюху в нечто стоящее. Она подождет и посмотрит, что будет дальше.
Месяц спустя в Сером Доме уже кипела работа. Филип нанял местного подрядчика; он, двое рабочих и Филип с Анжелой, облаченные в свою самую старую одежду, яростно занимались разрушением и обновлением. Филип решил, что сначала следует взяться за большой холл. Строители, вынеся груды мусора, предполагали избавить дом от гнилостного запаха. Но тут Филипу пришлось столкнуться с одним препятствием.
Пьер, нанятый им строитель, был флегматичным человеком лет сорока, с приятным лицом, но толстый, как бочка; по обычаю, он работал с помощниками, руководил ими и выполнял тяжелую работу наравне с подчиненными. Как и все местные жители, он удивлялся тому, что Серый Дом собираются реставрировать и жить там, но был весьма рад получить работу.
В первый день двое рабочих, о чем-то поговорив, отозвали подрядчика в сторону. В это время как раз появился ненадолго отходивший Филип. Пьер казался смущенным и в конце концов сказал, что они смогут работать лишь после того, как в здании включат электричество; он ссылался на то, что большой холл так захламлен, что без света там решительно нечего делать.
Все это было вполне логично, но Анжеле показалось, что она уловила странное выражение на лицах рабочих. Как она ни старалась убедить себя в обратном, она не смогла избавиться от впечатления, что у них были свои причины требовать электрического освещения. К счастью, в доме сохранилась проводка, и Филипу оставалось лишь попросить местную электрическую компанию включить ток. Подобно многим англичанам, он наивно верил в немедленный результат, но Анжела со смехом сообщила ему, что на это потребуется не меньше месяца.
Филип сказал рабочим, что электричество включат через несколько часов. Никто, по-видимому, в это не поверил, но Филип сообщил, что в два часа у него назначена встреча с представителями компании, и, усевшись перед домом на ящик, стал ждать. Пьер болтал со своими рабочими. Филип был единственным из присутствующих, кто верил в эту встречу.
В половине третьего никто не появился, и даже Филипу стало ясно, что света не будет. Он рассерженно вскочил с ящика, уселся в машину и уехал. Но ему снова не повезло: офис компании оказался закрыт. Без сомнения, чиновник сидел где-нибудь в кафе.
Выйдя из себя при виде подобной безответственности, Филип позвонил месье Гасиону, который в конце концов лично прибыл в дом. Он заверил Филипа, что уладит все неприятности и строители будут в Сером Доме завтра без опозданий. Успокоившись, Филип заявил, что они все же могут кое-что сделать и сегодня, пока не зашло солнце. Была половина пятого, и пять человек — месье Гасион вернулся в свой офис, — вооружившись парой фонарей, прошли через мрачные комнаты на террасу. Здесь, воодушевленные ярким солнечным светом и открывающимся видом, рабочие принялись расчищать завалы.
