Не зная, куда девать свои покупки, нацепил приобретения на себя.
Удивительно, но Анжела не опоздала. Наверное сказался стресс от смены обстановки и ночь в плацкартном вагоне. Мы встретились в метро так, как будто не виделись уже полгода. Почему после этого нас не забрали в милицию — до сих пор понять не могу.
Вслед за тем мы отправились на сам праздник. Названия праздника я уже, к своему стыду, не помню. Но точно это был не «День Города» и, по-моему, не «Алые Паруса». Сначала посмотрели на безумных тинэйджеров, которые на велосипедах выделывали всякие штуки и трюки, потом — на бодиарт, потом на то, как какие-то ненормальные граффитисты покрасили первоначально допущенное для этого место, потом перекинулись на плакаты, рекламы, дорожные знаки, кое-где рисовали даже на асфальте и друг на друге. К нашему невыразимому изумлению, героические милиционеры на первых порах освободили нас от наблюдения всяких гопников с пивом, так как алкоголь и гопники были запрещены. Много было разнообразных прикольных субъектов, например, с носками на головах или в противогазах. Подруга загрустила, что не взяла с собой и не надела свою любимую хореографическую юбочку. Я ужаснулся, представив ее в балетной пачке, кожаных джинсах в обтяжку и готских башмаках до голени!
Мы фантастически устали, проведя там без малого пять часов, зато сделал кучу классных снимков. С одной стороны — утомительно. А с другой — узнал много нового о людях, с которыми доселе не имел почти ничего общего.
Потом мы пошли в Black Club — Полтавская улица, дом — не помню уж какой именно. Историю этого места я откуда-то знал. Осенью девяносто девятого года, когда здание в очередной раз сменило владельца, аборигенное население подумало с облегчением — «Наконец-то, дожили! Свалку под окнами уберут!» Мало кто тогда мог и допустить, чем для них окончится эта «уборка». Клуб открылся двадцатого сентября две тысячи второго года, но еще в мае судьба его была не безоблачна и висела на ниточке. По словам организаторов, крепкая уверенность появилась лишь тогда, когда появились сортирные кабинки. Вот тут все и уразумели — назад дороги нет — клубу быть, и это уж точно! А с осени две тысячи второго года Black Club начал деятельное продвижение ночных готик-пати.
Мы решили пробыть в Black Club'е до упора, а после сразу же отправиться на Московский вокзал.
Поначалу нам в этом клубе показалось очень даже классно. И знакомых встретил просто до кучи. И откуда я столько народу знаю? В партер там возможно было пройти в течение двух часов с открытия, потом не пускали. Мы ушли оттуда, потому, как очень хотелось пить, а воду подвезли только к восьми вечера. Цены, мягко говоря, кусались. Группы порадовали, звук не очень, но слушать было можно. ЕБМа вообще не было — по крайней мере, не было с девятнадцати до двадцати двух, пока мы там были. Кто не знает, ЕБМ (электро боди мьюзик) — в то время наиболее популярное течение в постиндустриальной музыке — представляет собой жесткий танцевальный или маршевый ритм при примитивнейшей зацикленной мелодии. Отсутствие ЕБМ было просто бальзамом на мои уже весьма уставшие от этого мозгодробительства уши, за что ди-джеям, естественно, отдельное спасибо — практически вся музыка оказалась вполне мелодична. Только вот вокалистка там… недурственная, да — такая пусенька! Но монодиапазонные голоса — это наверно уже не для меня. Им надо бы взять исполнительницу с сопрано — тогда будет идеально просто. Ужаснула какая-то девица необъемных габаритов в прозрачной юбке и стрингах. Все-таки комплексы по поводу личной внешности — вещь крайне полезная для окружающего общества.
Готы как всегда танцевали неумело и отвратительно. Кстати, замечено — чем интереснее музыка, тем хуже выглядят танцы. В этом смысле нелюбимая мною ЕБМ — панацея, под нее все дергаются одинаково. Потом выступали всякие кошмарные группы вроде «Castles-96», потом — «Black deadmen», а еще потом пошла просто диджейская музыка, тут и мы тоже стали дрыгаться. Обнаружил в себе непреодолимое желание танцевать — наверно сработало полнолуние. Давно так не отрывались. Анжелку очень удивило и обрадовало, что оказывается, не только у нас в Москве, но и в Питере полным-полно стильных и красивых людей, в особенности предположительно мужеского пола.
Часов в десять вечера события стали разворачиваться с голливудской быстротой. Сначала меня до ужаса перепугала некая налысо бритая девушка с пирсингом, которая колбасилась ближе к выходу. Она вдруг резко упала и, по-моему, очень сильно ударилась головой об пол. Тут же почувствовал знакомые симптомы, быстро проглотил таблетку и запил глотком «Акваминерале». Хотя на девушку в первый момент никто не обратил особого внимания, я попросил у Анжелы ее мобильник и вызвал «скорую». Ожидая чего-то очень нехорошего, сунул подруге свой «Nikon» вместе с очками, велел быстро искать выход и срочно валить отсюда. Причем, сразу же идти на вокзал и уже там дожидаться нашего поезда и, даже если я не приду, ехать в Москву. Я ей строго-настрого запретил обращаться к местным властям, что бы такого ни случилось, и умолял передать завтра камеру с рук на руки моему шефу. Кто-то мне говорил, что по версии питерской милиции, фотографировать в общественных местах без письменного разрешения властей на проведение съемок оказывается нельзя. А клуб — вполне из себя общественное место, и если уж захотят придраться, то повод будет. Камеру лучше обезопасить.
Когда приехала «скорая», бритую девушку уже били судороги. Вокруг нее стояло несколько готов, которые абсолютно не знали, что им предпринять и как себя вести. Медики быстро сориентировались, что-то там сделали и музыку остановили. Потом прибежали еще какие-то врачи с несколькими чемоданчиками и всем велели перейти в другой зал. В другом зале вся толпа стояла и ждала — что будет? Почему-то их ужасно волновал только один вопрос — кто именно вызвал медпомощь? Как я понял из своего состояния, девушка скончалась. Через какое-то время в клубе возникла бригада милиции, и велела помещения никому не покидать. Все естественно сразу же ломанулись к выходу.
В конце концов, выяснилось, что на улице, недалеко от выхода стоит компания гопников с арматурой и обрезками водопроводных труб. Ничего не говоря, эта группа набросилась на вышедших из клуба и начала месить готов и всех, кто был в черной одежде. Минут через пять, а может и меньше, как по команде вся банда испарилась, и их место заняла пара милицейских УАЗиков а за ним возникла толпа ментов в брониках и с дубинками. По рассказам знакомых я слышал, что служивые в таких случаях не церемонятся. И точно. Всех нас, несмотря на травмы и повреждения, запихали в те самые УАЗики и доставили в какое-то мрачное помещение со стальной решеткой, предварительно отобрав мобильные телефоны, да и вообще все, что было карманах.
