– Исчез? – удивился Спаркслин – А мне казалось, что он сгорел под землей.
– Прошу вас не очень распространяться об этом, – сказал Хоппер.
– О, господи! Это что, государственная тайна? – ухмыльнулся Спаркслин.
– Там погибли люди, и мы бы не хотели…
Пронзительный вой полицейской сирены заставил его замолчать.
Несколько машин одна за другой на полной скорости подлетели к месту, где приземлился аэрокар Хоппера и резко затормозили. Из них выскочило несколько офицеров-полицейских и они бегом направились к своему шефу.
– Что случилось? – спросил Хоппер.
– Вынуждены доложить, – начал один из них, что только что…
– Что «только что»? – закричал Хоппер. – Почему вы замолчали?
Офицер покосился на Спаркслина.
– Дело в том, что только что обнаружен Саймон Филлипс, – волнуясь, сказал он.
– Вы хотите сказать, что обнаружен труп Саймона Филлипса?
– Нет, он жив.
– Как жив? – одновременно закричали Хоппер и Спаркслин. – Этого не может быть!
– Он жив, повторил офицер, – и сейчас находится в лаборатории с криогенными ваннами.
– Он что, может, решил обратно заморозиться?… – недоуменно произнесла Трей.
Спаркслин, не сказав ни слова, бросился к одной из полицейских машин, оттолкнул водителя, который пытался преградить ему путь, сел за руль, и через мгновение машина уже на полной скорости мчалась по городу.
Саймон, прежде чем направиться в лабораторию с криогенными ваннами, заскочил в полицейское управление. Страх и растерянность его давно прошли, он снова обрел уверенность в себе. Опасность миновала, и теперь он хотел мстить всем подряд. Он готов был превратить этот город в пепел, отправить на тот свет все население, – Тейер попробовал перевести разговор на другую тему. От рассуждений Саймона о смерти у него уже начинали дрожать руки.
– Это как?
– Дело в том, – с готовностью ответил капитан полиции, – что вода в цистернах не совсем обычная. Она, когда попадает на горящий объект, застывает, превращается в тонкую мягкую корку, которая не плавится от огня.
– Ну, вы даете, придурки, – уважительно сказал Саймон Филлипс. – А если загорится одежда на человеке?
– Ничего страшного. Эта корка через пятнадцать минут превращается в порошок.
Наконец машина подъехала к большому куполообразному зданию – лаборатории, в которой находились криогенные ванны с преступниками.
Прежде, чем открыть входную дверь, Саймон Филлипс угрожающим тоном сказал Тейеру:
– Имей в виду, если из твоего поганого рта вырвется хоть один ненужный звук, ты умрешь раньше, чем он долетит до моего уха.
– А что мне необходимо делать? – испуганно спросил Тейер.
– Ты войдешь в здание и прикажешь разморозить всех заключенных.
– Но я не могу… Я не имею права, – взмолился Тейер. – Это невозможно.
Он никак не ожидал, что от него потребуют именно это. Разморозить заключенных – значит, поставить крест на своей карьере.
– Право у тебя теперь только одно, – зло сказал Саймон, – попытаться спасти свою шкуру. И у тебя есть сейчас прекрасная возможность воспользоваться им.
– Но меня уволят с работы…
– А так ты лишишься жизни, козел. Ну, выбирай быстрее, я считаю до трех!
– Я в-выбрал, – торопливо ответил Тейер.
– Будем надеяться, что ты сделал правильный выбор, – презрительно сказал Саймон.
Они вошли в помещение.
– Вызовите мне мистера Коллинза, – обратился Тейер к дежурному, который сидел у двери за большим столом.
– Слушаюсь, – сказал дежурный.
Он нажал на одну из кнопок блока связи на пульте управления, вмонтированного в стену рядом со столом, и голосом, лишенным абсолютно всех эмоций, произнес:
– Мистер Коллинз, вас вызывает капитан Тейер.
Через несколько секунд толстый, небольшого роста мужчина предстал перед гостями.
– Здравствуйте, мистер Тейер, – расплылся он в улыбке, покосился на Саймона и ничего не сказал тому.
– Здравствуйте, Коллинз, – холодно и несколько нервно ответил Тейер.
– Чем могу быть полезен?
– Давайте пройдем с вами в зал с криогенными ваннами.
– Что ж, пройдемте, – с готовностью согласился мистер Коллинз. Он двенадцать лет работал заведующим лабораторией и у него были прекрасные отношения с полицией.
– Что-нибудь случилось? – деликатно спросил Коллинз.
– Да, у нас возникла одна проблема, – уклончиво ответил Тейер.
Они двинулись по широкому и длинному коридору, который упирался в зал с криогенными ваннами.
Безусловно, Коллинз узнал Саймона, но он был несколько обескуражен тем, что увидел его рядом с помощником шефа полиции. Уж не собрался ли этот мерзавец добровольно опять погрузится в криогенный раствор? Но, в любом случае, Коллинз предпочел бы сейчас видеть этого преступника, который убил несколько человек, в наручниках.
– И что вы решили с ним сделать? – не выдержав, спросил Коллинз Тейера и показал головой в сторону Саймона.
– Ты давай, поторапливайся и прикуси свой язык, а то я сейчас с тобой кое-что сделаю, – пригрозил ему Филлипс.
– Что ты сказал? Дрянь, мерзавец, убийца! – вспылил Коллинз.
– Не надо, – тихо попросил его Тейер.
Но Коллинз, кажется, не услышал предупреждения, и это было не в его пользу, потому что он тут же получил убедительный удар в челюсть. Заведующий лабораторией, отлетев, ударился головой о стену и чуть не захлебнулся собственными словами:
– Я буду жаловаться… я буду… я буду жаловаться в полицию…
И тут же осекся, сообразив, что рядом стоит не кто иной, как сам помощник шефа полицейского департамента.
– Почему же вы стоите?! – наконец пришел в себя ошеломленный заведующий лабораторией. – Почему вы молчите, это же, это же…
– Сейчас и ты у меня замолчишь. Только уже навеки, – ответил за Тейера Саймон и достал из кармана пистолет.
Коллинз медленно оторвался от стены и удивленно заморгал. До его сознания никак не могло дойти, что же здесь произошло.
– Я… – начал было он, но ствол пистолета тут же оказался у его виска.
– Еще будут вопросы? – процедил сквозь зубы Саймон Филлипс.
– Ни в коем случае… – растерянно произнес заведующий лабораторией.
– Тогда вперед, – скомандовал Саймон, и они направились дальше по коридору.
Огромный зал утопал в тишине. Меньше всего он напоминал тюрьму, в которой содержались отъявленные преступники. По всему залу были расставлены компьютеры, которые день и ночь следили за состоянием людей, находящихся в криогенных ваннах. Хотя слово «ванна» было не самым лучшим определением. Это, скорее, были огромные консервные банки округлой формы, в которых можно было находиться лежа, не сгибаясь и не шевелясь. Впрочем, сгибаться и шевелиться в них в любом случае не приходилось.
