Идущий Человек с важным видом направился навстречу ему, сверкая обычной наглой улыбкой, и, подойдя достаточно близко, слегка подпрыгнул вверх, зацепился за массивное металлическое тело, и голыми руками начал отрывать от Бога-Робота часть за частью. Вокруг них выли и шипели энергии будущего, пока Бог-Робот качался из стороны в сторону, крича разрядами статического электричества. Через несколько мгновений от него не осталось ничего, кроме груды металлических частей и нескольких рассеявшихся энергий.
Непостижимая Загадка появилась из ниоткуда и образовала вокруг Идущего Человека спиралевидные окружности сверкающих интенсивностей. Их жизненные энергии прожгли себе путь сквозь материальный мир, и само их присутствие зажгло землю Улицы и воспламенило ее воздух. Неземное пламя сожгло все вокруг Идущего Человека, но не смогло поглотить его. Непостижимая Загадка могла быть скорее идеей, чем материей, инородной концепцией, пришедшей в материальный мир, но ей было далеко до силы, горевшей в Идущем Человеке. И очень скоро Непостижимая Загадка истощила всю свою энергию и растаяла, ее основную идею поглотила другая, намного большая.
Хорошенькая Богиня-Киска нанесла свой лучший удар. Она была в высшей степени искусственной богиней, хладнокровно спроектированной и созданной рыночными группами для того, чтобы привлечь внимание как можно большей аудитории. Но они проделали свою работу слишком хорошо, и Хорошенькая Богиня-Киска стала настоящей, или достаточно настоящей. Она сбежала из границ Специального рождественского выпуска, сломала цепи своей торговой марки и обосновалась на Улице Богов, которой очень подошла. Она обладала могучим, невероятным и почти непереносимым обаянием. Пушистый розовый мех, десять футов в высоту и фантастически мягкая, она шла навстречу Идущему Человеку, раскинув для объятия свои пухлые ручки, чтобы, как она делала всегда, победить его настоящей неестественной привлекательностью. Богиня Потерянных Игрушек, спроектированная, чтобы привлекать тех детей, которые никогда не считали Санта Клауса настоящим, или чьи мамы выбросили любых плюшевых медведей, потому что они стали слишком старыми, хотя они не стали и никогда не станут. Однажды я видел, как Хорошенькая Богиня-Киска подчинила и погасила рогатого демона старой школы, затопив его настоящей любвеобильностью.
Она всегда заставляла меня пожимать плечами. Игрушки должны знать свое место. Они безусловно не должны хотеть, чтобы ты поклонялся им.
Идущий Человек посмотрел на Хорошенькую Богиню Кисок тяжелым взглядом, и ту охватило пламя. Она печально убежала от него, и языки пламени, лизавшие ее, осветили полумрак Улицы. Идущий Человек, все еще насмешливо улыбаясь, поглядел вокруг, и все боги Темной Стороны, стоявшие там, в ответ уставились на него, не зная, что делать.
И вот тогда появился Эдди Бритва, и на Улице Богов установилась тишина. Он не пришел по улице и не появился из каких-нибудь дверей. Просто он внезапно очутился здесь, Панк-бог опасной бритвы, невероятно худой, в грязном старом плаще, больше чем человек, но меньше, чем бог. Или, возможно, наоборот. Худой, вплоть до истощения, с темными лихорадочными глазами на осунувшемся сером лице, Эдди Бритва был одним из самых беспокойных агентов Бога в Темной Стороне. Он спал под открытым небом, жил подаянием и убивал тех, кого надо убить, все в наказание за грехи юности. Во имя справедливости он делал ужасные вещи своей опасной бритвой, и ему было на это напевать.
Я полагаю, что он мой друг. Однако иногда это трудно сказать.
Он шел по Улице к Идущему Человеку, который повернулся и задумчиво разглядывал его. Как два стрелка на диком западе, которые всегда знали, что однажды они должны встретиться и решить, раз и навсегда, кто из них быстрее вытаскивает револьвер. Гнев Бога и Панк-бог опасной бритвы наконец-то встали лицом друг к другу, на почтительном расстоянии, и я почувствовал, что вся Улица затаила дыхание. Священный воин Бога и самый беспокойный агент из всех, которых Бог когда-нибудь имел. Идущий Человек наморщил нос. Эдди жил среди бездомных, и вблизи его вонь едва не убивала. Но когда, в конце концов, Идущий Человек заговорил, его голос был спокойным, неторопливым и даже почтительным.
— Привет, Эдди, — сказал он. — Я все время спрашивал себя, когда же ты появишься. Я слышал о тебе много всего.
— Ничего хорошего, надеюсь, — сказал Эдди Бритва слабым замогильным голосом.
— Тебе должно понравиться то, что я здесь делаю. Повергаю поддельных богов, наказываю тех, кто охотится на слабых.
— Мне наплевать на большинство червей, которыми кишит это место, — сказал Эдди Бритва. — И, да, в свое время я убил несколько богов. Но Дагон... он мой друг. Ты не должен был касаться его.
— Извини, — сказал Идущий Человек. — Но я не могу делать исключения. Плохо для репутации. Люди подумают, что я размяк.
— Черт побери, — сказал я, шагнув вперед. — Вокруг вас собралось так много тестостерона, что вы можете вырезать на нем свои инициалы. Вы оба, сделайте шаг назад и нахрен остыньте.
Идущий Человек поглядел на меня.
— Или? — вежливо спросил он.
Я спокойно встретил его взгляд.
— Ты действительно хочешь это узнать?
— О, ты хорош, — сказал Идущий Человек. — Ты действительно хорош, Джон.
Я посмотрел на Эдди Бритву.
— У тебя был друг здесь, на Улице Богов? Ты никогда не рассказывал об этом мне.
Он коротко пожал плечами, чуть-чуть приподняв их.
— А ты рассказываешь мне все свои тайны, Джон?
— Можем мы по крайней мере сначала попробовать немного доводов и здравый смысл? — сказал я. — Прежде чем дерьмо ударит по опасной бритве, и я серьезно разозлюсь на вас обоих?
— Все в порядке, — сказал Идущий Человек. — Я в игре. Попробуй меня.
— Улица Богов служит определенной цели, — сказал я, изо всех сил пытаясь, чтобы мой голос звучал твердо и убедительно. — Не всякий, кто приходит в Темную Сторону, готов для реальности, истинной веры. Можно сказать, что все это место — вместилище и убежище для духовно раненых. Они должны сами добраться до верха, подняться по лестнице маленькими шажками, одну ступеньку за раз, из темноты обратно в свет.
— Есть только один путь, — терпеливо сказал Идущий Человек. — Есть добро, и есть зло. И нет никаких оттенков серого. Ты слишком долго прожил здесь, Джон. И слишком часто шел на компромиссы. Ты размяк.
— А я нет, — сказал Эдди Бритва. — Ты ничем не отличаешься от меня, Идущий Человек. Мы оба отказались от наших старых жизней и от всех человеческих удобств, чтобы служить Богу путем насилия, выполнять грязную работу, о которой никто другой даже не хочет знать.
