Потом Собачья Деревня исчезла, земля, по которой он шагал, вдруг стала всем Китаем, а голова его витала в облаках. «Сосредоточься, — приказал себе Чэнь. — Сосредоточься». Он подумал о товарище Ши Ножо, охотнике за демонами, который пытался навести порядок в здешних полных анархии местах, и улыбнулся. Это точно не линия партии, Ши Ножо такого не одобрил бы, стал бы отрицать, отказывался бы видеть. Наверное, в конце концов, лучше всего действовать, как Ши Ножо, может, Чэню следовало бы занять более твердую позицию по идеологическим вопросам, но он не мог не поддаться еле различимому зову серых теней, благодаря чему, возможно, лучше всех ориентировался на этих призрачных берегах. Возможно.
Вдалеке что-то виднелось: темная тонкая линия, словно трещина в мировом пространстве. Чэнь не первый раз лицезрел море Ночи и ему уже приходилось пересекать его в путешествиях между мирами, в этой жизни и в других, но оно всегда пугало его. Это была величайшая бездна, граница между жизнью и смертью, и она не могла не вселять страх. Подойдя к мосту через бездну, он остановился. Он не переносил высоты, а мост имел не больше нескольких дюймов в ширину, тонкий как бритва. «У меня не получится, — в паническом страхе думал Чэнь. — Я не смогу, мне придется вернуться». «Ты же делал это раньше», — напомнил разум. Но в голове не укладывалось, как это сделать. Перед глазами проплыло лицо Инари, а потом прямо перед ним появилось что-то полосатое и темное. Это был барсук. Чэнь смутно припомнил, что в момент, когда он покидал храм, в круг метнулась какая-то тень. На него пристально смотрели черные глаза.
— Иди за мной, — проговорил барсук без малейшего сострадания.
Он поставил когтистую лапу на мост и шагнул вперед. Зафиксировав взгляд на задней части полосатой головы барсука, которая указывала, как стрелкой, путь к безопасности на другой стороне, Чэнь глубоко вдохнул и последовал за ним.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они благополучно ступили на пристань на другой стороне. Барсук с безразличным выражением оглянулся, словно его мало волновало, что Чэнь мог молча свалиться в бездну, но тому много что удалось прочесть в этом взгляде.
— Спасибо, — выдохнул он.
Давно не было так приятно почувствовать под ногами что-то твердое. Он ощущал дрожь и слабость, словно за ним пришла смерть. Барсук склонил голову в подобии поклона.
Когда они приблизились к длинной набережной, миновав весы, на которых взвешивали души, и огромное зеркало, рассказывавшее каждому, что его ждет в будущем, Чэнь увидел очередь душ, терпеливо ожидающих следующую ладью через море Ночи. Сама набережная была сооружена из человеческих зубов, этой последней дани уже оставленной плоти, и возвышалась высоко над изменяющейся зоной порта. Расположенные ярусами, шаткие ступеньки из костей вели круто вверх. Глубоко вдохнув неестественный воздух, Чэнь стал подниматься по ним. Ступеньки похрустывали под ногами. Рядом крадучись двигался барсук. К ним обращались любопытные лица, чтобы посмотреть, как они идут, и скоро на одной стороне пристани собралась целая толпа духов. Чэнь наконец ступил на саму пристань и огляделся. Вокруг собралось, должно быть, не меньше сотни духов, еще одетых как при жизни. Чэнь порадовался, что в основном это были люди довольно пожилые, поразительное явление при той менее чем адекватной системе здравоохранения, что существовала в Сингапуре-3, но под ногами сновал как собаки, двое маленьких духов, увидел он снова и девушку в горящем подвенечном платье. Чэнь содрогнулся, представив, что с ней могло случиться. Тут была и группа угрюмых молодых людей, ритуальные шрамы на предплечьях уже стирались вместе с памятью плоти, но были еще достаточно заметны, чтобы признать в них членов различных бандитских группировок города. Даже в смерти они, казалось, держались своих. Чэнь посмотрел по сторонам. Ладьи, ходившей через море Ночи, нигде не было видно. Вокруг Чэня толпились духи пожилых людей, сбитые с толку и с отсутствующими взглядами, словно до них еще не дошло, что они уже не живые.
— Мне нужна ладья, что идет через море, — сказал он. — Кто-нибудь знает, когда она отправляется?
Любопытные бледные глаза расширились при звуке голоса Чэня, который, казалось, отдавался эхом в окружающей тьме. Потом вперед выступил призрак женщины средних лет, ее улыбающееся лицо прорезал след открытой раны. Она была еще в красном одеянии буддистской монахини. Увидев инспектора, она прищурилась, и на ее лице мгновенно отразилось выражение, похожее на зависть.
— Вы ведь живой? — вопросительно проговорила она.
— Я знаю, — проговорил Чэнь, чувствуя себя виноватым. — Я работаю в полиции, в отделе внешних сношений. Направляюсь в Ад.
— Вы смелый человек. Или безрассудный.
— Я и сам не уверен, который именно. Вы не знаете, где ладья?
— Она на другой стороне дока. Эти люди ждут, когда будут обработаны их последние документы. У вас есть нужные бумаги?
Чэнь кивнул.
— Тогда пойдемте со мной.
Чэнь пошел вместе с ней через толпу. Монахиня шла медленно и прихрамывала.
— Вам придется извинить меня, — бросила она через неотчетливо видимое плечо. — Все никак не могу привыкнуть к тому, что уже не живу. Забываешься, верно?
— Как это случилось? — робко поинтересовался Чэнь.
Ему так и не удалось отделаться от ощущения, что такой вопрос отдает равнодушием, но мертвые, казалось, говорили о том, как встретили кончину, с каким-то суеверным энтузиазмом.
— Парень на угнанном «Дэу Уондерер» сбил меня вчера вечером, когда я ехала на велосипеде, — поведала монахиня. — Все случилось так быстро. Я сначала немного разозлилась, а потом подумала: ладно, что тут поделаешь. В конце концов, все это не то чтобы в первый раз.
— В конечном итоге все мы здесь будем, — сказал Чэнь.
— Это точно, будем. Снова и снова... По крайней мере я знаю, куда направляюсь. Половина из этих бедных душ еще не поняли, что с ними произошло, и не все из них следуют к Небесным берегам... или в Ад по своему выбору, как вы. — Она помолчала, кивнув в сторону маленькой, тщедушной фигуры, зарывшейся головой в колени. — Как вот эта бедная душа.
Дух поднял голову, и Чэня словно что-то толкнуло: это была госпожа Тан. Она тупо смотрела на него, в бледных глазах не мелькнула искорка узнавания.
— Подождите минуточку, — попросил Чэнь.
Он сел рядом, а монахиня заботливо суетилась вокруг.
Стараясь говорить как можно мягче, он произнес: — госпожа Тан? Мне так жаль, что мы не смогли сделать больше, чтобы помочь вам. Знаете, мы пытались спасти вас, но боюсь, что ничего сделать уже было невозможно.
