Ознакомительная версия.
Она в этот остаток ночи так более ничего от Ивана не услышала. Он просто вышел, не вытираясь на балкон и там совершенно голый просидел в луже воды под босыми ногами до самого рассвета.
Виктория моментально ощутила ту пропасть, которая разверзлась между ними. И понимала то, что ей уже ничем это безумие не изменить. Девушка даже не стала ничего спрашивать и тоже молча пролежала до утра одна в его постели.
Сборы были короткими. Обратно в ее родной город Иван гнал машину на безумной скорости. Их часто догоняли и останавливали милиционеры, всегда уговаривая водителя успокоиться и поберечь себе и своей пассажирке жизнь…
Она не поехала провожать Ивана в аэропорт. Он ничего ей не говорил, а она только смутно догадывалась о причине такого внезапного конца той их первой и последней волшебной ночи. Она боялась в это верить! И из последних сил отгоняла эту мысль…
Его последними словами были: «Я тебе напишу…». И еще он отдал ей все свои деньги, уезжая к себе домой с одним авиабилетом и паспортом в кармане.
Иван действительно написал Виктории. Но только уже в своем завещании…
Из слов полученного из рук служащих Хорватского посольства документа, девушка поняла, что ее любимого Иво и ее отца уже больше нет в живых. Ивана или Иво, как называла его ее мать, кремировали и похоронили в Загребе спустя девятнадцать дней после его отъезда.
Согласно воле Иво, все его имущество переходило в собственность его дочери – Виктории Владимировны Чипилиной. Включая и дом на одном из островов в Адриатическом море. Еще в длинном списке унаследованного имущества был огромный счет в банке, фирма, другие дома и квартиры, яхта и корабль, несколько автомобилей. Одним словом, Виктория неожиданно стала богатой. Что ее ничуть не радовало. В первые недели она даже очень хотела наложить на себя руки, выпрыгнув из окна квартиры! Но все же ее разум взял вверх.
Без труда, оформив визу, Виктория вскоре приехала на свою вторую родину. Из слов встречавшего ее в аэропорту человека – заместителя по бизнесу ее отца, ей стало известно, что Иван по приезду из Украины сильно заболел. Его здоровье подорвали два подряд инфаркта. Третий оборвал его жизнь. Что он вспоминал все время ее и молил у Бога за что-то прощения…
Викторию окружили вниманием и заботой. Она погрузилась в комфорт и роскошь. Ее папа был действительно богатым! Об этом свидетельствовало количество работавших на него людей, список движимого и недвижимого имущества, цифры в банковском счете.
Девушка не захотела в первый день своего приезда отвечать на все вопросы адвокатов отца о том, «что она будет со всем этим предпринимать». Бросив всех их, назойливых, она одна поехала на кладбище.
Без особых усилий, несмотря на то, что она не знала точного расположения могилы близкого ей человека, она отыскала нужное место.
Небольшой черный памятник. С выгравированным лицом ее отца. Это была мастерски выполненная художниками-граверами работа. Глаза Иво на камне светились как живые…
И с одним только словом пониже: «Извини меня!».
Только в этом месте, у надгробия родного для себя человека Вика, наконец, поняла простую истину.
Их встреча была, по-видимому, срежессированна и спланирована всеми вместе взятыми ранее происшедшим событиями, всей их жизнью. Не случиться этого просто не могло! Так было предначертано для них свыше. Они шли к этому дню. Изо всех сил и совершенно не догадываясь о скором своем свидании. Чтобы встретиться и, наконец, разобраться во всем.
Раз и навсегда.
Чтобы жизнь продолжить сразу им обоим или одному достойнейшему.
И убраться навсегда лишнему в этой суете…
В первый день своего приезда, совпавшее с ее двадцати пятилетием, она успела отдать первое свое, на правах хозяйки, распоряжение, вызвавшее недоумение у теперь уже ее подчиненных.
Виктория распорядилась немедленно, с изменениями во всех необходимых документах, переименовать имение на острове Арес в «Серебряное прощение».
Предыдущее название этого райского уголка было «Просто Мария».
Еще она успела оформить необходимую визу для въезда в эту страну.
Пока на один год.
По ее мнению, этого ей должно было хватить…
Тищенко не сильно давил на педаль газа. И совсем не обращал внимание на происходящее за окнами управляемого им автомобиля. Пустынная дорога позволяла ему это делать. Он, скорее, вел автомобиль, автоматически, полностью поглощенный своими мыслями.
Теперь, когда проблема возникшая по вине Ямкина немного утратила свою остроту, ему было бы можно задуматься и над продолжением своей карьеры. Именно «немного». Тот солдатик не двузначно рассказал, что прежде, чем относить записку по адресу, ее очень долго и внимательно изучал офицер. И еще он куда-то с ней выбегал из «автозака» на улице.
В том месте, где указал рядовой было только одно «заведение» – пункт ксерокопирования! Отгоняя все тревожные мысли, Борис вместе с тем прекрасно понимал, что его борьба за выживание на этом отрезке еще далеко не окончена. Где-то гуляет второй экземпляр расклада его художеств с недвижимостью, начертанный рукой нотариуса! И для заинтересованных в его крахе лиц не играло большого внимания то, что это была всего-навсего копия…
И сейчас он может раздумывать о своей дальнейшей карьере. Чего, уж, там скрывать, у него появились наметки!? Рисковать и идти ва-банк не хотелось. Но и упускать такой шанс тоже было непростительно!
Что там ему пообещал судья? Должность в Генпрокуратуре? А почему бы и нет! Ведь он знал наверняка, что у этого, попавшего в его сети, человека есть близкий родственник на самом верху в его ведомстве. В кадрах. По крайней мере, одно другому не помеха. Если второму экземпляру Ямкинского послания каким-то образом дадут ход, его появление в Генеральной прокуратуре может дать шанс выжить в своей властной структуре. И неплохой…
Все началось с того самого квартирного дебошира, который помог ему поставить в стойло нотариуса.
Безработный, но еще не пенсионер по фамилии Королев, был очень напуган Бориными словами о том, что «его обязательно посадят». И поэтому сразу согласился сотрудничать с Тищенко.
Уголовное дело в отношении Королева, конечно, закрыли. На судебном процессе по делу Ямкина Королев проходил обыкновенным свидетелем. Но оставалось еще дело об административном правонарушении. За мелкое хулиганство. Это уже не интересовало Бориса и он поэтому был очень удивлен, когда Сергей Михайлович через месяц после ареста Ямкина появился в его кабинете:
– Здравствуйте! Это я, Королев! Неужели не узнали? Значит, богатым буду!
Борис вначале хотел просто выгнать этот отработанный материал, но в это утро ему было откровенно скучно:
– Заходи, заходи, Королев! Что у тебя, милый мой, случилось?
Гость долго теребил свою кепку, прежде чем рассказал, что с ним стряслось:
– Когда меня привели в райсуд, по тому… тому-самому делу, вот. Судья прочитал внимательно протокол. Позадавал вопросы. Спросил, хочу ли я в тюрьму. Я, конечно, сказал, что нежелательно это, вот… Тогда он определил мне наказание в виде штрафа и еще сказал, что можно заплатить, прямо там, в кабинете…
– Что, так и сказал? – уже заинтересованно стал уточнять Борис.
– Да, я же и говорю! А Танька моя уже к утру одумалась и прибежала, сначала в милицию, потом в суд за мной. Стоит, значит, за дверями и ждет… Я, конечно, обрадовался такому делу! Штраф-то небольшой, всего пятьдесят одна гривня… У Таньки моей были деньги. Я спросил у судьи, можно, я деньги у жены возьму. Он, конечно, бери… Я отдал их, а он приказал конвою отпустить меня… От Таньки я, конечно, дома еще получил…
– И это – все? – разочаровано спросил Тищенко.
– Нет! Я же в тот день прогулял на работе…
– Стоп, Королев! Ты же говорил, что нигде не работаешь!
– Да, говорил… А, что тут такого? По документам я, действительно не работаю. Кто же хочет налоги лишние платить? Ни я, ни мой, так сказать, работодатель. А на самом деле я сторожую в школе… Точнее, в здании школы одни какую-то контору открыли, помещение там, значит, арендуют. Вот, я его и охраняю…
– А, что, много платят?
– Не так, что б и много, но Танька довольна…
– Ладно, с этим! – приказал Тищенко. – А, что дальше случилось?
– Я, значит, на работу сразу побежал, сказал, чтобы простили… А начальник мой говорит, что если не принесу оправдательный документ, значит, распрощаюсь со своей работой. Еще и Танька моя начала меня ругать, мол, в доме жрать нечего, а она за меня столько денег отдала. Ей эти деньги, вроде, в счет выплаты долга отдавать надо было. Она кричит, матерится, говорит, что я людям скажу, куда деньги дела. А мне так нельзя! Я же почти месяц отработал! Да и ей, выходит, точно такая же бумажка нужна… Вот, значит, пошел я в суд за справкой о том, что целый день просидел, сначала в мусарне…извиняюсь, в милиции, а потом в суде и что штраф с меня взяли… Послали меня в канцелярию ихнюю, а там заставили самому постановление переписывать. Только там ни о каких деньгах не говорилось… Из того постановления выходит, что я просто одни сутки административного ареста отсидел, вот…
Ознакомительная версия.
