— Угу! — отметил про себя подполковник. — Про немца она могла знать заранее. Может, отец упоминал, или сама видела прежде, а потом забыла.
Серафима же, уловив в его лице некую долю сомнения, спросила, рассказывать ли ей дальше?
— Конечно! — вежливо ответил Вересков.
И она, во всех подробностях, подкрепленных личными переживаниями со слезами на глазах, рассказала им со Свиридовым о своем кошмарном сне.
— Егор, налей воды! — приказал подполковник лейтенанту, сидящему за столом с той стороны, где стоял графин с водой, после того, как девушка умолкла.
— Спасибо, не надо! — упредила Серафима Егора, и, достав носовой платок из сумочки, вытерла слезы.
— Андрей Олегович, я понимаю, что пришла к Вам, в общем-то, ни с чем! — сказала она. — Но, Вы, все-таки, подумайте над моим рассказом, сопоставьте факты, допросите еще раз Кружилину, других людей! В общем, сама я пока к ней не пойду!
— Успокойтесь, Серафима Алексеевна, мы обязательно возьмем все это на вооружение!
И тут, безмолвно сидящий до сих пор Егор, нетерпеливо заерзал на стуле, пытаясь обратить на себя внимание Верескова.
Подполковник взглянул на него.
— Что, Егор?
— Андрей Олегович, а помните, свидетельница Литвинова Тамара Константиновна сообщила, что видела молодую беременную женщину, которую стошнило у нее на глазах, и она после этого присела на скамейку? Я помню, Литвинова сказала еще, что подошла к ней. Ведь я ее сам лично допрашивал.
Серафима, услышав эту информацию, насторожилась.
— Подождите, подождите! — она жестом остановила Егора.
— Хотите, я опишу сейчас пожилую женщину, которая подошла тогда к Маше, сидящей на скамейке?
У Верескова и Свиридова, почти одновременно вытянулись лица.
— Опишите! — сказал Андрей Олегович, сам все еще не веря в то, что происходит.
Серафима закрыла глаза, предаваясь воспоминаниями и облокотилась на спинку стула.
— На ней была темно синяя вельветовая юбка и ситцевая малиновая кофточка с короткими рукавами. Волосы бабули были перехвачены сзади в хвостик пластмассовой коричневой заколкой. Так! А на ногах надеты бежевые туфли без каблуков и без пяток, — одним словом шлепанцы.
— Точно! — изумленно воскликнул Егор. — Я не помню только, какая у нее была заколка!
— Так! Так! — взволнованно произнес Вересков, что-то обдумывая. — Так! Ее стошнило! Конечно! Конечно! Еще бы после такого не стошнить! А свидетельнице она сказала, что беременна! Понятно!
— Так! Егор, живо дуй к этой Литвиновой! А впрочем… Серафима Алексеевна, если Егор заедет сейчас к Вам домой, у Вас найдется четкая, крупная фотография Кружилиной?
— Конечно! — обрадовалась Серафима. — А можно я потом поеду с ним к свидетельнице, вдруг по ходу дела всплывет что-то еще?
Вересков взглянул на лейтенанта. Тот согласно кивнул.
— Поезжайте, Серафима Алексеевна, конечно поезжайте!
Литвинова Тамара Константиновна, сразу узнала Машу по фотографии. А потом они вместе с Серафимой, для уточнения доказательств, вспомнили, что у Марии лямки вместе с верхней частью комбинезона, были закатаны до пояса, и частично прикрыты выпущенной наружу, и оттого немного помятой бежевой короткой блузкой. По этой причине у пожилой свидетельницы и не возникло сомнения в том, что преступница беременна. После этого Серафима показала Егору, по какой тропинке Мария свернула к пустырю со свалкой металла, и откуда она вытащила пакет с пистолетом.
… В среду вечером в половине восьмого в квартире Кружилиных раздался звонок. Развалившийся у ног хозяйки, Арчибальд, вскочил и с имеющим на то полное право, громким лаем, бросился в прихожую. Мария, приехавшая недавно с работы и слегка перекусив, в это время принимала душ. Галина Дмитриевна, сидящая в кресле у телевизора, поднялась и пошла открывать дверь позвонившим. Она посмотрела в глазок и увидела двух молодых людей, в одном из которых узнала следователя прокуратуры Егора Владимировича Свиридова. Он уже приходил к ним однажды, чтобы побеседовать с Машей об убийстве Голубева.
— Все ходят! Опять у Машки займут весь вечер, отдохнуть не дадут! — с досадой подумала Галина Дмитриевна, и, прихватив пса за ошейник, потащила его запирать в туалет.
— Сейчас! — на ходу крикнула она ожидавшим, и вернувшись, открыла дверь.
— Здравствуйте! — поздоровались вошедшие.
— Нам надо срочно побеседовать с Машей. — Сообщил лейтенант Свиридов. — Она дома?
— Дома. Душ принимает! — ответила женщина недовольно. — А вы надолго? Маша сегодня приехала такая уставшая, и вообще ей в последнее время нездоровится.
— Думаю, мы совсем ненадолго. — Ответил второй молодой человек, который представился Галине Дмитриевне младшим лейтенантом Боженовым.
— Мама, кто там? — крикнула Маша из ванной.
— Это к тебе, опять из милиции. — Ответила ей Галина Дмитриевна, после чего проводила нежданных визитеров в комнату дочери.
— Присаживайтесь! — она указала им на кресла.
Оперативники присели, а Галина Дмитриевна повернулась, чтобы уйти.
— Вам придется присесть и подождать здесь, пока Маша выйдет из ванной. — Сказал ей лейтенант Свиридов.
— Почему здесь? У меня сериал начинается.
Егор улыбнулся.
— Представителей власти при исполнении служебных обязанностей не принято оставлять одних.
В это время щелкнула дверь ванной и через минуту в комнате появилась Маша, укутанная в малиновый махровый халат.
Она приветливо улыбнулась знакомому лейтенанту Егору Свиридову, и извинилась за то, что вынуждена принимать их с сослуживцем в таком виде.
— Егор, что ж Вы не позвонили мне заранее, как в прошлый раз?
Егор пожал плечами.
— Так получилось, Мария Александровна, Вы уж, извините!
— Ну, что Вы, к чему такая официальность! — жеманно заметила ему Маша, и почувствовала вдруг, как у нее задрожали колени.
Она присела на диван и обратила свой вопросительный взгляд на оперативников.
— Теперь мне можно уйти? — с едва уловимым раздражением спросила Галина Дмитриевна.
— Подойдите к входной двери, Галина Дмитриевна, и впустите еще двоих наших сотрудников. Они должны там сейчас стоять. — Любезно попросил женщину Егор Свиридов.
— А, что случилось? — теперь уже настороженно спросила у него Галина Дмитриевна.
— Идите, идите, — поторопил ее Егор, и после того, как она скрылась, предъявил Маше обвинение.
— Мария Александровна, по показаниям свидетельницы Литвиновой Тамары Константиновны, которая видела Вас в день убийства Алексея Витальевича Голубева, недалеко от места преступления примерно в двадцать один час, десять минут, и опознала по фотографии, Вы подозреваетесь в совершении преступления.
