Чёрные кустистые брови генерала удивлённо поползли вверх:
— Это что ещё — за хрен с безымянной горы? Я лично знаю в лицо всех значимых — и отечественных, и зарубежных — рыцарей плаща и кинжала. Не, этот фраер будет не из наших…. Кто таков?
— Александр Александрович Бушков! Любимый писатель Владимира Владимировича и Дмитрия Николаевича!
— Точно знаешь? Проверенная информация?
— Абсолютно! И тот, и другой в своих речах постоянно цитируют Бушкова. Даже, если говорят своими словами, то стиль — несомненно — "бушковский". Гадом буду!
— Будешь, если прикажу! — ласково усмехнулся генерал и уверенно нажал пальцем на круглую красную кнопку, вмонтированную в столешницу: — Катенька, солнышко ясное, зайди, пожалуйста!
— Звали, Виталий Павлович? — в приоткрытых дверях показались круглые и аппетитные, загорелые — до полного сумасшествия — коленки…
— Конечно, звал, дорогая моя! Вот, тебе три картинки в рамочках, необходимо их размножить — по количеству кабинетов в нашей Конторе. Только с размерами надо правильно сообразить…. Мне всю эту благодать укрупни раза в три, полковникам — в два, всем остальным так оставь, перебьются…
Звонко процокали высокие каблучки, захлопнулась дверь.
— Видал? — молодцевато подмигнул генерал. — Вот, какие кадры растим! Завидуешь? Слюнки потекли? То-то же! А ты, дурик, на гражданку свалил…. Говорят, известным писателем заделался? Мол, целых две книги вышло? Ох, уж, эти писатели! Иногда такого насочиняют — хоть стой, хоть падай. Они, морды интеллигентные, нафантазируют всякого и разного, а ты после разбирайся. В смысле, тщательно проверяй и перепроверяй, усердно ища — так называемое — рациональное зерно…. Ладно, а за проведённый конкурс — спасибо тебе, братец! Выручил! Ты, соответственно, и объявляешься его единственным победителем. Вот, тебе медалька, а вот, и ящик с ирландским вискарём. Заслужил, владей! Ну, что, по сто пятьдесят? Не, в этот раз ты проставляйся, из призовых…. Предлагаю выпить — за наших славных и безупречных руководителей! Так, майор, срочно приготовь чистый носовой платок. Я сейчас плакать буду — от умиления бесконечного…. Гы-гы-гы!
Жахнули, понятное дело, ясен пень. Ещё — жахнули…
— Не надумал, часом, возвращаться в наши славные Ряды? — лукаво поинтересовался генерал. — Напрасно, родной. Ох, напрасно! Сейчас я тебе одну байку перескажу — от контр-адмирала Фёдора Головина. Знаешь такого морского орла? Ах, да! Ты же с ним года три тому назад плавал к чилийскому побережью. Как же, знаменитейшая операция "Гаучо-2"! Наслышан…. Ладно, рассказываю байку. Жила-поживала в порту датского города Копенгагена чайка по имени, э-э-э, кажется, Джонатан Ливингстон…. Ага, вроде бы так её звали…. Причём, эта чайка непросто так жила, а состояла на Службе. То есть, своевременно извещала моряков о грядущей непогоде. Когда приближался сильный шторм, то этот самый Джонатан начинал над волнами низко летать и орать — со всей дури — противным голосом, мол: — "Ждите, люди, непогоду! Не выходите в открытое море!". За это смотритель маяка чайку кормил (в меру, конечно же!) мороженой рыбой, отгонял от её (от его?) гнезда кошек, мальчишек и прочих коварных недоброжелателей…. Не жизнь, а малина спелая! Живи и в ус не дуй. Служба, одним словом…. Нет же, начал наш Джонатан задумываться о смысле жизни, мол: — "Свободы катастрофически не хватает! Рыба мороженная, да и маловато её будет. Маловато!". Короче говоря, один раз неблагодарная чайка поднялась на крыло и улетела на северный архипелаг Шпицберген. А там — полная лафа! Раздолье бесконечное! В смысле, свободы — хоть задницей ешь. Ну, и рыбы разной свежей — без счёта…. Обожрался глупый Джонатан халявной рыбёхой до полной невозможности, да и пристроился покемарить на ближайшей базальтовой скале. Тут-то он и подкрался к Ливингстону — белый и пушистый песец…. Понимаешь, майор, о чём я тебе толкую? Гы-гы-гы!
— Угрожаете, наверное, — тоскливо предположил Артём.
— Ничуть не бывало! — заверил Виталий Павлович, подпустив в глаза ленинской хитринки. — Просто знакомлю с азами армейской философии, не более того…. Кто же героя заслуженного пальцем тронет? Не смотря, даже, на то, что ты ознакомлен со всеми секретными адресами электронной почты наших сотрудников…. Тем более что ты не предатель подлый, а дисциплинированный резервист…. Ведь, резервист?
— Резервист, — тяжело вздохнув, подтвердил Артём.
— Ладно, орёл небесный, свободен! — нагло ухмыльнулся генерал. — До поры, до времени, ясен пень. А с конкурсом-то этим ты, дорогой мой, лоханулся — как сопливый пятилетний мальчишка. Кому — из по-настоящему опытных людей — нужен груз излишних секретных знаний? Вот, то-то же…. Э, стой! А ещё — по сто пятьдесят?
"Ну-ну, уважаемый Виталий Павлович! К кому подкрался ласковый и пушистый песец — это ещё большой вопрос!", — ехидно хмыкнул про себя Артём и открыл глаза. — "Я-то, судя по ощущениям, ещё жив. А, вот, что стало с вами, господин генерал? Успели спуститься в подземное убежище? Не успели?".
Лампы внутри вагона светили, дай Бог, только в четверть обычного накала, двери были раскрыты.
— Ага, перрон освещён красноватым маревом-полумраком, — констатировал Артём, поднимаясь на ноги и осторожно выглядывая из вагона. — Скорее всего, состав прибыл на станцию "Лесная", — он достал из кармана пиджака мобильный телефон, набрал знакомый номер, поднёс трубку к уху и недовольно покачал головой: — Нет связи, мать её…. Чёрт побери! А где же моя Таня?
Артём запихал бесполезный телефон обратно в карман и, слегка покачиваясь и аккуратно переступая через лежащие на полу неподвижные тела, пошёл по вагону, тихонько бормоча под нос непривычно сухими губами:
— Она была одета в куртку цвета хаки — с бурыми и тёмно-зелёными пятнами. А ещё — приметные тёмно-синие банты с чёрными горошинами…. Ага, вижу камуфляжную спину…
Перевернув человека в камуфляже, он расстроено поморщился:
— Это, всего лишь, Хан. Впрочем, живой, что уже совсем неплохо…. А, вот, и Хантер сидит на скамье, как ни в чём не бывало. Правда, пребывая без сознания…
— Тёма! — раздалось рядом. — Ты где? Помоги, пожалуйста…
— Здесь я, Танюша! — обрадовался Артём. — Уже иду!
"Надо же, уже — "Тёма"! Офигеть можно запросто!", — проснулся недоверчивый внутренний голос. — "Прямо какой-то слезливый южноамериканский сериал о безумной любви с первого взгляда. Правда, о любви — на фоне ядерной войны…".
Он помог девушке подняться на ноги, нежно провёл пальцами по бледной щеке, внимательно посмотрел в тёмно-зелёные глаза и выдохнул с беспокойством:
