Завацкий задумался.
Бывают же на свете загадочные женщины!..
Спрятав пистолет в сумочку, она и не подумала поставить его на предохранитель. Денис сам хорош — мог бы и просветить бедняжку. Жизнью ведь рискует.
Или нет? Или фузионер разряжен, а госпожа Михайлян играет с детективом? Следит за выражением лица, за мельчайшими интонациями?..
«Перед моим внутренним взором возникла картина: чудовищный дракон крадется по улицам вечернего города, выискивая жертву. Вот в конце улицы мелькает тщедушная фигурка посла…»
Теир поморщился. Получалось пафосно и наигранно. «Внутренний взор», «картина», «чудовищный дракон»… Мелодрамотятина. И отчего фигурка — тщедушная? Ели-то послы от пуза. Вовсе не тщедушная фигурка должна быть, а совсем наоборот.
Описание кладбищенского берега и вовсе не пошло. Чтобы отвлечься, Завацкий достал из «Скандинавской мифологии» ультиматум сольо. Перечитал еще раз.
Люди и бо глад довлеет над миром. Пасть следует за наами; мыы! укажем путь. Митгард голоден! васс пасти ищут. Возможностии. Близится конец светаа! Над но и — конец суши! голоду!
Митгард поохотится и — пожрет весь мир. Наконец.
Митгард, Митгард… Сновидцы называли дракона Митгардом, и в ультиматуме тоже так сказано. По легендам, змея, опоясывающего Землю, звали иначе.
Митгард это земля людей. И одновременно — дракон. Отчего все мифологии так запутаны?.. Чтобы лучше понять суть, теир выписал в блокнот текст ультиматума на человеческом языке:
«Люди! Голод довлеет над миром. Пасть следует за нами; мы укажем путь. Митгард голоден! Вас пасти ищут, возможно, близится конец света! <Погибнет все, что> над, но и конец суши <обязан> голоду.
Митгард поохотится и пожрет весь мир наконец».
Недвусмысленно.
Итак, что же у нас есть?.. Теир достал лист бумаги и начертил три кривых круга.
«Первое: ультиматум. Составлен он довольно необычно: некоторые строчки, слова и буквы. «Скандинавских мифов и легенд» заляпаны кровью. Странно, что она не просачивается сквозь бумагу и не оставляет отпечатков на соседних страницах. Такое ощущение, что сольо аккуратно наносили капли на листы и тщательно высушивали…»
Денис решил про себя, что посольским разгильдяям доверяться не будет. Сам пролистает все страницы и выпишет заново каждую буковку.
«Второе: Каринэ Михайлян. Фузионер со снятым предохранителем, неестественное поведение…»
Даже версия об эмиссаре сольо не казалась чересчур экстравагантной. Теир поставил у края листа жирный знак вопроса. За Каринэ стоило проследить. Штучка та еще…
«Третье: последовательность событий. Сон — голод — появляются рестораны — исчезают послы. Затем — ультиматум. Рестораны — ловушка для людей? Но зачем так сложно?»
Денис подключился по эфиролинку к посольской сети и принялся просматривать информацию. Выяснилась занятная вещь: работников посольства оказалось не девятнадцать, а двадцать. Первоисследователь земли Соль Марвин Локи перешел Пустой Норой за час до начала пульсации.
Круг пришлось рисовать чуть ли не у края. «Четвертое: Марвин Локи. Первоисследователь земли Соль», Первоисследователь — это важно. В любом мире он является ходячей энциклопедией местных обычаев. Скорее всего, маска-медуза названа в его честь, и Шекли тут ни при чем.
Порыскав по базам данных, детектив узнал, что некогда Марвин претендовал на Ландмейстерство. Вот так-так! Ай да ученый! Скрипнув зубами, Денис расширил четвертый круг и дописал: «Возможно, ненавидит Ландмейстера и плетет интриги против него. Возможно, используя свои знания, спровоцировал события, приведшие к расследованию».
* * *В голове шумело. После нескольких часов общения с Абу хотелось на солнышко, поразмять ноги, поболтаться по городу. Увы! За окнами быстро темнело. Близился вечер — время голодного дракона.
Из двадцати человек на Соль пропало пятнадцать. Значит, осталось всего пятеро.
Каринэ Михайлян и Марвин Локи — о них разговор особый. Оставались еще Трое: атташе-биолог Киннар II, сенешаль Митяев и повариха баба Аля. Теир еще раз перечитал список служащих, хмыкнул и отправился на поиски.
Идти коридорами покинутого посольства было жутковато. Теир считал себя человеком неробкого десятка, однако мертвое здание угнетало. Что-то щелкало под потолком, в стенах журчала вода. Как это часто бывает в домах с привидениями, обычные шумы ушли, а их место заняли звуки мистические.
К счастью, не во всем. Повариху Завацкий нашел быстро: она отдраивала кастрюли, и звон стоял такой, что сразу становилось ясно — люди живы. И будут живы, пока такие вот бабы Али дежурят на кухнях.
Рядом с толстенькой краснолицей украинкой призрачными и смешными казались опасности земли Соль. Голодные драконы, написанные кровью ультиматумы и пятнадцать сожранных послов.
Алевтина Михайловна Загоруйко великолепно разбиралась в ситуации. Некогда Фрейд объяснил все проявления человеческой психики через сексуальность. Алевтина пошла дальше. Полтора часа Завацкий слушал ее теорию, включавшую в себя чакры, коммунистов, лодошей и соевые продукты.
Не обошлось без конфузов. С очаровательной старческой наивностью баба Аля путала протеины и пантеизм. Кроме того, она верила, что «одиозный» — синоним слова «голый». Выслушав историю о технике, в шкафу которого нашли «одиозную секретутку Галочку», Денис заскучал.
Разговаривать с поварихой оказалось тяжело. Она отвлекалась, философствовала, спускалась в воспоминания… Но курочка по зернышку клюет; кое-что из бабкиной болтовни оказалось полезным. Добавилась стрелочка от Марвина к госпоже Михайлян.
Дело в том, что Каринэ попала в штат по протекции, — еще в те времена, когда власть первоисследователя не оспаривалась.
Сам Локи, хоть и не считался пропавшим без вести, в посольстве не жил. Он изучал сольо и общался с ними напрямую. Орден одобрил его исследования, и Ландмейстеру ничего не оставалось, как смириться с вольной жизнью своего противника.
Четвертый пункт — кружок Марвина — пришлось расширить, так что он залез во владения Каринэ.
* * *Если Алевтину Михайловну Завацкий обнаружил по звону кастрюль, то сенешаля Митяева пришлось искать по запаху. Из кабинета мастера охраны несло канифолью, горелой изоляцией, машинным маслом.
Голод на Митяеве сказался самым удручающим образом: сенешаль выглядел худым, как щепка. Не впрок пошла ему пайковая пицца, коробки от которой валялись по всему кабинету. Не в коня чипсы, решил Денис, глядя на лошадиное лицо сенешаля.
