Центр встретил Паркер тишиной и пустыми коридорами. Как странно! Радостная суета сегодня была бы куда уместней. Женщина посмотрела на часы — вдруг она приехала слишком рано? Но нет, стрелки показывали четверть десятого, рабочий день давно начался. В полдень — заключение контракта. До этого нужно побеседовать с директором по связям — «Надеюсь, отец серьёзно отнёсся к моим подозрениям, и Аксель не сбежал по дороге из Бостона!» Но сначала — зайти к Сидни и Брутсу. С первым — условиться о вечерней встрече, тем самым лишив себя путей к отступлению. Спросить у второго, сумел ли он раскопать ту запись из чайной комнаты, которую от имени Паркер какой-то мерзавец заменил поддельной — вчера компьютерщик обещал заняться поисками.
Кабинет Сидни оказался заперт, что было непривычно и удивительно — психиатр, ранняя пташка, никогда не опаздывал. Тревога, до сих пор звеневшая вокруг еле слышным надоедливым фоном, внезапно резко усилилась. Сама удивляясь своей нервозности, Паркер достала мобильный и набрала номер Сидни. «Абонент временно недоступен», — флегматично сообщила трубка. «Ладно, с доктором разберёмся потом, сейчас заглянем к нашему компьютерному гению…» Но и тот на месте отсутствовал. В аналитическом отделе подтвердили, что Брутс сегодня не появлялся и вряд ли появится. «Его отправили в срочную командировку», — сообщили сотрудники, которые почему-то выглядели напуганными. «В командировку? Не предупредив меня?!» В коридоре Паркер позвонила Брутсу. Но чёртов телефон, которому дела не было до того, что у его хозяйки от волнения трясутся руки, снова выдал равнодушно-сакраментальное: «Абонент временно недоступен».
Тревога оглушала. Запрещая себе поддаваться ей, Паркер быстрым шагом направилась к отцовскому кабинету. Прежде, чем войти, замерла, поразмыслила и отключила сигнал вызова на телефоне. Сидни и Брутс, где бы они сейчас ни были, вскоре получат сообщения о пропущенном вызове — нельзя, чтобы кто-то из них вмешался своим звонком в предстоящую беседу с Эспеланном.
Распахнув дверь, Паркер воскликнула:
— Доброе утро, папа! — и поперхнулась: отец был не один.
В креслах для посетителей расположились трое: братец, мистер Рейнс и незнакомый блондин лет пятидесяти, с уныло опущенными уголками губ, обширной проплешиной на темени и несуразно длинными руками и ногами. На вошедшую посмотрели так, словно дожидались именно её — и взгляды у всех, включая отца, были недобрыми. Женщина прокашлялась и продолжила, скрывая беспокойство:
— Доброе утро, господа. Что здесь у нас за совеща…
— Мы ждали тебя, ангел, — перебил её мистер Паркер и поморщился. — Вчера ты сказала, что у тебя есть вопросы к мистеру Эспеланну. Спрашивай, он готов на них ответить.
— Слушаю вас, мисс Паркер, — сухо проговорил незнакомец.
* * *
Ни неба, ни крыши соседнего дома из окна сегодня видно не было, такой густой шёл снег. Проснувшись, Джарод некоторое время смотрел на снегопад, пытаясь разглядеть за ним хоть что-нибудь и восстанавливая связь с реальностью. Чувства, которые он испытывал во сне — вернее, одно-единственное, целиком завладевшее им чувство — даже и не думали рассеиваться. Принцесса! Шоколадный локон, выпавший из причёски. Хрупкие девичьи плечи, узкая талия, ложбинка вдоль позвоночника. Тёплый цветочный запах её кожи — только он и успокаивал горностая, судорожным кольцом свернувшегося вокруг её шеи, когда они летели прочь из Замка. Её глаза, красноречиво блестевшие в полумраке заброшенного дома. Как она ждала его в луче лунного света. Восторг и ужас, охватившие Многоликим, когда он понял, что девчонка намерена остаться с ним. Всё прочее: побег, внезапный визит антиквара, магический древний манускрипт, Наследство Ирсоль, которое вдруг само поплыло в руки — вспоминалось не менее ясно, но и вполовину не так горячо и сладко.
То, что вчера казалось забавной и милой игрой, сегодня пугало и ошарашивало. «Принцессы — нет! — пробормотал Притворщик и поднялся. — Нет её, я сам её придумал!» Но у неё были лицо и голос мисс Паркер, она была похожа на мисс Паркер, которую он знал когда-то давно, и его сознание не желало мириться с тем фактом, что к нынешней мисс Паркер, говорившей с ним вчера по телефону, Принцесса имеет очень косвенное отношение.
Кстати, о телефоне. Надо бы всё-таки разобраться, что там у неё творится! За ночь тревога слегка притупилась, но не исчезла — если отсюда ничего выяснить не удастся, придётся всё же ехать в Голубую бухту. Вчерашняя идея о том, что Нектар Полуночи — это какой-то новый психотроп, который Центр испытывает на них обоих, при свете дня казалась совсем уж бредовой — проще было поверить в череду невероятных совпадений. Но Джарод нутром чуял, что подруга детства в опасности.
Покончить с подлецом адвокатом — и ехать! Под столом в чёрной спортивной сумке, аккуратно завёрнутая в газетный лист, покоилась китайская чаша необыкновенной красоты — династия Юань, тринадцатый век, тончайший резной фарфор цвета слоновой кости, жемчужина коллекции Роджерса. В дом коллекционера Джарод, которому было не привыкать притворяться взломщиком, наведался нынче ночью. Слабенькая надежда обнаружить там вещи, украденные у мистера Гриффита, не оправдалась — их, конечно, припрятали до поры до времени. Забираться дальше комнат с расставленной для любования коллекционной посудой Притворщик не рискнул. Цель у него, в любом случае, была другая, и как только чаша перекочевала в его сумку, он покинул дом.
Очень обидно, сожалел Джарод, одеваясь, что нельзя отдать вора под суд — если негодяй не выкрутится, он, бесспорно, потянет за собой мальчишку. Ничего не поделаешь, придётся оставить его на свободе, сейчас главное — вернуть вещи… и позаботиться о том, чтобы скучающий, жадный и беспринципный адвокат никогда больше не пытался брать, что плохо лежит, и загребать жар чужими руками.
Притворщик наклонился, чтобы зашнуровать ботинки, и зацепился взглядом за прислонённый к ножке кровати довольно большой плоский пакет, упакованный в плёнку поверх коричневой плотной бумаги. Подняв пакет, оказавшийся неожиданно лёгким, он осмотрел его со всех сторон — никаких надписей, эмблем и наклеек на нём не было. Снял полиэтилен, аккуратно разорвал бумагу… и присвистнул от изумления. В ушах зашумело, и пол поехал куда-то вбок. В одно мгновение Джарод понял мисс Паркер, чуть не разрыдавшуюся вчера, когда он спрашивал её о подарке!
Перед ним была картина, вернее, репродукция на холсте, натянутая на тонкую деревянную раму. А на картине — то, что мог видеть только он один!
Не бывает таких совпадений!!! Ни одной живой душе он не пересказывал своих прекрасных и диковинных снов. Кто, каким образом ухитрился узнать о его ночных приключениях? Сюжет картины — двое в пустой комнате, залитой лунным светом — не просто совпадал с сюжетом последнего сна. Мелкие детали были изображены с такой точностью, с какой, наверное, не смог бы их изобразить сам Притворщик. «Когда-то Центр контролировал каждый мой шаг и каждый вздох, — подумал он мрачно. — Но в мои сновидения никогда не вторгались даже там!» Джарод был совершенно уверен: никакой техники для чтения снов у человечества пока нет. Но картина — вот она, пахнет деревом, шершавится холщовой изнанкой. В её существовании сомневаться не приходится. Что же тогда водило рукой неведомого художника?
