унесла из дома камень, «К» мог оставить для Портера еще какой-нибудь сюрприз. Но я сидела, не шевелясь, уговаривая себя решиться на откровенный разговор.
– У тебя что-то еще? – неожиданно резко спросил Герберт.
– Нет, я просто…
– Не надо «просто», Кортни. Наши отношения отныне остаются исключительно в рамках «работодатель – служащий». Я не обязан вытирать тебе сопли и обещать, что все будет хорошо. И я буду выполнять свою работу поверенного и семейного адвоката. Со всеми остальными проблемами, будь то завал игрушек или твои личные сексуальные переживания, разберись сама. И да, впредь давай придерживаться определенных часов приема. Скажем, с десяти до двух.
– Что ж, в таком случае в нашем доме ты больше не ночуешь, – поднявшись, сказала я. – Служащие должны жить отдельно от хозяев.
– Жаль тебя разочаровывать, Кортни, но по завещанию твоего отца я могу жить там, где захочу. Придется тебе сначала вступить в право наследования, а потом уже распоряжаться штатом. У тебя все? Мне нужно составить жалобу на Портера.
– Да, – после небольшой паузы тихо ответила я, – у меня все.
– Тогда увидимся вечером. Возможно, будут кое-какие результаты.
Когда я молилась, чтобы разговор прошел не так, как во сне, я имела в виду совершенно другое.
Пять лет назад
Он уже знал, что она не придет. Но продолжал стоять у окна, как всегда делал во время их встреч.
Когда Кортни входила, в отражении в стекле был виден ее смутный силуэт. Герберту нравилось сначала рассматривать очертания Кортни, а потом, обернувшись, видеть ее саму. Нравился этот ее взгляд, настороженный. Вечера и ночи с ней были единственным временем, когда он чувствовал себя живым. Все остальное слилось в какой-то серый клубок из рутины и банальностей.
И дождь она любила. В дождливые ночи Кортни была особенной. В дождливые ночи он мог просто часами лежать, обнимая спящую девушку. В дождливые ночи его страсть утихала, оставляя место чему-то новому. Герберт не понимал, что это такое, но всем существом к этому тянулся.
Осознание, что она больше не придет, ударило под дых. И, быть может, он бы и смирился. Если б не проклятый дождь, обещающий что-то очень теплое и новое.
Скрипнула дверь. Сердце зашлось в напрасной надежде.
– Никогда не думала, что ты вот так можешь часами стоять у окна и ждать, – произнесла Кристалл.
– Уже не жду, – пожал он плечами.
– Она ушла час назад. Навсегда.
– Я знаю.
– Оставишь ее?
– Да. Она заслужила свободу. И не заслужила, чтобы ее ломали. Может, когда-нибудь вернется.
– Карл умер.
– Я засвидетельствую. Дай мне двадцать минут, Кристалл. Оставь меня.
Он долго всматривался в темные деревья, туда, где виднелся конец дороги. Всматривался до тех пор, пока не появилось ощущение, будто в глаза насыпали песка. И на короткий миг мужчине даже почудился хрупкий девичий силуэт вдали.
Конечно, почудился.
Она вернется. Рано или поздно Кортни вернется в этот дом, и в этой комнате снова прозвучит ее голос.
А если не вернется… Герберт предпочитал об этом не думать.
Не думать было проще.
Я не обладала даром предвидения. Говорят, в нашем роду было много сильных ментальных магов, в том числе и предсказателей, но, увы, их способностей я не унаследовала. Хотя интуицией боги не обделили, уже у ворот я нутром почуяла: что-то случилось. Мне стоило неимоверных усилий идти к крыльцу спокойно, не срываясь на бег. Но если Портер был еще в доме, то он мог истолковать это не в нашу пользу.
Дверь скрипнула, пропуская меня в дом, где отчетливо пахло успокоительным зельем. Кайла, сидевшая в кресле в гостиной, вскочила, едва я вошла.
– Он ее арестовал! – истерично выкрикнула сестра.
– Что? Портер арестовал Ким… Как? За что?!
– Сказал только, что они что-то нашли и что Ким обвиняется в убийстве Эмили. Я ничего не смогла сделать.
Она неосознанно подняла руку к голове и поморщилась. Я тут же подскочила к сестре. На затылке Кайлы красовалась небольшая ссадина.
– Это что?
– Хотела заставить его показать, что он там нашел, – нехотя признала Кайла. – Портер меня толкнул, и я вписалась в лепнину затылком.
– Понятно, – протянула я, успокаиваясь. – Вызови Герберта. Он у себя в конторе. Пусть срочно идет в управление и разбирается, что там происходит. Сама ложись отдыхать, не хватало тебе еще сотрясения.
– А ты? – спросила Кайла.
– А я буду думать, что делать дальше. Портер мстит нам, считая, что мы виноваты в исчезновении магии Хейвен и ее убийстве.
– Ну… – Кайла бегло оглянулась на Нину и прошептала: – Мы и вправду виноваты. Но почему Ким? Она была маленькая!
– Потому что она – единственная, кого мы обе любим, полагаю.
Что ж, в этом есть разумное зерно. Но у Портера не может быть доказательств, что Ким убила Эмили. Хотя бы потому, что Ким была с нами. Быть одновременно в двух местах – это слишком.
Мы просидели в неизвестности до самого вечера, получив от Герберта только одну записку: «Ждите и не высовывайтесь». Кайла так и не ушла спать. Бледная и осунувшаяся, она сидела в гостиной в сгущающихся сумерках. Свет никто из нас не зажигал.
– Нина, иди домой, если нужно, – сказала я, когда стало ясно, что ужинать сегодня мы не будем. – Завтра утром будет видно, что и как. Сегодня не нужно нам готовить.
Экономка ушла, а мы с Кайлой и Диналией остались в одиночестве. Не знаю, сколько времени прошло, как долго мы просидели в молчании. Но когда раздался звонок в дверь, обе подскочили. Кайла первая бросилась открывать.
– Вам письмо, миледи, – услышала я юношеский голос.
От Герберта. Я поднялась. Если прислал письмо, значит, все еще там и вытащить Ким до сих пор не получилось. Кайла бросила посыльному монету и буквально захлопнула дверь перед его носом, сразу же начав вскрывать письмо.
– Ну? – поторопила я, видя, как Кайла стремительно бледнеет.
– Портер переводит Ким в тюрьму Даркфелла на основании возможного давления с нашей стороны. Герберту отказали в том, чтобы быть ее адвокатом, но он поедет туда и разберется на месте.
– Ничего не понимаю… Что за бред? Они не имеют права судить ее в другом месте! Она живет в Хейзенвилле, убийство было на территории Хейзенвилля, ее арестовали на территории Хейзенвилля!
– Не знаю… – Кайла совсем растерялась. – И что будем делать?
– Пойду и выясню, что происходит, лично. Если Герберт не может с этим справиться, я ему помогу. И, знаешь, мне все сильнее кажется, что он нам не помогает. Оставайся дома на
