— Послушайте, ваше высочество, — с трудом переводя дыхание, произнёс он. — Я сделал это ради Сен-Марко и династии наших королей. Почему из-за ослиного упрямства вашего брата Филиппа, отказавшегося подписать отречение, последующие поколения королей должны жить в страхе? Он был недостоин короны, потому что совершил отцеубийство, и если вами в тот момент руководило отчаяние, то им — амбиции. Вы же сами сказали, что Анри стал хорошим королём, куда более разумным и справедливым, чем был бы его старший брат! Анри заложил начало славной династии, давшей нам многих достойных правителей, которые, не жалея сил и времени, вели страну к процветанию. Может быть, это лишь игра случая, но взгляните на Жоана, подлинного наследника Анри Золотое копьё и сравните его с этим недоразумением виконтом де Роганом, которого де Полиньяк хотел усадить на трон лишь для того, чтоб править от его имени! Почему потомки Анри должны страдать из-за его любви к недостойному брату?
Чёрный лорд обернулся и мрачно взглянул на него.
— Хорошо, — кивнул Марк, — Я прошу прощения, я не вправе судить о том, о чём знаю лишь с ваших слов, и, возможно, Филипп был достоин трона…
— Что ты сделал с останками? — перебил его алхимик.
— Я сжёг их, — ответил Марк. — На заре светлого дня, на вершине священной горы, возложив на пять костров, сложенных из кедровых брёвен, пропитанных маслами, настоянными на полыни и мирте. Девять жрецов пели над ними погребальные гимны и женщины рыдали, оплакивая их. Я развеял их пепел над горами Лорма, и орлы в небе приветствовали их души своим клёкотом и указали им путь за облака.
— Звучит красиво, — тихо проговорил Чёрный лорд, склонив голову. — Может, ты и прав. Может, мне самому давно нужно было сделать это, чтоб избавить потомков Анри от этой угрозы, и самому освободиться от этого бремени. Но я считал, что в наказание за своё преступление должен продолжать страдать и искупать вину, защищая потомство одного брата от потомства другого. Кроме того, каким бы ни был Филипп, я любил его, и эта усыпальница была для меня последней связью с ним.
— Вам давно нужно было отпустить его, — проговорил Марк. — Теперь всё кончено. Никто не знает правды, кроме меня и вас. Ах, да, де Полиньяк и де Роган, но им никто не поверит, а доказательств больше нет. Де Полиньяка казнят, его молодой приятель, может, и уцелеет, но будет изгнан и уползёт в своё имение зализывать раны. Я же… я раскрыл этот заговор и предотвратил его. И, как я и говорил, вы можете убить меня.
— Правда? — на губах Чёрного лорда мелькнула усмешка. — Сперва ответь на несколько вопросов. Ты ведь не пошёл в ту ночь в дом де Рогана? Ты обманул меня? Почему?
— Потому что это обещание было основано на ваших словах, которые тоже были ложью. Не знаю, что из того, что вы мне рассказали, было правдой, но точно не то, что касалось завещания принца Филиппа.
— Оно существует, — заметил алхимик.
— Да, но оно фальшивое, потому я не счёл нужным рисковать головой ради этой подделки.
— Откуда ты знаешь, что оно не подлинное?
— Вы забываете, что я вырос при дворе, более того, я был воспитанником короля и знаю многое об обычаях и законах династии. И мне известно, что королевское завещание должно быть заверено печатью на кольце Марка Великого. Это он когда-то начертал первое завещание и заверил его своим перстнем. С тех пор так и повелось. Но этот перстень — священная реликвия королевской семьи и хранится в королевской сокровищнице. Я не представляю, чтоб кто-то изъял его оттуда и отвёз принцу Филиппу, дабы он скрепил им свою последнюю волю. При этом я случайно узнал, что де Полиньяк пытался заказать королевским ювелирам копию этого кольца, а получив отказ, наверняка нашёл другого, более сговорчивого мастера. Он явно собирался поднести это поддельное кольцо кому-то в дар, скорее всего, претенденту на престол, но я ломал голову, почему выбор пал на этот довольно грубый на вид перстень, ведь есть и другие, более изысканные. Едва вы сказали мне о завещании, я понял, что оно нужно было именно для того, чтоб заверить эту подделку.
— Логично, — кивнул алхимик. — Я не знал о том, что он изготовил копию того кольца. Значит, вот как он заверил своё завещание.
— Да и будь оно подлинным, никто не смог бы доказать это, — пожал плечами Марк. — Вы сказали, что оно написано рукой принца Филиппа, но чем это можно подтвердить? По указу короля Генриха были уничтожены все документы, касающиеся вашего брата, и написанные им письма тоже. Даже если случайно отыщется какая-то записка, она будет признана фальшивой, поскольку её существование противоречит общему мнению о том, что указ Генриха был выполнен, и всё, что касается принца Филиппа, было уничтожено без каких-либо исключений. Хотя, подозреваю, что всё это было затеяно не из-за старшего брата, а из-за вас. Под шумок уничтожили и всё, что могло бы навести кого-то на мысль, что вы и есть тот самый принц Себастьян.
— Мне лестно слышать твоё мнение, но ты явно переоцениваешь значимость моей персоны, — усмехнулся Чёрный лорд, а потом как-то очень внимательно взглянул на Марка. — Ты точно не ходил к де Рогану той ночью?
— Нет, от вас я поспешил в Чёрную башню и приказал своему оруженосцу пойти на уступки де Полиньяку, потому что даже если б он стал свидетельствовать против меня, мне бы ничего не грозило. А затем навестил деда и сообщил ему о суде, куда он тут же решил явиться лично. После этого я со спокойной душой вернулся в камеру, отпустив домой моего кузена. А почему вы спрашиваете?
— Пытаюсь понять странное поведение этого коннетабля, ворвавшегося в зал суда и притащившего с собой собственного сына с мешком на голове.
— Меня это тоже удивило.
— Ладно, оставим это, — проговорил Чёрный лорд, — а теперь скажи мне, что произошло на кладбище Морриган?
— Ах, там же погибли ваши люди, — Марк вздохнул. — Клянусь, в этом нет моей вины! Это сделал призрачный пёс.
— Мне это известно, но я хочу знать, как тебе самому удалось при этом уцелеть?
— Я уже имел счастье познакомиться с этой забавной собачкой, и мы даже подружились.
— В самом деле? — недоверчиво прищурился Чёрный лорд.
— О подробностях вы можете расспросить Филбертуса. Он пел ему свои странные песни, но это не сработало. А я всегда знал, что хороший пёс ценит ласку и доброе слово.
— Ещё он любит вяленую клубнику, — усмехнулся алхимик. — Вся эта чушь с гимнами — придумка Инес, она думает, что все проблемы можно решить с помощью магии, а я знаю, что собака всегда остаётся собакой. Так что, если захочешь его навестить, захвати с собой мешочек с вялеными ягодами.
— То есть вы не собираетесь меня убивать? — на всякий случай уточнил Марк.
— И не собирался. Ты слишком похож на Аделарда. Мы были друзьями, и я сожалел, потеряв его. Увидев тебя, я сразу заметил, что вы похожи, а после убедился, что не только внешне. Единственное, что вас отличает, это крайнее безрассудство.
— Мой дядюшка был безрассуден?
— Нет.
Марк невольно рассмеялся.
— Но вы пытались меня отравить, — напомнил он, посерьёзнев.
— Не насмерть. Я дал тебе небольшую дозу, чтоб увести к себе и задать несколько интересующих меня вопросов. Я бы забрал тебя ещё от дома Паже, но сперва явились эти головорезы де Полиньяка, а потом у меня из-под носа тебя умыкнули беспризорники во главе с атаманом Марселем. Я знал, куда они поведут тебя, и поспешил убедить их лекаря не открывать дверь посыльному папаши Пикара, после чего мне осталось лишь явиться в таверну и ждать, когда меня позовут к раненому. Я почти осуществил свой план, но ты оказался слишком проницателен и хитёр.
— А разбойники?
— Каюсь, — кивнул Чёрный лорд, — на какой-то миг я решил позволить тебе умереть. Ты не представляешь, скольким дорогим для меня людям я позволил покинуть этот мир, хотя мог их спасти! А тебя я тогда почти не знал, и если б тебя нашли в переулке с перерезанным горлом, то никто бы не подумал, что это я избавился от ненужного свидетеля. Но потом я снова вспомнил Аделарда и вдруг подумал, что он был бы рад иметь такого племянника. Он обожал Марианну, свою любимую сестрёнку, которая стала твоей матерью, и, я уверен, перенёс бы эту любовь на тебя, будь у него такая возможность. Разве я не должен был спасти любимого племянника своего друга? Не говоря уж о том, что эти негодяи прямо напрашивались на клинок моего фальшиона. Я тебя спас и не жалею об этом. Ты окончательно закрыл страницу, которую перелистнул Генрих, и я знаю, что ты умеешь хранить секреты, особенно секреты королей. Я отпускаю тебя.
