Олег Никитин - Шмель в паутине

– Да, – встрял Максимов, – это верно, генетический код добровольцев после опыта… м-м… претерпевает некоторые изменения. Совсем неопасные для здоровья.

Рауль понял только то, что хотел понять – никакой полный тест не сможет выявить идентичность Эндьеты и Хастича. Что уж говорить об экспресс-анализе, который проводится процессором кредитки?

– Надеюсь, у меня будет хоть какая-то семья? – озаботился он.

Несколько минут Обри хмуро всматривался в экран, чего-то ожидая, и наконец сказал:

– Походящая по возрасту семейная пара по фамилии Хастич живет в Армстронге. – Он еще немного повозился с манипулятором. – Предупреждаю, что не смогу внести запись в архивные реестры жителей Армстронга и вашего Эль-Фернандо, потому что они хранятся на изолированных от сети носителях. Но семья у вас теперь имеется. – Из принтера вылез листок, заполненный текстовой информацией и четырьмя плоскими копиями голограмм. Начальник тюрьмы откинулся в кресле и вперил в Рауля усталый взгляд. – Изучите информацию на досуге. Имейте в виду, на запрос в Департамент народонаселения любой интересующийся получит односложный ответ: Милан Хастич зарегистрирован и реально существует. Но только до 21-го августа 47-го года, после чего наш мифический персонаж умрет, а Рауль Эндьета будет выпущен из заключения. Годится?

Рауль несколько секунд делал вид, будто раздумывает над предложением – и при этом не уверен, стоит ли его принимать.

– Мне вернут мои вещи? – спросил он.

– О Господи! – воскликнул Обри. – У меня еще не было такого привередливого кандидата. Может, вам и лицензию на оружие выправить? Старая ведь все равно потеряет силу.

– Было бы замечательно, – улыбнулся Рауль.

– Кстати, не вздумайте эти полгода появляться в Армстронге, а то разоблачат, – буркнул Обри и налил в стакан шипучки. – Департамент и так страдает от ушлых газетчиков.

– Точно, и наш институт тоже, – поддакнул Максимов и поднялся. – Представляю, сколько будет шума в местной прессе! А может, и столичной тоже. Ну-с, мсье, вперед. Ваши требования и так порядком задержали вылет. Нас ждут великие дела!

– Где я слышал эту фразу? – сказал Рауль и хмуро улыбнулся.

Лицо учитывается как исключенное из агентурного аппарата в следующих случаях:

1) смерть (к материалам личного дела приобщается официальный документ, подтверждающий факт смерти, или рапорт, объясняющий отсутствие указанного документа);

2) уведомление одной из сторон о намерении досрочно прекратить сотрудничество (контракт считается прекращенным через 10 суток после уведомления);

3) окончание срока контракта, если стороны не выказали намерения продлить контракт за 7 суток до его истечения;

4) уход на пенсию по условиям контракта;

5) двурушничество или умышленная дезинформация;

6) грубое нарушение требований конспирации;

7) систематическое уклонение от выполнения контрактных обязательств, иные нарушения условий контракта;

8) длительная болезнь данного лица (свыше 1 года);

9) перевод в доверенное лицо;

10) прочие обстоятельства, делающие невозможным конфиденциальное использования данного лица.

Исключение указанных в настоящем пункте лиц из действующего агентурного аппарата производится на основании заключения об исключении агента, резидента, содержателя явочного помещения, конспиративной квартиры (приложение 11), которое утверждается руководителем органа внутренних дел, уполномоченным на осуществление оперативной деятельности.

Агент, связь с которым временно приостановлена (сроком до 2 лет), с учета не снимается.

Практически весь путь из Окружной тюрьмы до Петровска Рауль проделал в бессознательном состоянии. Максимов объяснил введение в вену какого-то вещества тем, что это необходимо для подготовки организма Рауля к будущим «испытаниям». Однако сам доброволец считал, что таким образом институт сэкономил на охране. Оставлять преступника, несколько дней умело скрывавшегося от поимки, наедине с доктором и водителем флаера было бы неразумно.

Таким образом, по прибытии в институт, когда Рауля растолкали и принудили идти своим ходом, ноги отказывались нести его онемевшее тело, и пришлось задействовать санитаров.

В районе Петровска было заметно теплее, чем на самом севере страны, и арестантская одежда не ощущалась как что-то чуждое местному климату. В рассветном воздухе, подернутом сырым туманом, просматривались двух– и трехэтажные корпуса научного городка, смахивавшие на коттеджи нуворишей – вот только архитектурных излишеств вроде башенок, эстакад и панно на них не было. На табличке, висевшей при входе в один из корпусов, Рауль успел разглядеть: «Петровский филиал Ботанического института Фонда исследований Эккарта». Значит, его не надули.

Новое жилище Рауля, к его огорчению, отличалось еще большим аскетизмом, чем камера в Окружной тюрьме. В нем не имелось ни терминала, ни персонального санузла. Кровать же походила на стол в операционной, так много различных шлангов, датчиков и щупов вилось вокруг нее. А одну из стен в комнате занимала галерея экранов, каждый из которых норовил показать какой-нибудь физиологический параметр тела, стоило только прилечь отдохнуть. Когда Рауль пожаловался Максимову на бедность комнаты, тот лишь пообещал, что курс реабилитации пройдет в более комфортных условиях.

Сама лаборатория, как выяснил Рауль в первый же день пребывания в институте, изучала проблемы «эволюционной модификации генетической структуры органических тканей первобытных жителей Эккарта под воздействием химического состава почвы Петровского природного заповедника в результате нетрадиционного вертикального погребения тела». Рауль даже не пытался запомнить такое нагромождение терминов, просто отметил для себя, что его лично каким-то образом собираются подвергать химическому «воздействию». Против незначительной модификации своих клеток он не особенно возражал, тем более избежать ее было невозможно.

Несколько раз в коридоре здания, покидать которое ему запрещалось, Раулю попадались странные типы с отсутствующими взглядами. Казалось, что их лицевые мышцы утратили связь с эмоциональными центрами мозга, а мимика отмерла за ненадобностью. На Рауля они не обращали никакого внимания, хотя санитаров явно слышали и точно выполняли их инструкции. В общем, они напоминали пациентов психиатрической лечебницы. Рауль на второй день высказал тревогу по этому поводу, но доктор заявил:

– Это временное явление, и большая часть пациентов уже вполне здорова. К тому же все они провели в… условиях опыта по несколько месяцев. А вы подписались только на один.