он оказался в это втянут, виконт лишь грустно улыбнулся.
– Меня выбрал один человек.
– Кто он? – встрепенулась я, но быстро вспомнила, что мне говорил Джинти, и предположила: – Барон Мьеле?
Виконт удивленно покосился на меня.
– Вы его знаете?
Я лишь покачала головой. Барона я не знала, но что-то мне подсказывало, что он во всем этом плане является центральной фигурой. Талантливый артефактор с располагающей внешностью доброго дядюшки…
Мы ехали по узкой дороге, и впереди было видно небольшой участок чистого безоблачного неба, окрашенный бледным золотом.
– Нам бы поторопиться.
Заметив мое нетерпение, виконт постарался меня успокоить.
– От особняка в город можно проехать тремя путями, – сказал он. – Прежний хозяин любил разнообразие и за свой счет проложил несколько дорог. Одна идет вдоль реки, другая, самая короткая, через кленовую рощу, а эта пролегает у основания холма, к которому мы скоро выедем. Даже если за нами будет погоня, вероятность того, что они выберут верную дорогу, один к трем. Все же запряженная карета у них оставалась одна.
Я немного успокоилась. Хотелось верить, что я растратила все свое невезение за ночь. И теперь мне полагалось хоть немного удачи.
– Вам не больно? – спросила я, с тревогой разглядывая изящное навершие заколки, выглядывавшей из основания его шеи. Сейчас, когда угроза преследования чуть померкла, можно было озаботиться другими серьезными вопросами. – Может, стоит достать? Зашить или прижечь рану не получится, но если крепко перевязать, чтобы кровь не…
– Все в порядке, – ответил виконт с едва заметной улыбкой. – Вам не о чем беспокоиться. Эта боль не так уж страшна.
Легкое головокружение заставило меня ненадолго прерваться.
Откинувшись на спинку скамьи, я прикрыла глаза, пережидая неприятные ощущения. Повозку вел виконт, и магически замкнутому пространству пришлось меня отпустить.
Когда мы преодолели невидимый магический барьер, дышать стало легче. И я сама смогла сорвать с шеи ставший бесполезным ошейник.
Магия снова была при мне, теперь я могла воспользоваться знаниями по оказанию первой помощи, полученными на подготовительных курсах, но виконт мягко отказался от моего предложения. Он не хотел тратить время впустую. И предпочитал терпеть.
Мне пришлось смириться с его решением.
– Знаете, но я поражена вашей силой, – призналась я, желая сменить тему. – Сломать замок и сорвать дверь с петель… впечатляюще. У меня не вышло даже согнуть прутья клетки.
В голосе моем не было ни капли осуждения, одно лишь восхищение, но виконт почему-то погрустнел.
– Мне очень жаль. Я умею только разрушать.
– Можно подумать, это так уж плохо, – удивилась я.
Он странно посмотрел на меня.
– Вы считаете это нормальным? Что человек обладает такими способностями?
– Иногда магический дар может проявиться довольно интересным образом, – пожала плечами я.
– Я рад, что вы так думаете.
– Неужели кто-то считает иначе?
Виконт отвел взгляд и ничего не сказал.
– Ваша сестра, да?
Он кивнул и добавил едва слышно:
– И отец.
Я не знала, что можно на это сказать. Паршиво, когда твоя семья осуждает тебя за что-то, над чем ты не имеешь никакой власти. Уж я-то знала это лучше многих. Но все равно не представляла, как можно утешить виконта. Что сказать, чтобы ему стало легче?
– Вейя, можно я расскажу вам о своем прошлом? Вы говорили, что, если у меня появится желание, я смогу с вами поделиться…
– Я выслушаю.
– Спасибо, – сказал он и надолго замолчал.
Я не торопила.
Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями.
– Впервые я узнал, что обладаю нечеловеческой силой, в тринадцать лет. В тот вечер был сильный ветер… настоящий ураган, гроза. – Виконт кашлянул и исправился: – Непогода застала нас в дороге. На обратном пути с приема. Довольно скоро проехать стало невозможно – ветер повалил дерево. Отец покинул карету, кажется, он хотел узнать, почему нам приходится ждать так долго. И так уж случилось, что в тот момент недалеко от нас ударила молния. Лошади испугались и понесли. Карета завалилась… Отцу придавило ноги, Эстелла отделалась несколькими ушибами, мама тоже не пострадала. Но я помню, как кричал отец. Тогда я выбрался и легко поднял карету, словно она ничего не весила. Не знаю, почему я это сделал, наверное, просто очень хотел помочь и мало что соображал… Та ночь все изменила.
Виконт смешался и вовсе затих, негромко добавив под конец:
– Эстелла никогда мне этого не простит.
– Но вы же хотели помочь. Что в этом плохого?
– Я человек, моя леди, у меня не может быть таких способностей. Но они появились. Причина этому есть лишь одна – матушка не была верна отцу.
Я вспомнила слова Йормэ о закрытом гробе и странных обстоятельствах смерти леди. Если Герс-старший заподозрил жену в измене, когда Маэлю было тринадцать, а умерла она, когда ему было уже семнадцать… что же творилось в их доме эти четыре года?
– Вы… хотите рассказать мне еще что-нибудь? – спросила я осторожно.
– Да, – сказал виконт и замолчал. На этот раз ждать пришлось дольше. Ему было сложно вспоминать о прошлом.
И очень скоро я смогла узнать почему.
Герс-старший потратил довольно много времени на то, чтобы выяснить, с кем ему изменяла жена, но, так ничего не узнав, он будто повредился умом.
После своего четырнадцатого дня рождения, когда он открывал подарки, Маэлю попалось что-то интересное, чем он захотел поделиться с мамой…
– Кажется, это был набор каких-то редких красок, – хмурясь, сказал виконт. – Прошло столько времени, сложно вспомнить.
Я ободряюще похлопала его по руке, которой он все крепче сжимал поводья.
– Не думаю, что в тот вечер именно подарок оказался самым сильным потрясением для вас. Нормально, что вы не помните такие мелочи.
Виконт неуверенно мне улыбнулся.
В тот вечер после самого счастливого дня его жизни настала самая ужасная ночь.
– Я узнал, что отец бьет маму. Это было так неправильно, что я не раздумывая попытался вмешаться, но у меня не получилось. Я не мог использовать свои силы против родителей. Я хотел этого, но у меня не получалось.
– Вы были ребенком.
Виконт покачал головой.
– Мне было четырнадцать. Уже взрослый.
Я промолчала, хоть и не была с ним согласна. Но что я могла сказать? Что возраст не всегда измеряется годами? Могла ли я рассказать ему, как в академии видела третьекурсников, ведущих себя как дети? Таких беспечных и легкомысленных.
Возраст мало что значил в этом сумасшедшем мире. Многое определял опыт.
И если Маэль до четырнадцати лет жил в любящей семье, не было ничего постыдного в том, что он не смог выступить против дорогого ему человека.
– После той ночи вместо мамы отец начал вызывать
