Кабинеты для приватных танцев находились дальше, но тоже на первом этаже. Там же девочки удовлетворяли мужчин, не желавших подниматься наверх. Брагоньер бывал в таких зеркальных кабинетах и теперь тоже предпочёл устроиться в одиночестве. Подозвав одну из служанок, соэр велел доложить о себе «маме». Девочка в страхе убежала, а Брагоньером тут же занялась брюнетка в синем. Она предложила проводить его «туда, где вам никто не помешает», и велела подать дорого шампанского.
— Коньяка, — поправил её соэр. — На закуску ветчины.
Он догадался, перед ним не простая, а так называемая старшая проститутка, следившая за порядком и обслуживавшая важных гостей. Таковые имелись в каждом элитном борделе. Частенько ими становились бывшие куртизанки, оставшиеся без покровителя, поэтому старшие проститутки умели поддержать светскую беседу и удовлетворить потребности ума, а не только тела.
— Благородный сеньор по делу или ради отдыха?
Брюнетка открыла дверь кабинета и зажгла свечи.
— Твои услуги не нужны. Тут меня будет искать женщина… Пусть приведут сюда.
Проститутка кивнула и на время оставила соэра одного. Тот расслабленно опустился на диван и запрокинул голову на подушки. Глаза тут же закрылись, пришлось принять другую позу, чтобы обмануть тело.
Вернулась проститутка, принесла выпивку, закуску и устроилась у ног Брагоньера на цветастом ковре с геометрическим рисунком. Получив разрешение, она пересела на диван и налила гостю коньяка.
Наконец пришла и хозяйка борделя, встревоженная и испуганная. Соэр не спешил развеять её опасения и долго пытал вопросами. Спросил и о Денизе — так, ни на что не надеясь. «Мама» нахмурилась, а потом обернулась к брюнетке.
— Лайса, это случайно не Дениза Белая Лилия? Помнится, её частенько на дом приглашали. Родинка на ягодице у неё есть? — теперь владелица обращалась к Брагоньеру.
— Возможно, — он не помнил таких подробностей. — Давно она ушла? И почему?
— Решила начать новую жизнь, — усмехнулась «мама». — Года три назад. Я почему помню, денежная девочка была. Таких, чтобы на всё согласны, и с манерами мало, терять не хотелось. Простите, благородный сеньор, но среди аристократов любителей-то всякого этакого много. Но девочки у меня не рабыни, оплатили проживание и месячный доход — и свободны.
— А не было ли среди её клиентов… — соэр описал герцога.
Владелица ответила отрицательно и заверила, ошибиться не могла.
— Хотите, книгу проверьте.
Соэр проверил. Он помнил почерк министра, но ничего похожего среди подписей не нашлось. Брагоньер просмотрел клиентские книги (подобные вели все заведения высшего класса и хранили на всякий случай годами: порой такие записи помогали решать проблемы) за пять лет — бесполезно. Даже меняя почерк, человек всё равно не избавился бы от характерных петелек и нажима.
— А без записи?..
— Мы порядочное заведение, — вспыхнула владелица и с лукавой улыбкой напомнила: — Сами ведь знаете. И как, понравились девочки?
Брагоньер не успел ответить: почувствовал затылком чей-то взгляд. Обернувшись, он увидел Эллину. Та стояла, комкая рубашку, явно не зная, куда деть пальцы от волнения. Возле рта залегла плаксивая складка, в глазах — немой укор. Неужели подумала, будто Брагоньер развлекался за её спиной?
— Девочки меня отныне интересуют только как следователя, — повысив голос, ответил соэр. Реплика предназначалась для Эллины, и та виновато улыбнулась, просветлела лицом. — Вас обеих же ждут в Управлении для опознания тела. Завтра к полудню, кабинет господина Ирджина.
Пусть взглянут на убитую и скажут, работала ли та проституткой. Если да, история становится всё запутаннее.
— Устала? — Брагоньер и не думал скрывать своё отношение к Эллине.
Работницы борделя оказались догадливыми и деликатно вышли за дверь. Кажется, «мама» бранила брюнетку за то, что та не сумела соблазнить инквизитора.
Гоэта кивнула и присела рядом с любовником.
— Вижу, тебе здесь привычно, — против воли в голосе Эллина промелькнула горечь. От одной мысли, что некогда какая-нибудь из тех девиц в общей гостиной касалась соэра, ласкала его, тошнило. — Мерзкое место!
— По-моему, хороший бордель, — пожал плечами Брагоньер и неожиданно ухватил гоэту за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. Пальцы несильно сжали, просто фиксируя, не желая причинить боль. — То, что ты сказала в экипаже, правда?
— Что именно?
Эллине стало неуютно под взглядом любовника. Он опять обжигал, стал взглядом инквизитора, таким, каким гоэта увидела его впервые.
— Ты знаешь, — нажимал Брагоньер. — Да или нет?
Гоэта смутилась и попыталась отвернуться. Куда там! Пальцы Брагоньера сжались сильнее, не позволяя избежать неприятного ответа.
— Ольер, пусти! — зашипела Эллина. — Мне больно!
— Прости, но иначе ты сбежишь.
— Ты сам знаешь! — сердито выпалила гоэта и ударила его по руке. Хватка разжалась, и Эллина вскочила на ноги. — Я не преступница, чтобы практиковать на мне свои штучки, демонов инквизитор!
Брагоньер сначала насупился, а потом расхохотался. Эллина недоумённо смотрела на него: на её памяти соэр никогда не смеялся. Только вот в глазах смешинок нет.
— Да, теперь я знаю, — отсмеявшись, самодовольно улыбнулся Брагоньер, — и мучить больше не стану. Я всегда говорил, госпожа Тэр, вы не умеете скрывать правду и всегда говорите больше, чем хотите.
— Полагаю, всё, что узнала, расскажешь уже в гостинице, — соэр вновь стал серьёзным. — Не вижу необходимости задерживаться в неприятном тебе месте.
Глава 10. Тайный воздыхатель
Её величество Алисия ли Аризис, супруга его величества Донавела, покачивала ножкой в розовых домашних туфлях на каблучке. В своём будуаре она позволяла себя подобные вольности, хотя за его дверьми не надела бы такой безвкусицы, как поросячий цвет. Только пепел розы, остальное — дешёвка.
Кремовое утреннее платье без корсажа не скрывало пышных форм, которые восхвалял, искренне и ради почестей, не один поэт. Королева действительно была хороша, даже лёгкая полнота после родов ничуть не испортила её. Лицо сохранило все те черты, которые некогда принесли её величеству льстивое имя смертного воплощения Сораты. Никакой сладости, никакой надменности, идеальная кожа, мягкая линия губ, длинные ресницы и пронзительные, небывалой чистоты глаза цвета корицы.
Вокруг её величества кружком расположились фрейлины. Они пили кофе и услаждали слух королевы последними сплетнями.
— Что герцог? — её величество потянулась к подносу с письмами и взяла первое попавшееся. Ближайшая фрейлина поспешно подала госпоже нож для бумаг. — Надеюсь, он уже оправился? Подумать только, покушение в самом центре столицы!
