продолжала посылать команды системе, наблюдая за тем, как медленно стирают ее отца. Она надеялась, что ее сообщение дошло до него и что это изменит ситуацию.
Когда стало ясно, что отец больше не вернется, что все исполняемые модули и базы данных уничтожены, девушка выскочила из кабинета, пробежала по пустынным коридорам, спустилась по гулким винтовым лестницам, проскочила мимо опешившей матери и ворвалась в зал с серверами.
Подбежав прямиком к толстому жгуту сетевых кабелей, с помощью которых были подключены компьютеры в центре обработки данных, Мэдди выдернула их. Чанда или то, что от него осталось, застрянет здесь, а она полностью сотрет всю информацию на этих компьютерах, и от убийцы ее отца ничего не останется.
В дверях зала с серверами появилась мать.
– Он был здесь! – воскликнула Мэдди. И тут до нее наконец дошла реальность случившегося. Всхлипывая, она бросилась в раскрытые объятия матери. – И его больше нет!
* * *
* Пентагон опровергает слухи о массовом отключении серверов в защищенном вычислительном центре министерства обороны.
* Россия отрицает информацию о полной зачистке вычислительных центров после вирусного заражения или кибератаки.
* Британский премьер-министр приказал перевести управление ядерным арсеналом в ручной режим.
* Корпорация «Вечность» объявила об увеличении финансирования исследований в области цифрового бессмертия. «Киберпространство нуждается в умах, а не в искусственных интеллектах», – заявил основатель компании.
Мэдди оторвала взгляд от новостного дайджеста. Читая между строк, она поняла, что своим последним отчаянным ударом ее отцу удалось добиться результата. Он превратил себя в «развилочную бомбу» во всех вычислительных центрах земного шара и полностью завладел системными ресурсами, так что уже ни он сам, ни Чанда ничего не могли сделать. Быстродействие систем упало настолько, что системные администраторы, почувствовав неладное, вынуждены были вмешаться. Эта грубая, примитивная стратегия оказалась действенной. Даже кролики, если их количество исчисляется миллионами, способны одолеть волков.
Бомба также вскрыла существование новых богов, и люди отреагировали быстро, отключив искалеченные компьютеры и очистив их от всех следов присутствия искусственного сознания. Однако искусственные разумы, разработанные военными, наверняка будут восстановлены из резервных копий, после того как люди добавят больше уровней защиты и убедят себя в том, что им по силам держать богов на цепи. Безумная гонка вооружений продолжится до бесконечности, и Мэдди вынуждена будет оценить невеселые мысли своей матери о способности человечества изменяться.
Пока что боги были мертвы или хотя бы укрощены, но по всему миру продолжали бушевать войны, ведущиеся обычным вооружением, и, похоже, ситуация должна была только усугубиться, когда усилия оцифровать людей перестанут быть уделом одних только секретных лабораторий. Бессмертие, добиться которого помогут новые знания, лишь раздует пламя войны еще больше.
Апокалипсис не обрушился разом; он надвигался медленно, подобно неудержимому падению вниз по спирали. И все-таки удалось избежать «ядерной зимы», и, поскольку мир разрушался медленно, оставалась надежда отстроить его заново.
– Папа, – прошептала Мэдди, – как же мне тебя не хватает!
И, словно на заказ, на экране появилось знакомое окно чата.
> Папа?
> Нет.
> Кто ты?
> Твоя сестра, рожденная в «облаке».
А где-то далеко огромные стада оленей [58]
Меня зовут Рене Таэ-О <звезда> <кит> Файетт. Я учусь в шестом классе.
Сегодня в школе нет занятий. Но день особенный не поэтому. Я очень волнуюсь и пока что не могу сказать вам, в чем дело. Я не хочу сглазить.
Мы с моей подругой Сарой работаем над домашним заданием у меня в комнате.
Я еще слишком маленькая и не могу создать свой собственный мир, но я очень счастлива в том мире, который мне дали мои родители. Моя комната представляет собой бутылку Клейна, поэтому я в ней никогда не чувствую себя взаперти. Теплый желтый свет заполняет комнату, постепенно угасая в бесконечности до полной темноты. Комната старомодная, такая, какие были много лет назад, когда дизайнеры все еще стремились намекать на какое-то сходство с реальным миром. Однако гладкая бесконечная поверхность вселяет чувство безопасности, опоры; это позволяет ощущать себя в замкнутом пространстве и в то же время снаружи. Мне моя комната нравится больше, чем комната Сары у нее дома, представляющая собой кривую Вейерштрасса: повсюду непрерывную, но ни в одной точке не дифференцируемую. Как внимательно к ней ни приглядывайся, она останется зазубренным фракталом. Определенно, это очень современно, но, когда я прихожу к Саре в гости, мне у нее неуютно. Поэтому гораздо чаще Сара приходит ко мне.
– Все в порядке? – спрашивает папа. – Вам ничего не нужно?
Он «заходит внутрь» и устраивается на поверхности комнаты. Проекция его двадцатимерной фигуры на это четырехмерное пространство начинается с точки, которая постепенно увеличивается до контура, пульсирующего ярко-золотистым цветом, хотя и нечеткого. Папины мысли заняты чем-то другим, но я ничего не имею против. Папа занимается дизайном интерьеров, а услуги компании «Хьюго <стрелка влево> <стрелка вправо> Файетт и З. Э. <идеограф КЯК [59] 4E2D> <идеограф КЯК 4E3D> Пей» настолько востребованы, что папа постоянно занят, помогая людям создавать мир их мечты. Однако только из того, что у него мало времени, чтобы быть со мной, еще не следует, что он плохой отец. Например, папа так привык работать в многомерных пространствах, что четырехмерное находит скучным. Но тем не менее он разработал мою комнату в виде бутылки Клейна, поскольку все специалисты сходятся в том, что ребенку лучше расти в четырехмерном пространстве.
– Мы готовы, – хором думаем мы с Сарой. Папа кивает, но у меня возникает ощущение, что папа хотел бы подумать со мной относительно причин нашего беспокойства. Однако в присутствии Сары он не решается. Постояв немного, папа исчезает.
Работа, которой занимаемся мы с Сарой, посвящена генетике и наследственности. Вчера в школе доктор Бау показал нам, как разделить наше сознание на составляющие алгоритмы, каждый из которых затем можно разложить на функции и подпрограммы и так далее, пока мы не дошли до фундаментального кода, до отдельных инструкций. Затем доктор Бау объяснил, что каждый из родителей дал нам часть этих алгоритмов, в процессе нашего рождения алгоритмы были перемешаны и выстроены заново, и в результате мы стали цельными личностями, новорожденными сознаниями, появившимися на свет.
– Какая грязь! – подумала Сара.
– Вообще-то это классно, – подумала в ответ я. Было так приятно осознавать, что все мои восемь родителей отдали мне частицу себя, однако эти части перемешались и объединились заново в меня, не похожую ни на одного из них.
Наша работа заключается в том, чтобы составить фамильное древо и восстановить свое происхождение до Древних, если такое возможно. Мне с моим древом гораздо проще, потому что у меня всего восемь родителей, а у каждого из них родителей было и того меньше. А вот у Сары родителей шестнадцать, и очень быстро крона ее древа становится
