готовый встретить еще одну ночь, он открыл глаза и сел, пытаясь понять, что происходит за пределами его убежища.
Вики в доме не было. А Майк Селуччи был. Замечательно. Почему Вики от него не избавилась? И, если уж на то пошло, где она?
Он согнул руку и посмотрел на пятно новой кожи на верхней части плеча. Хотя рана все еще слегка ныла, на плоти появились бугорки – там нарастало новое мышечное волокно, значит, ранение, по сути, зажило. День вернул ему силы, голод утих до шепота, на который легко было не обращать внимания.
Одеваясь, Генри размышлял о детективе-сержанте Селуччи. Вервольфы, очевидно, приняли его, потому что Фицрой не чувствовал ни страха, ни гнева, исходящих от этого смертного. Хотя вампир по-прежнему считал, что выжигание воспоминаний о вервольфах из головы Селуччи было бы самым безопасным вариантом, он не мог принять окончательного решения, не зная, как развивались события днем. Интересно, в чем подозревает его этот человек, что Селуччи сказал Вики прошлой ночью и что ему ответила Вики.
«Есть только один способ все выяснить».
Он распахнул дверь и вышел в прихожую.
Майк Селуччи сидел на кухне. Генри собирался к нему присоединиться.
Незадолго до того, как солнце скатилось за горизонт, Шторм перепрыгнул через забор за сараем и крадучись отошел от дома. Если бы дядя его увидел, он бы велел вернуться. Если бы Роза его увидела, она бы спросила – куда он собрался без нее? И то и другое означало бы срыв всех планов, поэтому Шторм, чтобы остаться незамеченным, использовал все уловки, которым научился, выслеживая добычу.
Он не сомневался: человек будет ждать его, сколько бы времени ни прошло.
Шторм прижал уши, сверкнув глазами.
Человек получит больше, чем рассчитывал.
– Неудача?
– Да. – Вики потерла глаза и вздохнула. – И на сегодня с меня хватит. Вряд ли я смогу снова работать с этими списками, если не посплю часов двенадцать, не меньше.
– Незачем так надрываться, – сказала Берти, убирая тарелки с сэндвичами. – Речь ведь не идет о чрезвычайной ситуации. Те люди наверняка смогут несколько дней подержать своих собак на привязи.
– Это не так просто.
– Почему?
– Потому что простым ничто и никогда не бывает.
Шутливое объяснение, но она не сумела придумать лучшего. Даже если бы она могла обсудить дело с Берти, чем оправдать территориальные императивы вервольфов? Тем более когда их императивы приводят к таким невероятно глупым поступкам, как превращение себя в мишень.
Посмотрев на часы, Вики достала из сумочки еще две таблетки обезболивающего и проглотила всухую. В одиннадцать у Колина закончится смена. Примерно через час она отправится в полицейское управление и вместе с Колином вернется на ферму. А пока…
– Если вы сможете еще немного меня потерпеть, думаю, я примусь за иностранные команды.
Берти с сомнением посмотрела на гостью.
– Я не возражаю. Если вы думаете, что выдержите…
– Должна выдержать. – Вики выкарабкалась из недр кресла, которое, казалось, тянуло ее обратно. – Люди, с которыми я разговаривала сегодня вечером, могут разболтать о нашем разговоре. – Она повысила голос, чтобы слышать себя сквозь поселившуюся в черепе группу ударных. – Я должна действовать быстро, пока наш стрелок не испугался и не залег на дно.
Она тряхнула головой, пытаясь вернуть окружающее на свои места. К группе ударных добавились медные духовые инструменты. У Вики подогнулись колени, она отчаянно ухватилась за ближайший книжный стеллаж, сбросив с полки на пол три книги. Продолжая придерживаться за стеллаж, наклонилась, чтобы поднять их, и замерла.
– С вами все в порядке?
Встревоженный вопрос Берти, казалось, донесся откуда-то издалека.
– Да. В полном.
Вики медленно выпрямилась, держа книгу, которая упала к ее ногам заглавием вверх. «Макбет».
Утром Карл Бин тер руки, пытаясь их отчистить.
«Как леди Макбет», – подумала Вики, поднимая книгу.
Из-за чего старик так тревожился? Но леди Макбет оттирала руки из-за чувства вины, а не из-за тревоги. Почему Карл Бин чувствовал себя виноватым? Его скользкий племянник что-то натворил? Возможно, но Вики в этом сомневалась. Она могла поспорить, что Карл Бин из тех людей, которые берут на себя полную ответственность за свои действия и ожидают от остальных того же. Если он чувствовал себя виноватым, значит, он сам сделал что-то не то.
Вики все еще не могла поверить, что Бин – убийца. Хотя какое значение имеет ее вера?
Большинство убийств совершают люди, знакомые с жертвой.
Прочно укоренившиеся религиозные убеждения много раз на протяжении человеческой истории оправдывали кровопролития.
Не мешало бы проверить Карла Бина, просто на всякий случай. Старик не состоял ни в одной из канадских команд, но Бин – европейское имя, и, хотя он говорил без акцента, это еще ничего не доказывало.
– Вы уверены, что с вами все в порядке? – спросила Берти, когда Вики повернулась к ней. – У вас какой-то, ну… странный вид.
Вики поставила «Макбета» на полку.
– Мне нужно посмотреть списки европейских команд стрелков. Немцев, голландцев…
– Думаю, вам лучше посидеть с холодным компрессом на голове. Дело не может подождать до завтра?
И в самом деле, нет причин так торопиться.
– Не может.
Вики спохватилась, не успев покачать головой. Перед ее мысленным взором стоял старик, снова и снова потирающий руки.
– Нет, не может.
Шторм понюхал воздух, присев на краю леса, откуда он наблюдал за старым сараем Бина. Человек из черно-золотого джипа был в сарае один. Травоядный остался в доме.
Самый прямой путь к сараю лежал через поле, но, хотя темнота укрыла бы его, Шторм не собирался так подставляться. От леса к дороге тянулся старый забор, проходивший всего в двадцати метрах от сарая. Неровная линия деревьев и кустарников разбивала ночь на хаотические узоры. Уверенный в том, что даже другой вервольф вряд ли бы его заметил, Шторм быстро двигался среди переплетения движущихся теней. Ему захотелось броситься в погоню за метнувшимся прочь кроликом, но он сдержался: сегодня он охотился на более крупную дичь.
Ни в списках спортсменов Восточной, ни в списках спортсменов Западной Германии Карл Бин не значился.
Вики вздохнула, листая папку в поисках списков команд Нидерландов. Когда она закрыла глаза, все, что она видела, – это маленькие черные буковки на белых листах.
«В наши дни люди легко переезжают с места на место, и Бин может быть откуда угодно. Может, следует двинуться в алфавитном порядке».
В алфавитном порядке…
Вики тупо уставилась на страницу, не замечая ее.
Сердце забилось неестественно громко. Она снова видела ряды цветов, слышала мужской голос: «Здесь все цветы от эй до зи, от альфы до омеги».
Зи.
Канадцы произносили последнюю букву алфавита как «зед».
Американцы говорили «зи».
Вики потянулась к папке с информацией об олимпийских сборных США, уже уверенная в том, что найдет.
Генри стоял в тени прихожей, слушая, как Селуччи терпеливо объясняет Дэниелу, что сейчас слишком темно, чтобы играть с фрисби. Он не думал, что этот смертный относится к людям, которых заботят дети, но, с другой стороны, он вообще мало думал об этом человеке. Очевидно, нужно исправить упущение.
Селуччи был близок с Вики, был ее хорошим другом, коллегой, любовником. Хотя бы через Вики они продолжат контактировать, поэтому ради безопасности стоит четко очертить границы их взаимоотношений.
Как и большинство ему подобных, Генри предпочитал минимальные, контролируемые контакты с миром смертных. Майк Селуччи не относился к типу людей, с которыми Фицрой обычно общался. Он был слишком…
Генри нахмурился. Слишком честным? Слишком сильным? Не это ли привело к падению принца – то, что он пренебрег честными и сильными ради слабых негодяев?
При жизни он пользовался преданностью таких людей, как этот. Теперь он не стал более малодушным.
Он вышел на свет.
Майк Селуччи не слышал шагов Генри, но почувствовал, что за спиной кто-то есть, и обернулся. Он не сразу узнал человека, стоящего в дверях кухни. Властные манеры, выработанные веками, поразили Селуччи почти с физической силой. Карие глаза встретились с его глазами, и, когда он увидел, что его сочли достойным, ему пришлось бороться с совершенно иррациональным желанием опуститься на одно колено.
«Что, черт возьми, происходит?»
Он потряс
