Этакий мистер Икс среднего Поволжья, вечерней лошадью прибывший в глухую провинцию из Парижа.
— Вы знаете, Сергей Степанович, мне он не показался совсем уж недалёким идиотом! –честно признался я, — А, если он не дебил, то зачем тогда с насиженного и намоленного места припёрся сюда? Он же понимает, что здесь уже дымится и в любое время может рвануть! Как-то не складываются у меня в голове такие странные миграции и манёвры! — по-настоящему удивился я. — И слишком уж быстро он перевёлся, обычно на эту кадровую процедуру много больше времени уходит.
— Это, если общим порядком, то долго, — отмахнулся попутчик по моциону, — А, что касается дыма и пекла, то уверяю тебя, бывают такие предложения, от которых невозможно отказаться! Даже в больницу слечь тоже не всегда получается. И даже с настоящей грыжей или язвой!
Какое-то время мы неторопливо шли и молчали, думая каждый о своём.
— Чем он тебя зацепить пытался? Пугал? Чем пугал? — свернул мой собеседник к лавке в отдалённом углу сквера.
— Наоборот! — пожал я плечами, — В УВД, в свой отдел звал. Должность старшего опера сулил. Разговаривал настолько добродушно, как будто я его любимый племянник. Честно говоря, я так толком и не понял, для чего я ему под боком нужен.
Пока шли до лавки мы снова какое-то время ненавязчиво молчали.
— Я, собственно, Сергей Степанович, по этой причине к вам и приехал. Не понимаю я этих игрищ вокруг себя. А поскольку не понимаю, то сильно их опасаюсь!
— А чего тут понимать, Серёжа! — уселся и с видимым удовольствием вытянул ноги Копылов, — Тебя команда Первого попыталась разговорить и ни хрена у них не получилось! Зубы об тебя только обломали, да и только. Отползли и думают теперь, чем им это аукнется.
Он поморщился и принялся массировать правое колено. Не забывая незаметно зыркать по сторонам. Это ему так казалось, что незаметно. Но мне-то было понятно, что, если «седьмой цех» по нам работает, то кто-кто, а уж товарищ Копылов его разведчиков точно не вычислит и не срисует. Да и мне это может также оказаться не по силам.
Радовало то, что по обе стороны скверика было оживлённое движение транспорта, включая общественный. И потому съём информации при помощи направленных микрофонов был маловероятен. Особо, если учесть нынешние их допотопные технические возможности.
Мне бы еще сейчас самый примитивный «щекотильник» на пузо! И тогда я бы точно знал, приставили ко мне «длинные ноги» или нет. Если только «короткие», то и хрен бы с ними! Их вполне можно расценивать, как обыденную перестраховку и профилактику, еще не до конца свёрнутую на излёте мероприятия.
В том, что сейчас еще нет полноценных мобильных сканеров, фиксирующих и даже записывающих переговоры работающих филеров, я был почти уверен. Они гораздо позже появятся. А вот «щекотильники», настроенные на УКВ частоту в режиме ЧМ для оперативных радиостанций топтунов, эти уже точно есть. Реагируя на активность в эфире и в самой непосредственной близости от объекта, они едва заметно дребезжат за счет микромоторчиков с эксцентриками. И будучи прикреплёнными к голому телу под рубашкой, незаметно, и беззвучно для окружающих дают возможность кое-что понять. Например, что вокруг тебя осуществляется оперативное мероприятие наружного наблюдения. И, что в радиусе сотни метров от тебя, служат родине множество неравнодушных к тебе людей. Что это те самые незаметные и абсолютно непохожие на филёров персонажи. На которых ты в жизни никогда не подумаешь. И которых ты в суете своих забот и волнений, чаще всего даже не замечаешь. Но работают все они с полной отдачей и на всю свою филёрскую совесть. И опять же, как раз по тебе.
Да, «щекотильники» после уже знакомой мне спецтехники, это, по своей сути, ни что иное, как каменный век. Но при всей своей убогости, опция эта вполне рабочая. Во всяком случае, за неимением лучших вариантов, я бы сейчас предпочел ею обладать. А так всё время приходится проверяться. И делать это я вынужден не просто очень осторожно, а филигранно, и с поистине ювелирной аккуратностью.
Между тем, я уже не раз и не два уже на полном серьёзе прикидывал, а имеет ли смысл это делать? Стоит только единожды, а, еще хуже того, дважды проколоться и тогда всё! Никак нельзя мне, простому ментовскому следаку, показать товарищам чекистам свои навыки в грамотной реализации контрнаблюдения. Как только это случится, для меня мигом всё станет другим и намного печальным. В тот же день пошлют телетайпом или даже по ВЧ запрос с красной полосой в свой Центральный аппарат. К слову, расположенный по соседству с главным в стране «Детским миром». И так же немедленно получат оттуда ответ. Из которого будет следовать, что я чужой. В самом плохом смысле этого серого и невзрачного слова.
После чего, сразу же появятся ко мне много лишних вопросов. И тут меня уже без дураков, и в самом прямом смысле, моментально примут в серьёзную разработку. А вот тогда все прежние хиханьки-хаханьки, включая надуманное уголовное дело и помещение в ИВС, покажутся мне безобидными лютиками-ромашками. И всё это только из-за некоторых специфических навыков, а главное, квалификации, которым родина сама же меня научила. Правда, в более позднее время. Когда ЧК и МВД на какое-то непродолжительное время объединились против вала оргпреступности и повального бандитизма. Которым хорошо организованный криминал захлестнул страну и уже вполне реально начал представлять угрозу для государства.
Но пока что эта моя особенность для здешних ментов, а, главное, для чекистов, будет, мягко говоря, непонятной. Непонятной до жуткого панического метеоризма. И потому интерес ко мне вспыхнет, без преувеличения, зубодробительный. А ведь казалось бы, всего лишь специфичная, но мелочь. Такая незначительная мелочь. Однако, сосредоточатся они на мне всерьёз и теперь уже вывернут всё моё прошлое наизнанку. И методично разъяснят меня до мельчайших деталей. Включая, какими нитками было заштопано нижнее бельё акушерки, осуществлявшей родовспоможение при моём появлении на свет из глубины глубин.
И хрен уже кто после этого мне поможет. Никакие самые высокие связи Паны Борисовны Левенштейн не сработают. Потому что комитетчики, уже не боясь ни бога, ни черта, ни его кочерги, близко ко мне никого не подпустят. И несмываемое клеймо «чужого» мне будет гарантировано навечно. На всё то время, которое мне позволят посуществовать сначала в спецблоке Лубянки. А потом в таком же спецблоке, но уже в психушке Казани на улице Волкова. Нет, не хочется
