Генерал-полковник слишком настаивал на принятии решения Бравым о том, чтобы почетное место зама занял достойный и перспективный специалист. От человеческих качеств слишком старательного Вячеслава Барсукова начальник специального подразделения не был в восторге, но он мог взвалить на этого рыжего трудягу любой объем работы, с которым тот справлялся без лишнего писка или жалоб. Барсуков был компетентен и надежен. Бравый изо всех сил старался не сравнивать его с погибшим Иваном и пытался поощрять старания:
– Спасибо за кофе, Барсуков! Но ты не обязан…
– Мне правда не трудно! – заверил его Барсуков. – Я хочу, чтобы вы поняли: я не стараюсь вам понравиться! Мой отец умер от рака несколько лет назад… Вы, Руслан Викторович, мне чем-то его напоминаете… Он тоже был суровым и принимал мою готовность прийти на помощь в любую секунду за навязчивость. В какой-то момент я устал сражаться за его внимание и отступил. Перед смертью папа признался, что, отталкивая протянутую руку, он ждал, что я снова ее протяну. Таков был его характер!
Бравый растерялся от столь откровенной речи своего сотрудника, но именно она помогла ему принять окончательное решение. Он объявил:
– Думаю, лучшей кандидатуры на заместителя мне не найти, Вячеслав. И я признаюсь тебе до того, как окажусь на смертном одре: я не против того, что ты проявляешь заботу. Иногда, правда, чрезмерно… но… В общем, зови профессора!
Барсуков был готов завизжать от восторга. Он чуть ли не вприпрыжку покинул кабинет. Вошел Севастьянов.
– Ну, здравствуйте, Иван Андреевич! – притворно весело воскликнул Бравый, разглядывая седовласого высокого мужчину со слишком благородной внешностью для заумного изобретателя. – Присаживайтесь! Чем могу быть полезен?
Севастьянов занял именно то место за столом переговоров, где когда-то его бывший ученик по кличке Грифель сдавал сородичей по стае.
– Как я уже сказал по телефону, у меня есть предложение, от которого вам трудно будет отказаться, – произнес профессор.
– Какой вы самонадеянный! Я вас предупредил, что время сделок прошло! И согласился выслушать только из любопытства.
– И я вам за это признателен, Руслан Викторович.
– Кстати, не могу не задать вам вопрос: кто из ваших воспитанников спустил профессора Дрозда с четвертого этажа? Или вы сами приложили к этому руку?
– Не понимаю, о чем речь!
– Я притворюсь, будто верю, что вы меня не понимаете! Итак, что за предложение?
– Перейду сразу к сути: я хочу, чтобы вы прекратили преследовать моих учеников. Гертруда и Андрей погибли – их не вернуть. Осталось трое, и они заслуживают спокойной жизни.
– Даже их лидер Максим, убивший моего заместителя?
– Не мне вам объяснять, почему это случилось…
Бравого раздражала самоуверенность Севастьянова. С самого начала профессор вел себя слишком вызывающе, будто полностью владел ситуацией.
– Ваши выродки убили молодого перспективного сотрудника спецслужб, отомстив за труса и предателя Ковалева! – заявил Бравый.
– Вы ведь знаете, что ваш заместитель избил Андрея Ковалева до полусмерти! И если бы не целительный дар Гертруды, он бы умер гораздо раньше! Не от вашей пули, а благодаря крепкому кулаку молодого сотрудника федеральной службы безопасности.
– Я чувствую себя словно на родительском собрании! – вспылил Бравый. – Мы как будто выясняем, чей сын нашкодил больше! «Койоты» – преступники! Они опасны для общества, и точка.
– Вы не правы. Мои воспитанники становятся опасны только в крайних случаях. У любых действий есть последствия! Тем более если они неправомерны. Если бы не исчезновение Дрозда из больницы, в его первую кому, вы бы так и не узнали о ДУО-людях. Это ведь ваш дотошный зам раскопал дело в архиве?
Бравый насторожился. Осведомленность посетителя его встревожила. Это могло означать только одно: профессор поддерживает связь с кем-то из спецслужб.
– Отпустите моих воспитанников, и вы больше никогда о них не услышите, – настаивал Севастьянов.
– А то что? Самое время достать козырь из рукава!
– Иначе о проекте «ДУО-люди» узнают все! Я записал видеообращение, в котором подробно поведал о создании секретной школы, об экспериментах и результатах. Все это станет достоянием общественности.
– Ваш шантаж от отчаянья!
– Мне нечего терять!
– Убирайтесь из моего кабинета, Севастьянов! – воскликнул Бравый, не справившись со злостью.
– В ваших глазах я вижу желание нанести мне физический ущерб! Вы не лучше моих учеников. Еще несколько минут нашей деликатной беседы сорвут с вас маску благопристойности, Руслан Викторович, и превратят в…
– Я сказал, убирайтесь! – отчеканил Бравый, подавляя волну гнева. В это мгновение ему невероятно хотелось обладать одним из талантов ДУО-людей – уметь воздействовать на расстоянии, чтобы как следует «надругаться» над самодовольным хлыщом, не вставая с кресла, а потом спокойно насладиться вкусом кофе. И наплести всем, что покалечил заносчивого профессора супергерой, неожиданно впорхнувший в форточку.
Пока Бравый представлял, как расправляется с посетителем с помощью несуществующих сверхспособностей, Севастьянов достал из старенького портфеля диск и положил его на стол.
– Это одна из копий записи, – вежливо произнес профессор. – Не хочу, чтобы вам померещилось, будто я блефую. Посмотрите на досуге. До связи.
Когда Севастьянов ушел, Бравый достал из нижнего ящика дежурную пачку сигарет, открыл ее, понюхал. Запах табака немного успокоил его. Настоящей панацеей была бы пара затяжек, но обещание, данное беременной невесте, висело над ним гильотиной.
Рабочий день Бравого был в самом разгаре. Он направился в кабинет генерал-полковника, чтобы доложить о занятной беседе с профессором и о его отвратительном предложении, выглядящем как гнусный шантаж.
– Доброе утро, товарищ генерал-полковник! – безрадостно произнес Бравый.
– У нас с тобой утро станет добрым, когда сгинет шайка «койотов», будь они неладны! Да ты садись, не стой как истукан. Чего там с Дроздом?
– Пилотировал на асфальт, не приходя в сознание, – отчитался Бравый. – Зафиксирована остановка сердца.
– И кто ему помог зайти в последний раз на посадку?
– Неизвестно. У нас нет записей с камер слежения.
– Почему?
– Они были стерты.
– Думаешь, «койоты» приложили руку?
– За их команду теперь играет сам профессор Севастьянов. А он гений в электронике! Уверен, он как-то связан с исчезновением записей. Еще мои ребята выяснили, что за несколько часов до последнего полета Дрозда в приемное отделение поступила девушка с сильными порезами, без документов.
