— Мой голос как пристрастной персоны не был засчитан на голосовании. Рем, как ты понимаешь… — он досадливо поморщился. — Хотел я Гуса предупредить, но… не увидел смысла.
— А я? — кружка с кофе оказалась спасением, без нее можно было утонуть в той тихой, тщательно скрываемой боли, что звучала в его голосе.
И все равно это была роль кукольника. Верю тому, кто дергает ниточки.
— Я не думал, что ты такая, Дайан, — прошептал Аттикус. — Неопытная и маленькая. Оборотень, а тем более сбежавший из стаи и выживший, как правило, значит опасный и сильный оборотень. И у меня нет предубеждения — в ордене есть Тени, женщины, которые будут пострашнее и меня, и Рема, возведенных в квадрат. А когда увидел — помочь уже не мог.
Резко и натужно взвыл ветер и бросил в окно пригоршню грязи — вновь начинался шторм, что за июнь такой, тоскливо подумалось мне. Ни единой радостной мысли, только горе и кровь. И вот Аттикус… такой. Кукловод и кукла в одном лице, книга, на которой цепи и амбарный замок. И привязанность к Гусу, откуда в такой глыбе льда место для чувства?
Мое чутье — то, что оставалось еще после превращения, ничего не имело против того, что я собиралась сделать. Мое тело не возражало, а разум был занят другим.
Я отставила кофе и протянула к Аттикусу руку, чтобы прикоснуться, но не поддержать, нет. Зачем? Прикоснуться еще один раз, прежде чем я уйду. Кто знает, увидимся ли мы снова — наверняка да, но тогда все будет по-другому. Он будет Тенью, а не растерянным человеком, явно пытающимся справиться с беспокойством и горечью. Тенью без каких-либо моральных границ, с которым мне не по пути. Он прав, я совсем молода и неопытна, мне стоит поверить тем, кто мудрее меня и никогда не желал мне зла.
Но в следующий момент Аттикус сделал то, что вдребезги разбило мою решимость и оставило силу воли лежать побежденной.
— Ты примешь мое предложение, Дайан? — он так серьезно посмотрел на меня — без просьбы, без боли, но наконец-то там, за серостью глаз, проглядывало что-то человеческое. Что-то нормальное. — Просто так, без платы, без услуг, я никогда ни о чем не попрошу тебя. Всего лишь хочу…
Аттикус поморщился, но взгляда не отрывал.
— …Гус был таким же, как ты — простым и честным, осторожным. И я сломал его жизнь, пытаясь дать лучшее, что было во мне. Насильно, не спрашивая, хочет ли он. Этой ошибки я больше никогда не повторял. И, может быть, потом ты сможешь помочь ему, если захочешь. Покажешь мне, как нужно… Извини, глупости все это.
Он тряхнул головой, а я так и застыла с вытянутой рукой в нелепой позе. А за окном расходился яростный ветер. Я ведь собиралась куда-то идти, не правда ли?
Но вместо этого неуклюже потянулась и позволила себя поцеловать.
Аттикус неторопливо и обаятельно втирался в мое доверие, практически не прилагая к этому усилий. Хотя кто его знает, может, и прилагая. Самое страшное — ему даже не было необходимости врать. Наверное... Стоило только увидеть хоть краешек его настоящего, как все сомнения — не уходили, нет, а становились неважными. Я наконец увидела то, что увидеть давно хотела — что Аттикус человек, не голем, идущий к своей цели, а человек. Пусть и глубоко внутри. Но что это мне в итоге дало?
Аттикус бережно привлек меня к себе и провел рукой по волосам.
— Я боюсь, что не уловила сути вашего с Гусом конфликта, — пробормотала я ему в рубашку.
Аттикус фыркнул мне в макушку.
— Я слишком давил, выжимал из него все, что видел. И вот тебе известный результат… Но ты мне не ответила.
— Зачем тебе я, все это нелепое обучение? Я ведь не способна к магии. Ты… — я чувствовала себя жутко несчастной и одновременно счастливой, ощущая, как его руки меня обнимают. — Ты был откровенен, но опять не о том. О чем ты думаешь, а?
— О тебе. И о нас. Я всего лишь нашел повод видеть тебя, когда причины следить за тобой закончатся. И все остальное тоже правда.
Я не смогла не улыбнуться и подняла голову, встретившись с ним взглядом.
— Это гораздо приятнее, чем думать о проблемах.
— Но разве тебе нужен повод видеть меня?
— Он нужен тебе, глупая. Я же вижу, — Аттикус погладил холодной рукой меня по лицу.
Захотелось прижаться к его ладони, но я не пошевелилась. Было страшно и непривычно, никогда еще взаимоотношения с мужчинами не заходили так далеко.
— Ты меня немного пугаешь… — призналась я. — И я себя тоже пугаю.
Все стало слишком зыбко. Только что мы говорили о Гусе и вдруг вступили куда-то совсем не туда. Рассудок не затыкался, подбрасывая слова Самуэля, Гуса, Рема, да, даже Рема. «Меня вам не жалко? А Гуса?» Конечно же, нет. А Гус? «Мне не хотелось бы прибегать к силе». Но это опять не то.
Я зачем-то кивнула, не зная, что еще сказать, прижалась к Аттикусу сильнее и закрыла глаза. Голова шла кругом от такой близости, от поцелуя, от поднимающегося внутри влечения. Тишь знает, что это такое, но этого мне нельзя, пока на мне брачный браслет.
Аттикус взял мое лицо в ладони и поцеловал. Никто и никогда так со мной не поступал. Это было тягуче, как слегка горьковатая смола, до мурашек по оголенным ногам, и даже пульсирующая боль в руке стыдливо скрылась. Что я делала? Но как хорошо.
Ветер выл за окном, набрав полную силу, швырял что-то в стекла и всхлипывал над несчастной Фристадой, утопленной этим летом в крови. Где-то там иссеченная стрелами Виктория…
Стрелами? Очень странно.
Мертвый Вольфгант, но никто больше не имел значения. Лесные Чада пусть питают кровью Поющий лес, а я еще позволю себе эту слабость. Совсем немного, еще чуть, и…
Аттикус так осторожно положил меня на подушки, что я едва это заметила, увлеченная новыми ощущениями, и только резкая боль в руке подбросила меня на месте. Я зашипела, и Аттикус отстранился.
— Рука, — растерянно прошептала я.
— Чуть позже я еще раз промою и залечу ее, — серьезно кивнул он, не спеша освобождать меня из объятий.
— Не рана, — сказала я и закрыла глаза. Браслет, и непривычно чувствовать себя так неуверенно, словно стоять на тонком льду. Я очень боялась соглашаться, но отказываться от законных поводов часто его видеть не хотелось еще больше. Итак, что Аттикус требует от меня сейчас, какая связь между моим и его желаниями?
Мир постепенно сужался до одного-единственного человека. Это, конечно, скоро пройдет — мне ли себя не знать.
Глава сорок пятая
— А если я откажусь? — тихо спросила я, имея в виду все сразу. И обучение, и браслет.
Мне нужно было время подумать, а Аттикус улыбнулся так весело и искренне, что не ответить улыбкой оказалось невозможно.
— Тогда мне придется найти другой повод видеться с тобой, милая, наивная девочка Дайан. Ты мне нравишься, и я знаю, что нравлюсь тебе. Уж прости, но выражение твоего лица сложно интерпретировать как-то иначе. Я не издеваюсь, я просто пытался до тебя кое-что донести. На самом деле мне не так важно, хочешь ли ты получить мои знания, мне важно, чтобы ты была под рукой.
— Ничего себе «под рукой»! — невпопад прошептала я и погладила его по плечу.
— Ох, замолчи, пожалуйста, — рассмеялся Аттикус и поцеловал — коротко и нежно.
Сердце, которое и до этого от волнения билось слишком часто, застучало как сумасшедшее. Я отпрянула, испугавшись, потом передумала и подвинулась обратно. Чего мне бояться, ведь все уже произошло… Почти, дальше меня не пустил брачный браслет.
Как он действует?
Браслет дает мужу возможность направлять меня, как и куда ему заблагорассудится. Если бы брак был консуммирован, я не могла бы сопротивляться. Сейчас у меня еще есть своя воля, я в состоянии быть собой, и только такие вот случаи, как этот, останавливают меня и…
Или?..
— Аттикус, как ты считаешь, — легко произнесла я, — если бы Рем заранее знал о моем брачном браслете, он отправил бы меня искать Книгу?
И мы оказались на равных. В глазах Аттикуса что-то блеснуло холодно и немного зло, и я не дала ему перебить себя.
— Честность, Аттикус. Помнишь? Мы договаривались. Рем не ошибался, когда говорил, что меня должна вести магия Книги. Я ведь действительно… А надо мной оказались властны Каирны, но ненадолго. Почему ты был так уверен, что я сброшу их наваждение? Потому что их разум молод? Не верю.
