— Я... я думаю, нет.
— Как хорошо, что мы согласны. Я тоже так не думаю.
Ноа сглотнул. Он ожидал слез. Даже ярости. Но эта жесткость, это опасное спокойствие обескураживали его больше, чем что-либо другое.
— Мне очень жаль, Розамонд. Если мы можем что-нибудь сделать для тебя...
— Я уверена, что Ханна никогда не смирилась бы. Я знаю, что и ты бы не стал. Надеюсь, ты никогда не доживешь до этого дня, Ноа. Я правда не желаю тебе такого.
На мгновение Ноа лишился дара речи. Он чувствовал слабость в ногах. Он смотрел на Розамонд и отчаянно пытался не видеть Гэвина Пайка. Старался не слышать обвинения Бишопа, звенящие в его ушах.
Он не мог объяснить страх, впивающийся когтями в его разум. Он не мог избавиться от ужаса, проникавшего в каждую частичку его существа.
— Несчастные случаи нередко происходят, Розамонд, — сказал он. — Несчастные случаи. Никто не виноват...
— Нет такой вещи, как несчастный случай, — отрезала Розамонд. Ее голос превратился в лед. От него по позвоночнику Ноа пробежали мурашки. — На каждое действие найдется свое противодействие. Это физика, не так ли, Майло?
Майло закончил ряд шариков из теста. Он провел пальцем по ложке и сунул ее в рот.
— Закон Ньютона.
— Его третий закон, если быть точным.
Обычно Ноа не разрешал Майло есть сырое тесто для печенья. Но сейчас сальмонелла волновала его меньше всего. В доме вдруг стало слишком жарко. Он вспотел под курткой.
— Майло, пора идти.
— О, еще рано. — Розамонд положила руку на плечо Майло и прижала его к себе. Другая ее рука лежала рядом с мясницким ножом. Ее красные наманикюренные ногти блестели. — Мы с твоим папой еще не закончили.
— Папа? — Майло посмотрел на Ноа в замешательстве.
Тиски вокруг груди Ноа сжались.
— Все в порядке, сынок. Съешь еще кусочек теста, если хочешь.
— Когда происходят определенные вещи, лидеры вынуждены действовать, — медленно и четко выговаривая каждое слово, проговорила Розамонд. — Матери вынуждены действовать. Это не то, чего бы мы хотели или даже желали. Но у всего есть последствия.
Она имела в виду Лиама Коулмана, убившего Гэвина? Или смерть Джулиана? Могла ли она подозревать Ханну? Или речь шла о чем-то худшем, о чем Ноа не мог даже помыслить?
Майло попытался отстраниться, но она крепко обхватила его плечо.
— Это естественный порядок вещей. Должен быть контроль. Должен быть порядок. Иначе мир превратится в хаос.
Ноа был привязан к Розамонд Синклер. Даже любил ее. Он хранил ей верность с самого начала.
Он никогда её не боялся. До сих пор.
— Я готова пойти на все ради своих детей. — Ее голос оставался безмятежным, но с оттенком, тихим звуком далекого грома перед бурей, предвестием грядущих ужасных событий. — Что угодно. Вопрос в том, а ты готов?
— Да, — прохрипел он. — Да.
Наконец, она отпустила Майло.
Его охватило облегчение. Ноа опустился на колени. Майло соскользнул с табурета и бросился к Ноа.
Он обнял сына, почувствовал, как бьется его маленькое сердечко у груди, его тепло, мягкое щекотание волос под подбородком.
Впервые с тех пор, как он вошел в дом Розамонд, Ноа сделал полный вдох. Ему казалось, что он только что получил отсрочку, которую не совсем понимал. Он уже знал, что не расскажет об этом Ханне. Он вообще никому не расскажет.
— Что ты готов сделать ради своего ребенка, Ноа? — спросила Розамонд.
Он знал ответ на этот вопрос. И она тоже. Ему не потребовалось произносить эти слова вслух.
— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал.
Розамонд стояла перед ним. Ее светлые волосы блестели под ярким кухонным светом. Кашемировый свитер и коричневые брюки выглядели безупречно. На ее лице не единого пятнышка муки.
— Все очень просто, Ноа, — ответила она. — Нет ничего проще. Все, что тебе нужно — это не делать вообще ничего.
Глава 54
Ханна
День тридцать восьмой
Крик разбудил Ханну посреди ночи.
Ханна проснулась как от толчка. Она рывком села, одеяла сползли по ногам, а рука уже тянулась под подушку за заряженным 45-м калибром. Она сняла пистолет с предохранителя.
Было темно. Лунный свет проникал через окна гостевой спальни.
Еще один крик. Отдаленный звук чего-то ломающегося. Звук доносился снаружи.
Из гостиной Призрак разразился своим громогласным лаем.
Сердце забилось, она сунула ноги в ботинки, стоявшие рядом с кроватью, но не стала их зашнуровывать. Она уже была одета, так как спала в своей одежде.
Ханна не могла избавиться от привычки всегда быть готовой, несмотря ни на что.
Она быстро проверила Шарлотту, которая лежала в прямоугольнике из подушек в центре кровати рядом с ней. Малышка крепко спала, закрыв лицо одной маленькой рукой, ее маленький розовый ротик раскрылся.
Следующая мысль касалась Майло. Ей нужно убедиться, что он в безопасности.
Ханна встала, взяла пистолет в обе руки, прижав приклад к больной руке, и направилась к двери спальни.
Дверь распахнулась прежде, чем она успела до нее дойти.
Адреналин забурлил в ее жилах. Инстинктивно она подняла дуло на уровень груди, палец дернулся чуть ниже спусковой скобы.
В открывшемся дверном проеме Ноа застыл на месте. С изумленным проклятием он вскинул руки вверх.
— Ханна! Опусти пистолет! Это я!
Она опустила пистолет, не извиняясь. Именно он ворвался, не объявив о себе.
Она начинала думать, как Лиам, мрачно отметила Ханна. Это неплохо.
— Где Майло? — спросила она под лай Призрака.
Ноа был одет в серые тренировочные штаны и толстовку «Детройт Тайгерс». Он до сих пор оставался в носках. Волосы взъерошены. В правой руке он держал табельное оружие.
— Он в порядке. Я сказал ему, чтобы он оставался в своей кровати, что мы все проверим, и я вернусь и уложу его, как только это будет безопасно.
Ханна коротко кивнула и направилась к двери. Ноа отошел с дороги и последовал за ней по коридору.
— Тебе лучше остаться внутри, — заметил Ноа. — Я проверю.
— Я в порядке. Я в состоянии справиться сама.
— Уверен, что ты можешь, но...
Ханна перешла через затененную гостиную. Свет не горел, но луна освещала все вокруг бледным белым сиянием.
Призрак вышагивал перед входной дверью, подняв голову и громогласно предупреждая любого, кто осмелится проникнуть в его владения. Он подошел к ней, приостановил свой лай ровно настолько, чтобы прижаться мордой к ее бедру в знак приветствия, а затем вернулся к своей караульной службе.
Ханна отодвинула занавеску и выглянула в переднее окно. На другой стороне улицы чисто. Она повернула голову и посмотрела на восток.
Дюжина снегоходов, джипов и грузовиков перегородили дорогу. По крайней мере три десятка мужчин в черных ботинках и серой камуфляжной форме бродили по улице и дворам нескольких домов. В руках они держали винтовки, в основном направленные вниз, но не все.
Страх сковал ее горло.
— Ноа. Что происходит? На нас напали?
Ноа посмотрел в окно и напрягся.
— Нет. Дело не в этом. Это ополченцы. Наши ребята. Нам нужно оставаться внутри. Вот и все. Здесь мы будем в безопасности.
Она бросила на него растерянный взгляд. Опустила занавеску и пошла к входной двери.
— Ханна...
— Ополченцы — хорошие парни. Это то, что ты постоянно говоришь. Так в чем проблема? Ты хочешь сказать, что я должна их бояться?
Ноа сглотнул.
— Нет. Не ты. Ты в безопасности.
Ханна ненавидела то, что не доверяла Ноа полностью. Она ненавидела, что хотела бы, чтобы Лиам оказался здесь вместо него. Это заставляло ее чувствовать себя виноватой. Но это все равно правда.
Дом опустел без Лиама.
Она чувствовала его отсутствие, как дыру в своем сердце. Как быстро он стал важной частью ее жизни, такой же дорогой для нее, как семья.
Ханна отогнала эти мысли и открыла входную дверь. Ее обдало холодом. Она не надела куртку. Вышла на крыльцо, чтобы лучше видеть. Она держала свой «Ругер» наготове.
