внушали уважение. Туда же пошли перчатки из кожзама и почти такая же фомка, как та, которой ныне покойный Воронецкий намеревался проломить мне голову.
Найти и выпотрошить бандитское логово нужно сегодня. Пока еще в горячке событий никому до меня нет дела. Ибо уже в понедельник мне приставят ноги. А под приглядом «седьмого цеха» ничем предосудительным особо не позанимаешься. В том, что сейчас пока что спина у меня чистая, я был уверен. Местные начальники сейчас озабочены своей судьбой и всячески встраиваются в раскрытие. Иначе будут негативные оргвыводы уже в отношении них самих. За процветавшую у них под носом банду милицейских начальников по голове не погладят. Короче, им сейчас не до меня.
А вот москвичи, те сразу обложат своим вниманием не по летам шустрого лейтенанта. В Главке ребята тертые, им достанет мозгов оценить безупречно спланированную и реализованную операцию. И, как по учебнику проведенную ликвидацию главного фигуранта. Опять же, обе пули я ему положил в левую сторону груди и надо сказать, положил, до бесстыдства, очень кучно. По совокупности, мои действия никак не проецируются на недавнего выпускника гражданского юрфака. Хоть им и нечего мне предъявить, но они обязательно напрягутся. Я бы на их месте точно напрягся. Всех задержанных они, конечно же, растрясут, но параллельно свои ритуальные пляски москвичи начнут от печки, то есть от меня. Да и хрен на них, обломаются они на мне! Лишь бы Гусаров и Гриненко не поплыли. Это хорошо, что они обо всём знают мало!
«Копейку» Воронецкого я сдавать не стал. Оформлена она не на него, значит, сторожок в ГАИ на нее не выставили. Нет сейчас ни компьютеров, ни компьютерной базы. Стало быть, какое-то время тачкой можно попользоваться. Техпаспорт на авто у меня есть, а отсутствие прав и доверенности компенсирую своей ксивой. Её для гаишников за глаза хватит. Так что в ближайшие сутки эту машину я вполне могу использовать. Повесив на плечо сумку, я вышел из квартиры. Умом понимая, что квалифицированную «семерку» так запросто не расшифруешь, я для самоуспокоения зашел во двор, где стояла банд-машина, с другой стороны. И осмотрелся. Разумеется, мое контрнаблюдение ничего не выявило и я решительно забрался на водительское место. Секреток не было, двигатель завелся сразу.
Поиск я решил начать после того, как переговорю с Каретниковым. Город он знает не в пример лучше моего. До его дома я добрался меньше, чем за полчаса. Все-таки, когда машина под задницей, это здорово. Ветеран следствия был дома и на этот раз в одиночестве. Пока я разувался и мыл руки, он поставил чайник.
– Есть хочешь? – прозвучал вопрос, который в этом доме стал для меня уже традиционным.
– Есть хочу, но некогда. Я сегодня Воронецкого застрелил, – наверное, от бессонной ночи и усталости мой голос прозвучал слишком уж равнодушно и буднично.
Каретников, что-то перебиравший в холодильнике, сначала замер, а потом повернулся ко мне. Забыв про открытый холодильник, он сел за стол напротив меня.
– Рассказывай!
Не растекаясь по древу, я поведал короткую версию последних событий, уложившись минут в пять. Потом поднялся и, сняв с плиты уже давно кипевший чайник, налил себе в чашку кипятка. Добавив туда заварки, я стал ждать, когда Михалыч отомрет.
– На хрена ты его убил? – Каретников смотрел на меня изучающе. – Я так понимаю, что у тебя была возможность взять его живым?
Отхлебнув, я понял, что забыл положить сахар и полез в стол за ложкой.
– А зачем? – насыпав три ложки, я подумал и добавил четвертую. – Зачем его было брать живым? – осторожно разогнав горячую воронку напитка в чашке, я с удовольствием отхлебнул крепкого купчика.
– Вот что, Виктор Михалыч, давай мы всю лирику оставим на потом? – я достал из кармана рисунок Митяя Гущина. – Где это может быть? Это где-то здесь, в городе. Гаражный кооператив, за ним элеватор. Там у них логово, я хочу туда проехать, осмотреться.
Каретников с минуту сверлил меня взглядом и я уж было подумал, что мне сейчас будет предложено уйти. Но он, перестав играть в гляделки, придвинул бумажку к себе. Потом встал и, закрыв холодильник, вернулся на табурет.
– Это перед Южным мостом. В городе один элеватор и он там справа, если к мосту ехать по Гагарина. Там два гаражных кооператива. Этот, – он ткнул пальцем в рисунок, – Этот, скорее тот, который вниз и правее от поста ГАИ.
– Спасибо, Михалыч, и Лизе привет! – я с сожалением посмотрел на недопитый чай и пошел обуваться. – И ты имей в виду, если ты в ближайшее время на ней не женишься, я её у тебя отобью!
Однажды уже навздрюченный мной ветеран встрепенулся и недоверчиво на меня зыркнул. Нехорошо зыркнул. Но я вовремя улыбнулся. И он промолчал, поняв, что я пошутил.
– Помощь нужна? Могу с тобой пойти, – предложил Каретников, подавая мне сумку.
– Нет, сам справлюсь. Там труд невелик, а тебе ни к чему в это лезть! Тебе жениться скоро! – я пожал ему руку и вышел из квартиры.
До поста ГАИ я доехал быстро, а вот дальше все было непонятно. Спустившись от основной дороги вниз, я приткнулся у небольшого промтоварного магазинчика, спрятав «копейку» за грузовым фургоном с надписью «Автолавка». Дальше, чтобы не привлекать внимания, я решил идти пешком. Промозглый день близился к вечеру и следовало поторопиться.
Ориентиром мне были серые башни элеватора, которые высились километрах в трех. Пройдя через квартал пятиэтажек, я пересек дорогу и уперся в массив гаражей. Двинувшись вдоль череды разноцветных ворот, я свернул в первый же проезд и пошел по нему, разглядывая нумерацию.
Ржавые ворота с номером 143 я нашел в следующем проезде. Скважины внутренних замков совпадали по форме с торцами ключей со связки, найденной в «копейке» Воронецкого. Проверять гараж под номером 148 я даже не стал. Оглядевшись, я начал вскрывать дверь, врезанную в воротину. Замки были смазаны и оба ключа сработали, даже не скрипнув. Потянув дверь на себя, я заглянул вовнутрь. Взгляд уперся в брезентовую занавесь, растянутую по всей ширине ворот. Еще раз оглядевшись по сторонам и, никого не заметив в проезде, я переступил порог.
Достав из сумки фонарик, я закрыл и запер на засов изнутри за собой калитку. За занавеской
