Метрах в ста от них высилась огромная глыба ледника, захватившего в свой плен небольшое горное ущелье и словно пытающаяся раздвинуть, разорвать его на части.
— Пойдем, нам туда! — призывно махнула рукой Мира и уверенно зашагала по направлению к ледяному великану.
Андрей не сразу обратил внимание, что у подножья почти вертикально поднимающейся к небу белоснежной стены есть широкий и довольно высокий (не меньше чем в два человеческих роста) проход внутрь в форме арки.
— Мы туда? — улыбнувшись, спросил он девушку, показывая рукой на вход в ледяную скалу.
— Да, именно, — засмеялась она. — Заметил, наконец!
Когда они подошли вплотную к подножью ледяной глыбы, цвет ее не казался просто белым, она, словно подсвечиваясь изнутри причудливо отражающимися лучами света, мерцала нежно-холодными голубоватыми оттенками.
Ребристые неровные своды арки-прохода были похожи на застывшие вмиг волны бушующего озера, по изгибам которых, словно пытаясь оживить их, продолжали скользить блики многократно отраженного солнечного света.
— Ну что, прошу! — сделав руками характерный жест, Мира пригласила его зайти внутрь.
— Это же настоящая ледниковая пещера, — восхищенно произнес Андрей.
— Я предпочитаю, чтобы ее называли замком Снежной Королевы! — кокетливой шуткой ответила девушка, взглянув на Андрея с соблазнительной хитрецой в глазах.
Они шли по широкому ледяному коридору, Мира включила фонарик и, достав из вместительного кармана куртки второй, дала его Горяеву.
Андрей мягко большим пальцем передвинул бугорок выключателя, и его фонарь выкинул вперед луч белого света.
Они продолжали идти; Мира уверенно шагала впереди. Метров через пятнадцать труба коридора, все время плавно поворачивая вправо, изогнулась на столько, что входа стало совсем не видно.
Теперь, когда свет снаружи уже практически не проникал в ту часть пещеры, где они находились, пространство вокруг, освещаемое лишь фонарями, стало приобретать поистине причудливые формы. Игра света и тени в дрожащих лучах, облизывающих изгибы сводов, преобразила коридор в медленно перекатывающиеся ледяные волны, мерцающие миллионами синих, голубых, фиолетовых сапфиров.
— И часто ты здесь бываешь? — спросил Андрей, решая сложную физическую задачу — двигаться быстрее, чтобы успеть за уверенно идущей впереди Мирой, и быть при этом предельно осторожным, глядя под ноги, так чтобы не споткнуться.
— Ой, извини, — спохватилась девушка. — Да, я здесь была раньше. Я иду, наверное, слишком быстро, — извиняющимся тоном произнесла она. — Просто мне не терпится показать тебе то, что там дальше… Самое интересное впереди… Ты сейчас сам все увидишь… Это просто потрясающе!
Еще метров пятнадцать — двадцать все также неуклонно поворачивающего вправо прохода, ведущего их сквозь ледяную глыбу, и Горяев наконец понял, что за монотонный шумящий звук он все это время слышал.
— Ну вот и пришли, — довольным тоном прошептала Мира над самым его ухом.
Коридор закончился и его своды, неожиданно распахнувшись вбок и вверх, открыли взгляду Андрея огромный зал. В дальнем конце его с высоты примерно трех метров вниз с шумом падала широкая стена воды.
Лучи фонарей Андрея и Миры, скользили по зеркалам стен, состоящим из тонн застывшей воды, дрожа отскакивали от шумящего потока и подсвечивали высокие своды переплетающимися ниточками искрящегося света.
Ощущение было удивительное.
— А теперь закрой глаза, — сказала Мира
«Говорит прямо как я тогда», — подумал и усмехнулся про себя Горяев, вспомнив их вечер в маленькой горной пещерке.
Мира посветила ему в лицо. Андрей зажмурился от неприятного слепящего света.
— Закрыл? — спросила она.
— Да закрыл, закрыл. Видишь, закрыл, — отворачивая лицо и закрываясь рукой, отталкивая ее фонарь, ответил Горяев.
— Только обещай, что не откроешь, пока я не скажу, — нежным тоном попросила она.
— Даю слово будущего нобелевского лауреата, — с улыбкой пообещал он.
Андрей, простояв с закрытыми глазами, наверное, уже около минуты, не выдержал и громко с нетерпением в голосе спросил:
— Можно уже открывать?
— Еще секундочку, — тут же умоляюще отозвалась она.
— Теперь можно! Все! Открывай! — возвестил, наконец, ее довольный радостный голос.
Горяев стал медленно, чуть прищуриваясь, открывать глаза и эта пара секунд, показалась ему вечностью. Он даже не сразу осознал произошедшее. Не сразу понял, что он находится в том же пространстве, в том же самом месте.
Фантастическая красота, чудесный, сверхъестественный вид открылся ему. Великолепие холодных оттенков голубого и синего, плавно перетекающих друг в друга по волнам, застывшей тысячи и тысячи лет назад воды, окружало его.
Поверхность, на которой он стоял, достаточно ровная, чтобы не бояться упасть, была усеяна вмерзшими в нее небольшими осколками камней, которые ледник, оторвав где-то выше в горах, принес сюда и навеки заточил в своем царстве. Кусочки плененных горных пород искрились золотисто-желтыми, насыщенно-красными, а иногда и зеленоватыми кристаллами, создавая ощущение того, что он шел сейчас по звездному небу.
Уступами плавных форм, словно ступенями, поверхность зала спускалась к большой полупрозрачной ледяной купели. Эту купель, падая из-под сводов зала широким потоком, заполняла цвета насыщенной лазури вода. Блики, отражаясь от нее, плясали по всей пещере, оживляя этот странный мир. И этот мир, давно не видевший света, как будто пытался отблагодарить своих гостей, показывая им все свое великолепие.
Источником, открывшим всю космическую нереальность пещеры, были два светильника, горящих сейчас в центре этой маленькой вселенной.
Светильники, источали мягкий, приглушенный свет и располагались по обе стороны от лежавшего на ледяном основании покрывала, напоминающего шкуру какого-то большого зверя. На шкуре стоял небольшой изящный стол, к которому были придвинуты два легких раскладных стула. На одном из них с довольным видом, кокетливо положив ногу на ногу, сидела Мира.
— Красота! — восхищено воскликнул Андрей и развел руками.
— Прошу к столу, — в ответ на это пропела она и с роковым выражением на лице поманила его пальчиком.
Они кормили друг друга крупными спелыми ягодами винограда, пили сладкое горячее вино с медом и тонкими желтыми ломтиками лимона. Нежный вкус мускатного ореха распространялся вокруг. Нежное пьянящее тепло разливалось в их телах, от мыслей, переполнявших эмоций, действий… Оно постепенно заполняло все их естество…
