послушать? Давайте соберемся как-нибудь у меня. Днем, а не ночью. Вэл, ты обещала показать мне своего белого фамильяра, так что бери ее с собой.
Та оживилась.
— Обязательно! Льдинка получилась классная! Голди, твои усовершенствованные чары призыва просто улет! Льдинка отлично защищает меня от темной магии и помогает в исцелении ран, а еще обалденно красивая! Лили ее обожает. Хотя я фигею с того, что мои фамильяры лезут на руки к другой ведьме. Это странно.
— Ничего странного, — вмешалась в разговор Беата, — у Лили природные способности к призыву волшебных животных. Они ее любят. Кстати, девочки, вы когда-нибудь слышали о собаке-фамильяре?
Валери и Адалинда дружно рассмеялись.
— Чушь какая! Нет, конечно!
— Какая ведьма захочет призвать собаку?
Голди задумалась.
— Я слышала. В ковене ведьм в Туре мы проходили альтернативные чары призыва, но с ними обычно полно трудностей: некоторых фамильяров нужно призывать в специфических условиях, другие требуют своеобразного кормления, для третьих нужно доработать формулу заклинания, иначе результат будет нестабильным. А что?
Беата поколебалась. Перед глазами встали полные слез глаза Лили.
Глупость, конечно, но почему нет? Нужно же иногда совершать и добрые дела?
— Поищи, если не трудно.
— Не трудно. К какому сроку требуется?
— Это не к спеху. Я хотела попросить о другом: сделай мне, пожалуйста, метлу, как у Валери. Во сколько она обойдется?
Голди явно удивилась.
— Для тебя по цене материалов. А что это ты?
— Думаю, она мне пригодится, но не знаю когда. Я не слишком сильно тебя эксплуатирую?
Голди встряхнула каштановой челкой и улыбнулась.
— Не слишком. Ты выбила мне теплое и удобное местечко в Морланде, и я ценю это. Как и то, что ты меня воскресила, вопреки желанию Калунны. За таких подруг надо держаться. Будет тебе метла.
— Спасибо. Все, раздеваемся, девочки. Пора приступать к ритуалу.
Ведьмы избавились от одежды, с интересом разглядывая друг друга: Валери продолжала расти и все еще была тоненьким подростком с небольшой грудью, Адалинда, холеная и ухоженная, как кошка, вернула свои соблазнительные формы, а по длинноногой и расслабленной Голди сразу было видно, что она любима Александром и довольна им как любовником. Все трое были юными и прекрасными, как и полагалось ведьмам. Беата давно уже миновала возраст комплексов и сравнений, так что обнажилась без малейшего стыда. Она любила свое тело и позволяла любить его Джеральду. А если кому-то что-то не нравилось, то это были исключительно их проблемы.
Голые ведьмы сели в круг и принялись молиться Калунне, шепча в ритуальную чашу с водой, отпивая из нее и орошая свои тела каплями жидкости.
— Во славу Калунны, мы берем эту силу и ей же возвращаем. Это ее место. Наше место. Наш источник, — произнесла Беата нараспев и передала чашу.
— Наша сила, — твердо сказала Валери и хищно улыбнулась. Черные волосы рассыпались по ее плечам, а синие глаза горели огнем. — Наш источник. Он принадлежит вересковой богине, как будет принадлежать весь мир. Во славу Калунны!
— Наше колдовство, — нежно пропела Адалинда, принимая чашу из ее рук. Длинные светлые волосы и зеленые глаза делали ее ангельски красивой. — Наша любовь. Все посвящаем мы вересковой богине и этот источник тоже. Во славу Калунны.
— Нашу власть. Нашу хитрость. Нашу страсть, — Голди улыбнулась. Ее карие глаза встретились с Беатой. — И нашу дружбу. Все посвящаем мы той, что дала нам магию. Этот источник — ее. Во славу Калунны.
Беата приняла чашу назад, поставила на пол в центре и окунула в нее ветвь вереска. Вода задрожала и стала нежно-сиреневого оттенка.
— Во славу Калунны!
— Во славу Калунны!
— Во славу Калунны!
— Во славу Калунны!
Свечи задрожали и одновременно погасли. Угли в жаровне затрещали и взвились искрами. Жриц накрыло ароматом вереска и ощущением божественной силы. А потом все стихло.
— Закончили. До следующей среды, девочки, — сказала Беата и встала.
— А ковер и жаровню кто назад потащит? — хмыкнула Валери, подпрыгивая и разминая затекшие ноги.
— Я не понесу! — тут же возмутилась Адалинда. — Мужчине поручите!
— Могу завтра прислать пару грузчиков, — рассеянно предложила Голди, одеваясь.
— А почему не позвать Александра?
— Я его не для того соблазняла. Не надо ему возвращаться в эту церковь, а то еще начнет мучиться угрызениями совести. Грузчиков нанять проще.
— Оставим лежать здесь. Сюда все равно никто не придет, — махнула рукой Беата и чихнула. — Ох, ну и холодина!
* * *
В лавке зелий ученицы Беаты должны были трудиться по графику, но на деле всегда торчали там вместе, к искреннему удивлению Валери, притащившей их себе на замену. Беата не возражала: лавка была открыта несколько часов днем, колдовству она учила их в другое время, и обычно девочки были предоставлены сами себе. Если они не выполняли поручений Беаты, то гуляли по лесу, возились с чем-то дома или колдовали. Она часто находила их с помощью фамильяров, всегда безошибочно чующих Лили, где бы та ни была. Сегодня в лавке с ними осталась Пуховка, лениво мурчащая на ее коленях, и Беата неожиданно поддалась любопытству: как вели себя почтительные ученицы без нее? Что говорили о ней?
Беата встала поближе к стене лавки, навела на себя чары невидимости и покинула тело, чтобы занять чужое. Потянулась, привыкая к белым лапкам и хвосту. Лили тут же погладила ее по шерсти.
— Белые фамильяры самые красивые. Дана, так зачем тебе это нужно?
— Я хочу знать. Но Валери меня не любит и не рассказывает. Помогите ее уговорить.
— Можно приготовить ей вкусную еду, чтобы задобрить, — предложила Эва, — испечем торт, например. Господин Джеральд купит нам нужные продукты.
— Он добрый! Всегда нам сладости покупает!
— Мы в курсе, Лили. В деревне болтают, что наставница его приворожила, как Голди — морландского священника. Я когда вырасту, тоже кого-нибудь себе приворожу, — мечтательно улыбнулась Эва.
— Мы говорили о Валери, — напомнила Дана.
— Ах, да! Еще можно предложить ей наши заклинания.
— Они стандартные. Она все их знает.
Лили поболтала ногами.
— Но зачем тебе спрашивать, что Валери видела после смерти? Вряд ли там что-то хорошее.
— Мне надо знать, — упрямо повторила Дана, — мы все тоже умерли, но не до конца.
— Мы не умирали, а просто потеряли память, — возразила Эва, — госпожа Беата же сказала, что это — плата за наше спасение Калунной. За все надо платить, и наши жизни оплачены нашим прошлым.
— А мне не жалко, что я не помню свою прошлую жизнь, — безмятежно сказала Лили, — тогда я не улыбалась на фотографиях. А теперь у меня все хорошо.
— Эва-балерина не была похожа на меня, — кивнула Эва, — пусть Калунна забирает ее. Теперь
