Кро ждет, пока префект выскажется. Комиссару не терпится приступить к работе. Но он должен выслушать заключительные инструкции префекта.
– И вы слышите, комиссар, я не знаю, имеем мы дело с террористами или гангстерами, в любом случае и речи не может быть о торговле. Тут министр категоричен. Твердость, комиссар, твердость…
При первом же повороте Мари-Клод Жанвье швыряет на металлическую скобу фургона. Она стискивает зубы, чтобы не закричать от боли, с трудом пытается устоять на ногах и в полной темноте, на ощупь изучает свою тюрьму. Натыкается на ящик с инструментами и наконец обнаруживает откидное сиденье у левой стенки фургона.
Усевшись, обретя более или менее стабильное положение, она достает из сумки зажигалку и, щелкнув ею, зовет:
– Фабиен, ты где?
Приподняв горящую зажигалку, она видит мальчика, который стоит в углу около дверцы, засунув руки в карманы. Зажигалка гаснет в тот момент, когда Мари-Клод обращается к нему:
– Иди сюда. Все-таки лучше сидеть, а то все эти повороты…
Во второй раз зажигалка не срабатывает, но Фабиен подходит и садится рядом с Мари-Клод. Она гладит его белокурые волосы, берет за руку. Она испытывает странное волнение, Мари-Клод Жанвье. Разумеется, когда она поступала в полицию, во время прохождения практики она засыпала с мечтой о выдающихся подвигах, сногсшибательных погонях и арестах, ее награждали орденом «За заслуги», поздравлял сам министр. Но когда она приступила к своим обязанностям, без сомнения почетным, однако не сулящим славы – обеспечению безопасности школьников, – эти фантазии уступили место более конкретным затаенным мечтам незамужней женщины.
И вдруг в одно мгновение ее привычный спокойный мир развалился. Мари-Клод оказалась в центре подлинной драмы, стала жертвой дерзкого похищения благодаря инстинктивному смелому порыву, который заставил ее броситься на защиту Фабиена.
Фальшивые чернокожие похитили ребенка по причинам, которые Мари-Клод еще не ясны, но, оставив в стороне излишний пафос, она видит свой долг в том, чтобы утешить мальчугана, наверняка испытывающего ужас и отчаяние. Она гладит его по руке, которая так и осталась в ее ладони, спрашивает как можно спокойней:
– Кажется, оба мы влипли. Как твоя фамилия, Фабиен?
– Лефевр.
– А сколько тебе лет? Девять, десять?
– Десять, – отвечает мальчик. – Исполнилось десять. Как раз сегодня мой день рождения.
– Ну что ж, – говорит Мари-Клод в некоторой растерянности, – я тебя поздравляю. По крайней мере день своего десятилетия ты запомнишь.
По правде говоря, ее немного удивил тот вызывающий и агрессивный тон, каким Фабиен сообщил о своем дне рождения. Она пытается разгадать причину похищения:
– А чем занимается твой папа?
– Хирург в больнице, – отвечает Фабиен равнодушно, не вдаваясь в подробности.
Хирург… Возможно, богатые пациенты… Доктор Лефевр должен неплохо зарабатывать. Значит, фальшивые чернокожие не террористы, они не осуществляют какую-то месть, это, по всей вероятности, бандиты, которые отпустят малыша за выкуп. Но их план может нарушиться из-за присутствия полицейского, пускай и в юбке. Не задумываясь над грозящей ей опасностью, молодая женщина продолжает расспрашивать Фабиена:
– А что делает твоя мама?
– Не знаю. Она не работает. Ходит все время куда-то.
И на этот раз полное безразличие в голосе.
– Где ты живешь? Это няня приводит тебя в школу?
– Мы живем на улице Верже, прямо по другую сторону парка Монсо. А няня – это Флора, португалка. Она хорошая, только от нее сильно пахнет…
Через переднюю дверь проникает слабый луч света. Из кабины доносятся голоса. Людей, должно быть, трое: двое, которые совершили похищение, и водитель фургона. «Рено» движется – медленно, как и всегда в Париже с его перекрестками, красными сигналами светофоров, пробками. Потом он словно набирает крейсерскую скорость.
«Выехали за город на кольцевую дорогу», – думает Мари-Клод.
Она никак не придет в себя от удивления, которое вызывает у нее спокойствие ребенка, притулившегося рядом. Он даже взял ее под руку, и они сидят, как двое влюбленных на городской скамейке. Впрочем, Мари-Клод предпочитает такой вариант крикам, слезам, истерике. И все же она испытывает потребность утешить мальчика.
– Знаешь, Фабиен, – объясняет она, – дело и впрямь серьезное. Но ты слушаешь радио, смотришь телевизор и знаешь, что такие вещи случаются. Эти бандиты хотят лишь получить деньги твоего отца. Они отпустят тебя, как только он заплатит выкуп.
Она не смеет сказать, что полиция может помешать этому, не смеет говорить и о том, что ожидает ее.
– Ты хочешь сказать, они отпустят нас, – поправляет Фабиен своим ясным и твердым голосом умного ребенка. – Я откажусь уйти без тебя. В конце концов ты из-за меня сюда попала.
Ее трогают эти серьезные рассуждения и храброе обещание.
– Во всяком случае, надо набраться терпения, сохранять спокойствие, и, главное, не следует бояться.
Он отнимает свою руку, и она слышит, как он с удивлением спрашивает:
– Но с чего ты взяла, что я боюсь? Мари-Клод в темноте хмурит брови. Есть что-то в этом парнишке не совсем обычное. Она высказывает мысль, которая пришла ей в голову немного раньше, в «ланчии»:
– Действительно, ты, кажется, не боишься. Похоже далее, что это приключение тебя забавляет.
Он пожимает плечами.
– Не то чтобы очень. Но я думаю о родителях… И они тоже запомнят день моего десятилетия. Он обойдется им в копеечку.
От возмущения у нее перехватывает дух, и она не сразу находит слова.
– И это все, что ты можешь сказать?
– Мне-то, – отвечает он, – на это дело начхать, но они просто на стену полезут.
Она угадывает психологическую драму.
– Значит, ты не любишь своих родителей? Следует ошеломляющий ответ:
– Ну… Они, наверное, не хуже, чем другие. По правде говоря, я их почти не знаю. – И, меняя тему, он спрашивает: – Скажи… ты представляешь себе, где мы?
В щель между створками дверцы свет почти не проникает в кузов фургона. Мари-Клод освещает циферблат своих часов.
– Откуда я могу знать? – говорит она. – Вот уже двадцать минут, как мы едем без остановок. Должно быть, мы проехали по кольцевой дороге и выехали на автостраду, но на какую?
Этот важный вопрос не очень волнует Фабиена.
– Послушай, – перескакивает он на другое, – в школе Сен-Блез, наверное, жуткая суматоха поднялась. Думаешь, мои родители знают?
– Сейчас уже наверняка, – отвечает Мари-Клод. – Они, должно быть, с ума сходят от волнения. Но, – добавляет она удовлетворенно, – полицию тоже оповестили, не беспокойся.
