родная? После войныу меня осталось много детей, вот и потянуло помочь, ну не изверг же я? А деток жалко.
— А родители специально к вам направили?
— К тебе, Зоя, к тебе. На нашей стороне не принято выкать, на «вы» мы врагов называем. Я себя очень долго переламывала, хоть и попривыкла. А теперь что касается твоего вопроса, то нет. Стасю я конечно знала, девчонка девчонкой. Но нет, не знала про тебя. Стася хоть и глупа была, всего сто три года отметила, когда своего Романа встретила, но тебя скрыла. Не представляю, как о тебе не знали даже близкие. Стася для чего-то скрыла все это, и беременность, и роды. Подозреваю, что она знала. Вы же, птички, не можете о себе знать, только если это не касается опасности. Вот и думаю, что предвидела.
— А как вы… ты поняла, кто я?
— Так я ж в личине. А для тебя теперь это все пустое, ты суть видишь! Когда уставилась на меня как на привидение, я и поняла. Чай, ровесница Кощею.
— Не выглядишь…
— Ты с ума-то не сходи! Какая девка, будь ей и за сотню лет иль за тыщу, станет на постоянной основе выглядеть как старуха. Вот ношу личину.
— Супер.
— Что мы тут чаи гоняем? Коньяк будешь?
— За рулём, — неуверенно как-то прозвучало.
— Здесь машину бросишь. Не переживай, не украдут. Ты же знаешь, гаишники у меня вышколены! Свистну, тут канкан танцевать будут. Ведьма я, аль погулять вышли.
Коньяк пошёл на ура. Как минимум, первая бутылка. Яга рассказывала, как дрессировала чиновников и депутатов.
— А в лягушек?
— Чтобы они здесь мне под окном квакали? Я себе враг что ли? У меня бы здесь оркестр пел, голов в триста. Я ж как в администрацию захожу, так руки чешутся. Либо проклясть, либо порчу наложить! Вот помню, лет двадцать назад, в как их называют, «лихие девяностые», прокляла одного, так денег брать не мог. Он тогда решил сделать из нашего детского дома то ли казино, то ли бордель. А скорее два в одном. В градостроительном департаменте работал. Так вот, ему деньги суют, а он в ментуру бежит, сдаёт. Плачет, стонет, рвёт волосы на себе, а сдаёт подельников. Менты тогда от счастья не знали, что и делать — человек сорок так сдал. На коленях валялся, ремонт нам выбил. Я добрая, простила.
— Пфф, уволили?
— Бегали как от прокаженного. Чем сейчас занята?
— Богинку ловлю, троих мальчишек и девчонку. А как ловить не знаю. Ярослав Волховский, дядя первого похищенного мальчика, тоже искал. Вместе искали — ничего!
— Сильно, волхв да родную кровь не нашёл. Сильна нечисть. Ты пей, придумаем. Посмотрю у себя в запасниках, что делать будем. Придумаем.
— Огромное спасибо!
— А помнишь, как ты мне вазу разбила?
— Помню, я ж извинилась!
— Ха, я эту вазу позаимствовала в Китае у девятихвостой лисицы, артефакт!
— Позаимствовала?
— Украла. Не придирайся к словам! Я ее собираю до сих пор, точнее внешнюю часть собрала. Магию восстанавливаю.
Вторая бутылка пошла веселей, а когда Яга сообщила, что комната звукоизолированная, то все, начался шабаш!
Пару часов мы говорили и пели. Потом Яга показывала книги по магии, потом показывала, как мне себя сдерживать, потом еще что-то похожее на специальные упражнения. Все было в лёгком тумане.
— А потом я исчезла, вся эта мишура мне так надоела. Кощей-то бегал ко мне как на работу. Там подсоби, тут прикрой. Помню, как мимо этого дома прошла в первый раз. Все такие оборванные, глаза голодные. Волчата. Ну и дрогнуло сердце, не все же гадости людям творить. За пару лет привела все в порядок, вывела тараканов, клопов и чиновников. Сад вот разбила. Ты тогда повадилась лазить за моими молодильными яблоками. Дальняя в саду яблонька. Раскидиста, плодов много дает, а ты все стрескать норовишь. Сколько раз я тебя оттуда снимала.
— А если съесть, ничего не произойдет?
— Ну это смотря сколько стрескать за раз, диарею-то можно заработать…
— Я про молодость…
— Это нет. Без специальных слов это просто яблоки. Здоровья добавляют, может пару морщин разгладят, но на этом все. Я из них шарлотку пеку. Неужели не замечала, что болеете меньше?
Действительно, на моей памяти мы даже к стоматологам ходили просто на осмотр. Редко кто просто чихал и кашлял, хотя старое здание всегда было продуваемым, особенно в коридорах. Да и нянечки почти не болели.
— То-то же. Ну не скрою еще, в чай травки добавляю, что в том же огороде растут.
— А Владимир Васильевич?
— От Смерти нет лекарства. С Володей я познакомилась, когда слонялась с проверками по складам. Ох, молодой казак, усы такие смешные. Как свистел, я прям завидовала. Вдовец с четырьмя детьми.
— Я думала…
— Нет, детей у нас не было. Я же ведьма. У меня могли быть только девочки. Я сказала ему, что не могу иметь детей. Зато воспитала мальчишек. Они были оборвышами, Володя вообще не приспособлен к быту. А тут четверо, один из которых младенец. Я тогда у них генеральную уборку затеяла. Как дети пищали, а Володя только глазами и хлопал. Потом как бухнется на колени, говорит: «Выходи за меня». К нему многие клинья подбивали. Мужчин-то мало было, война выкосила. А вот его оравы я первая не испугалась. Там те еще бандиты росли, не первую папину зазнобу выпроводили, а вот на мне зубы пообломали. Я многих мужей схоронила. Горько, но жить по-другому… Существовать я не могу, хочу жить. А какая жизнь без горя? Они ходят парами. Давай выпьем?
Отказаться не могла, в ход пошла четвёртая бутылка. Я рассказывала Яге все что пережила, как было страшно на войне, как плохо и мерзко. Как тяжело было вернуться в такой привычный и безопасный мир. Как скучаю по подругам, но рассказать им, что же со мной происходит, не могу. Перевезут в Кащенко. Да и они скорее приятельницы. Добрые, верные, но уже отдалившиеся от меня. У части работа, у многих дом и семья. Они уже сами по себе, лишь изредка пересекаемся. Все «За-а-а-няты». И понятно все, но и обидно. А как они ревнуют к своим мужьям? Дуры какие! Зачем мне нужны их мужья? А вот не верят!
— Выпьем? — предложила молодая-старая ведьма.
В этот момент ее глаза сверкали как маленькие огоньки, подсвечивая все, что она думала.
— А давай!
Ой мороз-мороз, была лишняя… В середине песни закружилась вьюга, начал падать снег, но мне разгоряченной алкоголем было отлично! Половина
