Преступник снова резко поворачивается к летавшему низко телерсу, и опять же лицо его вызывает отталкивающее впечатление, перекошенное не то от злобы, не то со страху. Он что‑то опять кричит, но, слава богу, телекомментатор убирает звук.
— Леди и джентльмены! Это захватывающее зрелище происходит у вас на глазах. Для вас оно так же реально, как и для этого парня, для сотрудника лаборатории профессора Хименса. От вашего имени — я возьму на себя такую ответственность — передаю ему следующие слова:
«Мы рады за вас, мистер Ричардсон! Вы не струсили в данной ситуации! Вы настоящий мужчина Америки! И я не солгу, не преувеличу, если скажу, что вся Америка желает вам выбраться из этой новой западни, в которую вы снова угодили».
Брюс сделал nayзy, вытянул трубочкой губы:
— Удивительно, леди и джентльмены, как это получается. Есть же на свете такие у нас люди, которым часто не везет. Они… — он почему‑то скривился, поморщился, голос его стал глохнуть, кто‑то его глушил, перебивал.
Вдруг послышался чей‑то другой голос, хрипловатый. Кто‑то, видимо, взял на себя управление телепередачей.
— Заткнитесь там, на телестудии Эр‑би‑си! Заткнитесь на тридцать секунд! Это говорю я, Грегори Волкер, круглик из лаборатории Перри Хименса!
— Но… позвольте… я протестую, я… — Брюс Дженки открывал и закрывал рот, но Волкер, уловив его шоковое состояние, уже полностью вклинился в передачу.
— Слушай, Дик! Этот трепач из Эр‑би‑си тебе ничем не поможет! Это говорю я, Грегори Волкер! Продержись еще пять минут! Эдкок уже взялся за это дело!
— Я понял тебя, Грегори. Постараюсь продержаться. Но эти ублюдки, — прошипел тихо Дик, так тихо, что вся Америка могла услышать — эти подонки, эти педерасты прут на высотку уже сорок минут! У нас нет патронов! Хотя бы одну ленту, Грегори! Одну, образца где‑то 1940 года, для пулемета системы Браунинг!.. И почему вы меня не перебросите в другое место? Чем там занят Хименс?
— Дик, Тони уже везет патроны! Он достал их! Достал! Его машина внизу. У нас сломался координатор пространств. Джойс устраняет поломки!.. Дик! Осторожно! Эти свиньи обходят вас справа!.. Что с арабом?
— Я их вижу, Грегори. Нас им пока не взять. Араб ранен в голову. Уже очухался. Его нельзя оставлять здесь!..
Профессор сидел недоволен, мрачен. Он лихорадочно думал, как выпутаться из этой истории, боялся взглянуть на Кэти. Выходка такого всегда сдержанного и благоразумного сотрудника, выходка Грегори Волкера, ему не понравилась. Но он в то же время понимал, что тот и не мог поступить иначе. Вот только мог бы быть чуточку посдержаннее, повежливее. И надо же такому случиться? Заклинило пространственный координатор. А все это его, я так это не оставлю, этого полисмена, шуточки. Но и Дик тоже хорош! Нет бы обойти стороной араба, так вмешался в его дела. Мало ему своих забот, мало ему авантюрных приключений в Гаррисберге! Да и чего вмешиваться‑то? История уже давно сделана. И пусть там, в прошлом, арабы сами решают свои проблемы. Может быть, резонно сдаться ему в плен?… Но пойдет ли на это Ричардсон?…
Вбежал запыхавшийся Тони Эдкок с портфелем, извлек из него две ленты с патронами и тут же опустил в капсулу. Бранту не нужно было отдавать приказы. И Волкеру тоже. Они делали свое дело точно, аккуратно. Брант сверил с ЭВМ режим работы ГМП, та подтвердила все параметры. Волкер следил за накопляемой энергией. И когда стрелка коснулась требуемой цифры, нажал на кнопку и тут же снял блокировку сигналов телекомпании Эр‑би‑си.
Тевид на столике трещал звонком уже минуты две, не переставая. Никто не подходил к нему. Хименс знал, что могут последовать санкции концерна «Реклама и бизнес», но его теперь этим уже не запугаешь. В душе он был все же чуть‑чуть доволен происходящим. Реклама их изобретения, реклама достижений фирмы «Хименс и Электроника», шла полным ходом. Телекомпания Эр‑би‑си зарабатывала миллионы. Но и они уже могли подсчитывать дивиденды. Телетайпы отстукивали запросы ряда организаций, предложения на заключение выгодных контрактов. Уже запахло миллионными, а то и миллиардными прибылями.
Экраны телевизоров по этому каналу снова ожили, и комментатор с сияющей физиономией Брюс Дженки сообщил, что сотрудники лаборатории профессора Перри Хименса перебросили бандиту ленты с патронами для пулемета системы Браунинга.
Брюс кашлянул, улыбка сбежала с его лица. Он, вероятно, припомнил тот беспардонный выкрик какого‑то там Грегори Волкера, так нагло и так резко прервавшего его вещание. Но взял себя в руки, заставил вымученно улыбнуться и вежливо предложил джентльменам коротенькую рекламу.
— Дорогие телезрители! Дорогие джентльмены Америки! А я обращаюсь именно к вам. Послушайте весьма любопытную информацию:
«Крупнокалиберный пулемет «Браунинг‑М2НВ» весит 58 кг. Прицельная дальность 1830 м. Темп стрельбы — 600 выстрелов в минуту. Пуля весит 46,2 г. Емкость ленты — 110 патронов».
Тут же был показан и сам пулемет, установленный на зеленой подстриженной лужайке. Новенький, чистенький, привлекательный и без разной там электроники, прост в обращении и безотказен в работе.
— Если вам, наши настоящие мужчины, приглянулась эта игрушка, — продолжил Брюс, — то вы можете ее заказать по тевиду. Вам следует лишь набрать номер 88‑99‑88, назвать свое имя, номер вашего счета в банке, и фирма сама привезет вам его домой. Фирма гарантирует качество. Пулей такой массы можно убить в лоб слона, — Дженки хохотнул. — Если, конечно, он имеется у вас дома. Но лучше всего стрелять на ранчо в специально оборудованном стрельбище‑бункере. Благодарю вас за внимание.
* * *
Снова крупным планом высветилась распластанная на песке фигура Ричардсона. Тот что‑то поспешно делал, обматывал вокруг своего потного тела какой‑то черный кабель. Те же мешки с песком, а вот напарника жестокого бандита, того второго, желтого, с перевязанной головой, что‑то не видно. Наверное, уже успел куда‑то смыться. И правильно сделал. Нечего связываться с этим преступником.
Дика обступили немцы, позадирали вверх головы, что‑то там рассматривали. Переводчик из Эр‑би‑си чеканил слова:
— Этот англичанин обмочился, обер‑лейтенант! — гаркнул, по‑видимому, рослый рыжий немец, обращаясь к костлявому белобрысому типу в золотых очках.
— Они всегда так заканчивают, дорогой Винкель. Переверните его. Я хочу взглянуть на его рожу. Он уложил тридцать лучших наших солдат.
Тот, кого назвали Винкелем, подошел ближе к Дику и пнул его ботинком в бок. Потом ударил куда‑то в челюсть. Дик застонал, пошевелился, перевернулся на спину. Телерс высветил рыжего немца. Тот опять гаркнул:
