— Что это значит? — спросила я.
— У нее отняли все. Не осталось духа… привидения, если так понятней, с которым можно было бы говорить.
— Не все мертвые желают говорить, — сказал Джордан уже спокойней: то ли под действием лекарства, то ли оттого, что он добился своего — разговора с нами.
— Верно, — согласился Рис. — Но здесь у них не было выбора. Они оба просто исчезли, будто и не было их никогда.
— То есть то, что их убило, выело их души, — сказал Джордан.
— Можно спорить о выборе термина, но да, в общем, именно так.
— Но это невозможно, — сказала я. — Это значит, что их выбросили из цикла рождений и смертей. На такое способен только истинный бог.
— Не смотри на меня так, я не знаю ответа. Я бы тоже сказал, что это невозможно.
Джордан отпустил мою руку и вцепился в пиджак Риса, сжал полу в кулаке.
— Им обоим было страшно до судорог, а потом вдруг раз — и нет ничего. Словно свечу задули. Пуфф!
Рис кивнул:
— Да, наверное, так и должно было ощущаться.
— Но что это был за страх! О господи, какой страх!
Он не отрываясь смотрел в лицо Рису, словно ища утешения или одобрения.
— И крылья, кто-то там был с крыльями. Но это же не ангел? Ангелы так не делают.
— Ангелы не по моему ведомству, — сказал Рис. — Но есть и другие крылатые существа. Что ты еще ощутил, Джордан?
— Кто-то там летал, и она ему позавидовала. Она всегда мечтала летать. Я это очень ясно воспринял — детская мечта. И еще восторг. Ей показалось очень красивым это летающее существо.
— А мужчина? — спросил Рис.
— Он просто боялся. Страх все подавил. Но не за себя, скорее за жену. Он ее любил.
Джордан сказал это «ЛЮБИЛ», словно все слово было из больших букв.
— А женщина поняла, что за магию против нее используют?
Джордан нахмурился, лицо стало отсутствующим, словно он смотрит на что-то невидимое нам. Я уже видела на его лице такое выражение.
— Она восхитилась красотой и крыльями, пожалела, что не умеет летать, а потом вошел ее муж, в мыслях была любовь, а потом страх. Ужасный страх, но она почти не успела испугаться за мужа — ее слишком быстро убили. Она умерла первой. Мужчину они не ждали — растерялись. Убийц двое, мужчина и женщина. Влюбленные. Секс, вожделение… От убийства они чувствовали и то, и другое, и еще любовь. Они друг друга любят. Они не понимают, что чувства у них неправильные. Их ведет любовь, и ради этой любви они творят ужасное, кошмарное.
Он смотрел испуганными глазами то на меня, то на Риса.
— И это у них не впервые. Они уже испытывали те же чувства — подъем, прилив энергии от совместного убийства. Они уже убивали… Убивали…
Голос у него постепенно затих, из глаз исчез лихорадочный блеск. Рука разжималась сама собой, он попытался удержать полу пиджака Риса.
— Женщина и мужчина, влюбленные… Убивают. Сила, им нужна сила… Магия. Чтобы хватило на…
— На что? — спросила я.
Рука разжалась и бессильно упала на одеяло.
— На то, чтобы…
И он отключился.
— Маршалл, — крикнул Рис, — вы что, снотворное ему ввели?
Маршалл появился в дверях, слишком долгим взглядом окинул Катбодуа черную, готичную и жуткую. Шолто выглядел куда безобидней, хотя на самом деле ничем ей не уступал. Маршалл кивнул:
— Транквилизатор. Стандартное назначение при шоке у парапсихиков. Они успокаиваются, и шок проходит. Когда он проснется, будет в норме.
— Но забудет начисто, что он воспринял на месте убийства, — буркнул Рис.
— У меня на руках однажды парапсихик от сильного шока чуть не умер. Я понимаю, что вы теряете часть информации, но моя работа сохранить ему жизнь и здоровье, и я этим и занимаюсь.
Рис был так зол, что вышел из машины молча — наверное, боялся, что липшего наговорит.
— Ему действительно могло стать хуже, если бы он продолжал, говорить? — спросила я.
Маршалл кивнул.
— Шансы скорей в его пользу, но я однажды положился на удачу — и тот пациент до сих пор в реабилитационном центре, заново учится шнурки на ботинках завязывать. Я такого больше ни с кем не допущу, если это от меня зависит. Я обязан лечить, а не расследовать преступления. Прошу прощения, если помешал вашей работе.
Я тронула лоб Джордана. Пот уже почти высох, кожа потеплела, а дыхание выровнялось почти до нормального сонного ритма.
— Спасибо, что вы ему помогли.
— Это моя работа.
Я ему улыбнулась:
— Вы его повезете в больницу?
— Как только толпа слегка рассосется. Но мне сказали, что этого не будет, пока вы не уедете, ваше высочество.
Я кивнула:
— Наверное, так, но нужно, чтобы с ним кто-нибудь поехал. Там наверху его брат, я его позову. Пообещайте мне, что вы не увезете Джордана, пока он не придет.
— Честное слово, не увезу.
Я погрозила ему пальцем:
— Я принцесса фейри. Мы очень серьезно относимся к данному слову. Вы мне симпатичны, Маршалл из «Скорой». Не ручайтесь словом, если вы не намерены его сдержать.
— Вы мне угрожаете? — спросил он.
— Нет. Но рядом со мной творится магия, даже здесь, в Лос-Анджелесе, и эта магия может очень серьезно отнестись к вашему слову чести.
— Вы хотите сказать, что магия творится вокруг вас, хотите вы того или нет?
Я уже хотела уйти от разговора, не стоило бы выдавать этот факт прессе, но Маршалл помог моему другу, и вообще был хороший человек, кажется. Плохо будет, если он пострадает из-за того, что не понимает возможных последствий.
— Если проговоритесь репортерам, я скажу, что вы все выдумали, но вообще да, время от времени. Вы мне кажетесь хорошим человеком, и я очень не хочу, чтобы вы пострадали от случайного всплеска магии. Так что дождитесь уж Джулиана, пожалуйста.
— Иначе со мной может произойти что-нибудь скверное? — спросил он.
Я кивнула.
Он недоверчиво нахмурился, но все же кивнул:
— О'кей, зовите его брата. Все равно толпа вряд ли разойдется быстро.
Я вышла из машины. Катбодуа мгновенно оказалась рядом со мной — автоматизм опытного телохранителя, который я начала уже принимать как должное. Шолто точно так же скользнул на другую сторону. Я позвонила Джулиану по мобильному телефону. Ему в любом случае надо было знать, что его брату стало плохо… Только я забыла, что парапсихиками были оба брата.
Он как раз доставал телефон, когда я заметила его за спинами копов — он уже шел сюда. Я нажала отбой и помахала ему. Он помахал в ответ, опуская телефон обратно в карман. Парапсихикам телефоны без надобности.
Утер подошел к нам одновременно с полицейскими, назначенными нас сопровождать. На этот раз оба копа были мужского пола, один — молодой афроамериканец, второй — белый, глубоко за пятьдесят. Выглядел он так, словно его запихнул сюда, перепутав со съемочной площадкой, агент по подбору актеров, получивший задание: пожилой белый коп, слегка располневший, слегка потрепанный жизнью и очень от жизни уставший. По глазам у него читалось, что видел он в этой жизни все и не удивится уже ничему.
