– А правда? Есть ли в ней правда?
– Есть, причем, как ни странно, названа своими именами. Я имею в виду Бруно Райновски.
Комиссар поморщился.
– Вы имеете в виду этого доморощенного детектива? – Тут до комиссара дошло, что по отношению ко мне можно сказать то же самое… Он продолжил: – Талантливый малый, но порой чересчур самоуверенный, – попробовал он загладить бестактность.
– Возможно. Но вдруг…
– Знаете, Николь, мне пришла в голову одна мысль… Если бы этой рукописью меня одарил кто-нибудь другой, а не Мэриэл, то я бы этот подарок отверг. Вы меня понимаете? – Я кивнула. – Но Мэриэл… Возможно, вы помните, что наши взаимоотношения с полицейским участком Тотриджа… как бы это сказать… имеют историю. Представьте себе, в каком положении я окажусь, если предполагаемая связь этого Шмида с…
– Гюнтером Пфлегером, – помогла я.
– Да. Спасибо. А если это не так?
– Да, конечно… И все же… – не сдавалась я.
– Так я подумал: а что если вам отправиться в Тотридж?
– Вы хотите, чтобы я обратилась в полицию Тотриджа и попросила сделать эксгумацию тела Пфлегера, чтобы…
– Нет, конечно, нет. Вам надо обратиться к родственникам пропавшего Шмида, взять у них его фотографию и побывать у домработницы Пфлегера. Как ее?
– Лаура Криспи.
– Вот именно. Их адреса я сообщу вам завтра утром, они наверняка есть в справочнике.
– Мне нравится ваша идея, тем более что завтра Мэриэл будет не до меня.
– Вот и замечательно. Инесс, что у нас к кофе?
На журнальном столике появилась вазочка с шоколадными конфетами.
– Бельгийский шоколад, – сказала Инесс, и мы принялись за кофе.
Эрик взял конфету, рассмотрел ее со всех сторон и положил в рот.
– Уууу… – только и сказал он.
Инесс последовала его примеру.
– Ай! – вдруг вскрикнула она.
Перепуганный Эрик вскочил с места, чуть не расплескав кофе.
– Что, что такое? Зуб? – засуетился он и подбежал к жене.
– Нет, дорогой, извини, – как ни в чем не бывало, сказала она. – Просто конфеты с ликером.
– Ну и что?
– Вы будете смеяться.
– Посмотри, мы с Николь уже хохочем.
Мне было не до смеха. Вопреки сказанному я с нескрываемым удивлением наблюдала за происходящим.
– Я купила эти конфеты неделю назад. Они были с ликером.
– И сейчас они с ликером. Это действительно смешно.
– Подожди, дорогой, ты сбиваешь меня.
– Хорошо, – сказал Эрик, возвращаясь на место, – тогда объясни нам сама, что тут смешного.
– Позавчера вечером мне захотелось чего-нибудь сладкого к чаю, и я вспомнила про них. Я взяла одну, и это оказался грильяж. Я очень удивилась и съела еще одну – тоже оказался грильяж. Тогда я достала чек. Знаете, когда я расплачиваюсь кредиткой, я всегда сохраняю эти бумажки – могут возникнуть какие-нибудь ошибки или недоразумения. Так вот, в чеке было ясно написано: «грильяж».
– Что-то здесь не так. Николь, вы уже попробовали конфеты?
– Нет, как раз собиралась.
– Надеюсь, у вас нет аллергии на шоколад? – поинтересовалась Инесс.
– Нет, – сказала я и осторожно надкусила конфету. – Ликер.
– Дорогая, только не волнуйся, – сказал Эрик, – давай все вместе посмотрим чек. Где ты его хранишь?
– Ты не найдешь. Сейчас я его принесу.
Пока Инесс искала чек, мы с комиссаром, не сговариваясь, делали вид, что увлечены кофе с бельгийскими конфетами.
– Вот, – сказала Инесс и протянула чек Эрику.
Комиссар взял чек внимательно изучил его. Потом достал из кармана очки и, надев их, изучил чек еще раз. Потом молча передал его мне.
Я сразу нашла то, что нужно, и вернула чек Инесс.
– С ликером, – прочитала Инесс и с удивлением посмотрела на нас. – Но я точно помню…
– Дорогая, ты просто переутомилась. Это может произойти с каждым. Вот я вчера искал свои тапочки…
– И где же ты их нашел? – спросила Инесс.
– А разве я сказал, что я их нашел?
Мы дружно посмеялись. Обстановка разрядилась.
– Спасибо, все было так вкусно, – поблагодарила я.
– Особенно, конфеты с ликером, – сказал Эрик. Инесс улыбнулась и погрозила ему пальцем.
– Николь, может, останетесь на ночь?
– Нет, спасибо, у меня с утра важные дела! – сказала я, бросив красноречивый взгляд на комиссара.
– Я вас отвезу, – сказал Эрик.
– Нет, что вы, ни в коем случае! Но буду благодарна, если вы вызовете такси.
Эрик не настаивал, и через пять минут, тепло попрощавшись с радушными хозяевами и с Бобом, я уже мчалась по направлению к гостинице.
Мэриэл. Профессор Краузе и его загадка
Питер Краузе пригласил нас к себе. Было очевидно, что его что-то серьезно беспокоит, но мы понимали, что в свои проблемы он не хотел бы посвящать никого постороннего. Чувствовалось, что даже согласиться на присутствие Дэвида ему было не просто. Впрочем, я могла и ошибаться.
Дом профессора найти было не сложно. В Сент-Стоуне не так много двухэтажных домов. Мы сообщили о своем прибытии еще из машины, по телефону, как и договорились. Господин Краузе предложил нам поставить наш автомобиль в гараж, а из гаража на лифте мы поднялись прямо на второй этаж, где располагался его кабинет.
Я вспомнила, как эта комната была описана в рукописи. Не знаю, так ли выглядит кабинет писателя, я бы, скорее, назвала это помещение библиотекой.
Действительно, очень много стеллажей с книгами, большой письменный стол и современный компьютер. Хозяин кабинета встретил нас у входа и предложил расположиться в двух старомодных креслах, стоящих чуть в стороне от письменного стола, сам он занял высокий и подвижный офисный стул, рядом с компьютерным столиком.
Конечно, в отличие от автора рукописи, я не могу сказать, что Питер Краузе не был похож на профессора. Это было бы неправдой. Но он, по моим представлениям, не был похож на профессора медицины и на психиатра. Скорее, я бы подумала, что он физик или математик.
Высокий, худой, абсолютно седые волосы коротко подстрижены, лицо приятное. Очки доктор Краузе не носил, возможно, предпочитал контактные линзы. Я уже знала на момент нашей встречи, что ему за семьдесят, но выглядел он значительно моложе.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Наконец Краузе заговорил.
– Мне трудно было решиться на этот разговор, госпожа Сомс, – я невольно вздрогнула, и профессор это заметил, – я не правильно назвал вашу фамилию?
– Нет, все правильно, просто вы первым назвали меня именно так, большинство обращаются ко мне по имени или по-прежнему называет меня госпожой Адамс.
